– Выпей, – едва слышно сказал мне Релм, взяв чашку, протянутую ему медсестрой, и кивнув в знак признательности. Я взяла с подноса вторую чашку.
У меня так дрожали руки, что, уверена, медсестра Келл заметила. Я посмотрела в картонную чашку, но не взяла таблетку, с вызовом глядя на Релма. Выражение его лица стало умоляющим.
– Нет, – сказала я медсестре Келл. – Сегодня я обойдусь без этого.
Я поставила чашку на поднос и отошла как можно дальше, остановившись у тумбочки Релма. Меня трясло от гнева и ненависти. Я порву это проклятое заведение на части.
Я слышала, как Релм что-то шепчет медсестре, но не обернулась. Пусть оба катятся к чертям вместе с доктором Уоррен. Мне уже не хотелось даже домой – я их уничтожу.
– Ну хорошо, – сказала медсестра Келл с натянутой веселостью. – Остальные в комнате досуга, присоединяйтесь.
– Через секунду выйдем, – ответил Релм. Оглянувшись, я увидела, что он за мной наблюдает. На лбу проступили морщины. Медсестра Келл прикусила губу и вышла, оставив нас одних.
– Что в таблетке? – спросила я.
– То, что поможет тебе расслабиться, – подавленно ответил он.
– А в твоей, Майкл?
– Как обычно, сахарная пилюля.
Я в несколько шагов пересекла комнату и дала ему пощечину. У меня даже заболела ладонь. Он вздрогнул, схватил меня за плечи и ударил о стену так, что я задохнулась. На его лице выступил красный след. Релм громко сопел, еле сдерживаясь.
– Ну, ударь меня, – зарычала я. – Швырни на пол, заложи врачам! Все равно тебе с рук не сойдет. – Я подалась вперед и бросила ему в лицо: – Я всем расскажу.
Лицо Релма разгладилось, он опустил руки. Мы стояли друг против друга, тяжело дыша. Но вместо того чтобы повиниться, Релм вдруг поцеловал меня сильно, глубоко. Я пыталась отвернуться, но Релм был настойчивым и страстным. Мне этого так не хватало. Несмотря ни на что, это казалось настоящим. Мне нужно что-то настоящее после нагромождений лжи. Я перестала сопротивляться.
Но едва его язык коснулся моего, что-то острое вонзилось мне в бедро. Я вскрикнула и оттолкнула Релма. Он держал шприц. Прозрачная жидкость еще капала с иглы.
Его глаза повлажнели.
– Прости, – прошептал он. – Я не хочу, чтобы мне стерли память.
– Что ты сделал? – крикнула я в ужасе. – Релм, что ты сейчас сделал?
– У меня не было другого выхода. – Он протянул ко мне руку, но я ударила по ней и бросилась к двери.
– Не прикасайся ко мне! – закричала я, распахивая дверь. Я боялась, что он побежит за мной, поэтому спешила в свою палату. Но уже через несколько шагов меня накрыло действие укола. Ноги не слушались, и я не понимала, как теперь дойду до кровати.
Это походило на желтые таблетки, которыми кормила меня доктор Уоррен, только сильнее. Я вдруг подумала, что Программа меня уничтожит за то, что я выяснила правду о Релме. Что Релм меня убьет. На пороге я покачнулась и упала, ударившись коленом о белый кафельный пол.
Комната раскачивалась, и я на четвереньках поползла к кровати, как к безопасному убежищу.
– Слоун, – услышала я. Меня подхватили за талию и помогли встать. Я с трудом повернула голову и увидела Релма.
– Оставь меня в покое, – сказала я, пытаясь его оттолкнуть, но слова выходили неразборчивыми, и Релм повел меня к кровати.
– Прости, но это единственный выход. Клянусь, единственный.
– Что ты сделал? – спросила я заплетающимся языком, стремительно погружаясь в сон, будто на дно реки.
– Я не могу допустить, чтобы ты помнила, – пробормотал он, укладывая меня в кровать, ложась рядом и обнимая, несмотря на мое слабеющее сопротивление. Его голос отдалялся, обволакивая меня. – Иначе мне никогда не выйти отсюда.
– Я всем расскажу, – выговорила я, не имея сил открыть глаза. – Всем расскажу.
На этом Релма не стало. И меня тоже.
Открыв глаза, я прикрыла лицо согнутой в локте рукой, закрываясь от резкого света флуоресцентных ламп. Все тело затекло после тяжелого сна.
Когда в голове немного прояснилось, я взглянула на тумбочку. На часах было почти десять часов. В палате пахло свежими тостами, и у кровати стояла тележка с накрытым подносом. Должно быть, еда давно остыла. Почему меня никто не разбудил?
Я натянула халат, соображая, где все. Постояла у двери, прежде чем выглянуть в коридор. На посту молодая медсестра печатала что-то на компьютере, из комнаты досуга доносились звуки телевизора. Все казалось обычным, но… замешательство не проходило.
– А, проснулась!
Вздрогнув, я резко обернулась. Ко мне шла медсестра Келл с широкой улыбкой на лице.
– Ты сегодня плохо себя чувствовала, и мы решили тебя не будить. Принести тебе поесть, дорогая?
– Мне было плохо? – Я посмотрела в коридор. Мимо прошел Дерек, помахав мне в знак приветствия. – Я… – отбросив волосы назад, я попыталась вспомнить вчерашний день, но словно наткнулась на мысленную стену. – Какой сегодня день?
Медсестра Келл все улыбалась:
– Суббота. Солнышко наконец выглянуло, если тебе хочется выйти в садик.
– Что? – поразилась я. Меня еще ни разу не выпускали. Почему суббота? – Пятница, вы хотели сказать?
– Нет, милая. Вчера у тебя поднялась температура, пришлось дать тебе лекарство. Неудивительно, что ты не помнишь.
Мысли понеслись галопом, и я поняла – опять что-то сделали с моей памятью. Я старалась не измениться в лице, но медсестра Келл будто прочла мои мысли. Мне хотелось закричать. Ударить ее кулаком. Пусть раз и навсегда отстанут от моей головы. Что они забрали на этот раз? Они не имели права, это им не принадлежало!
– А где Релм? – спросила я.
– Играет в карты. – Она поправила мне волосы с самым заботливым выражением лица. – Ты иди с ним повидайся, а я тебе чистую одежду принесу, душ примешь. И постарайся сегодня не волноваться, тебе вредно.
Очень хотелось ударить ее по руке, но я лишь отвернулась и быстрым шагом пошла в комнату досуга. Когда я вошла, Релм поднял взгляд и улыбнулся, не выпуская изо рта сигары из хлебной палочки.
– Привет, красавица. Вот не знал, что ты вообще поднимешься!
– Мне надо с тобой поговорить, – сказала я, неловко переступив с ноги на ногу. Лицо Релма вытянулось, он вынул хлебную палочку и бросил карты на стол.
– Эй! – возмутился Шеп, но Релм уже шел ко мне. Он взял меня за плечо и наклонился ко мне.
– Что? Ты в порядке? – спросил он шепотом, глядя мне в глаза.
Я уткнулась лицом ему в грудь.
– Со мной опять что-то сделали, – сказала я. На мгновение Релм окаменел, но тут же обнял меня и принялся гладить по волосам.
