— И что дальше? — спросила она. — Это обман. Они только ждут, чтобы…
— Давай поддадимся, — сказал Ричардс. — Они еще немножко поблефуют. Высунься из окна. Крикни им, что я ранен и не понимаю, что делаю. Скажи, что я сдамся полиции в аэропорту.
— Ты в своем уме?
— Полиция аэропорта не подчиняется ни штату, ни федеральным властям. Они имеют международный статуе с тех пор, как был подписан договор с ООН в 1995 году. Говорят, если сдаться им, можно получить помилование. Как будто играешь в «Монополию» и попадаешь на клетку «бесплатная парковка». Дерьмо все это, конечно! Все равно они сдадут меня Охотникам.
Она поморщилась.
— Но может быть, они подумают, что я верю в это. Давай, крикни им.
Она высунулась из окна. Ричардс весь напрягся. Если вдруг произойдет несчастный случай, который уберет Амелию с дороги, это, вероятно, случится сейчас. Ее голова и верхняя часть тела представляли собой прекрасную мишень для тысяч стволов оружия. Одно нажатие на курок — и весь фарс окончится.
— Бен Ричардс желает сдаться полиции аэропорта, — прокричала она, — он ранен в двух местах.
Она бросила испуганный взгляд через плечо, и ее голос вдруг прозвучал удивительно звонко в затухающем грохоте мотора удаляющегося «Локхида».
— Он не в себе… Почти все время. О, Боже!.. Я так боюсь. Пожалуйста, прошу вас…
Камеры фиксировали эту сцену и в считанные минуты транслировали ее по всей Северной Америке и в добрую половину стран земного шара. Отлично! Просто прекрасно! Ричардс почувствовал, как напряглись его мышцы. Он опять начал надеяться.
Какое-то время стояла тишина. На контрольном пункте совещались.
— Очень хорошо, — прошептал Ричардс.
Она взглянула на него.
— Думаешь, трудно притвориться испуганной. Но не считай, что я с тобой заодно. Я просто хочу, чтобы ты убрался.
Ричардс впервые заметил, как совершенна ее грудь под заляпанной кровью черно-зеленой блузкой. Совершенна и бесценна.
Вдруг раздался скрежет, и она громко вскрикнула.
— Все в порядке, это всего лишь танк, — сказал он.
— Он отъезжает, они решили нас впустить.
— РИЧАРДС! ПРОЕЗЖАЙ НА СТОЯНКУ НОМЕР 16. ТАМ ТЕБЯ ЖДЕТ АВИАЦИОННАЯ ПОЛИЦИЯ. ОНА ВОЗЬМЕТ ТЕБЯ ПОД СТРАЖУ.
— Хорошо, — сказал он слабым голосом, — поезжай. Когда проедешь ворота, остановись через семьсот метров.
— Ты хочешь, чтобы меня убили, — сказала она безнадежно. — Мне всего-то и надо было в туалет, а теперь меня убьют.
Воздушная машина поднялась на десять сантиметров и тихо двинулась вперед. Ричардс пригнулся, ожидая нападения, когда они проезжали через ворота. Но напрасно. Гладкий черный автомобиль степенно двигался к главному зданию. На указателе было написано, где были необходимые номера стоянок. Они двигались правильно, к стоянкам 16–20.
Как раз там и расположилась полиция, согнувшись за желтыми баррикадами.
Ричардс сознавал, что при любом подозрительном движении, они в куски разнесут воздушную машину.
— Остановись здесь, — сказал Ричардс. Она повиновалась.
Реакция последовала незамедлительно.
— РИЧАРДС! НЕМЕДЛЕННО ПРОЕЗЖАЙ НА СТОЯНКУ 16.
— Скажи им, что мне нужен мегафон, — тихо сказал ей Ричардс. — Пусть они оставят его на дороге в двадцати метрах. Я хочу поговорить с ними.
Она прокричала его просьбу, и они стали ждать. Минуту спустя человек в голубой форме пробежал рысцой и положил на дорогу электромегафон. Он остановился там на мгновение, видимо, осознавая, что на него смотрят сейчас сотни миллионов людей, а затем снова удалился в забаррикадированную безвестность.
— Поехали, — сказал он ей.
Они медленно подъехали к мегафону, и, когда передняя дверца поравнялась с ним, она открыла ее и втащила мегафон в машину.
Он был бело-красный с буквами «Дж. А.» над прочерченной молнией.
— Отлично, сказал он, — как далеко мы находимся от главного здания?
Она прищурилась.
— Пожалуй, метрах в четырехстах.
— А от стоянки номер 16?
— В половине этого расстояния.
— Хорошо, просто отлично, — он почувствовал, что кусает себе губы и попытался остановиться. У него разболелась голова, и все тело стонало от избытка адреналина.
— Поезжай дальше и становись на стоянку 16.
— А потом?
Он натянуто и горько усмехнулся.
— Это место будет последней стоянкой Ричардса.
Она остановила машину у въезда на стоянку 16.
— НЕ ОСТАНАВЛИВАЙТЕСЬ! — заорал мегафон. — АВИАЦИОННАЯ ПОЛИЦИЯ ЗДЕСЬ! ПОВТОРЯЕМ ЕЩЕ РАЗ!
Ричардс впервые поднял свой мегафон.
— МНЕ НУЖНО ПОДУМАТЬ. ДЕСЯТЬ МИНУТ.
Последовала пауза.
— Неужели ты не понимаешь, что сам толкаешь их на это? — спросила она странным сдержанным голосом.
Он ответил коротким сдавленным смешком, как будто выпустил пар из чайника:
— Они понимают, что я собираюсь провести их, но не знают, как я это сделаю.
— Ничего у тебя не выйдет, неужели ты до сих пор этого не понял?
— Может, и выйдет…
Помнишь, когда Игры только начинались, люди считали, что это самое лучшее развлечение в мире, потому что никогда ничего подобного не было. Но, собственно, и они не были уж совсем чем-то оригинальным. Нечто подобное еще делали гладиаторы в Древнем Риме. И еще ведь есть покер. В покере высшая карта — флеш-рояль в пиках, а самая сложная игра в покере — это когда приходят четыре карты в цвет или в подбор, а одна — на сброс. Вот тогда и думай.
За мелкую монету ты можешь оставаться в игре, и может тебе обойдется всего в полдоллара посмотреть карты партнера, но, когда ставки растут, прикупная карта становится все дороже. После нескольких кругов торговли, когда на кону уже машина, дом и все твои сбережения, карта в прикупе стоит больше, чем Эверест. Точно также и в «Бегущем Человеке». Только у меня нет денег, чтобы делать ставки. У них есть все: люди, оружие и время. Мы играем их картами, на их чипы и в их казино. Когда меня поймают, я просто загнусь. Но, может, мне удастся немного подтасовать карты? Я позвонил в программу новостей в Рокленде — это моя десятка пик. Они должны мне обеспечить нормальный ход событий, потому что за мной все наблюдают. После первого заграждения на дороге у них уже не было возможности тихо от меня избавиться.
Смешно, но именно «Свободное вещание» дает всей Системе такой успех. Если ты видишь это на экране «Свободного вещания», значит это — взаправду. Так что, если вся страна видела, что полиция убила мою заложницу — благополучную представительницу среднего класса — они должны в это поверить. Они не должны рисковать. Система действует в очень жестких рамках доверия. Ну, не смешно ли? Мои люди уже здесь. На дороге уже и так были беспорядки. Если полиция или Охотники направят против нас свое оружие, может случиться что-то ужасное. Мне посоветовали держаться своих. Что же, Киллиан был прав, даже больше чем мог предположить. Одна из причин, почему они мягко со мной обошлись, была в том, что мои люди были здесь.
