— Нет, посадки они не трогают. Но деревья еще молоды. Слишком молоды, сок они начнут давать через два-три года. А посадки не трогают. И Ласот вроде не у дел.
Дан заглянул в пустую чашку, но попросить добавки постеснялся, хотя тоже пил карну с удовольствием, ему нравились как ее вкус, так и бодрящее действие. Обе, и густая, неестественно-розовая карна, и мутная солоноватая тана, были соками деревьев, разных, конечно, и являли собой неотъемлемую часть бакнианского рациона. Дан вспомнил, как шеф при первой встрече… тогда еще не шеф, разумеется, или, по крайней мере, не его шеф, тогда он был еще только астрофизиком, скромным сотрудником научной базы, пусть и в дальнем космосе… шеф спросил у него, что едят бакны, и он долго тужился, пытаясь составить какой-то перечень, ибо ели в Бакнии очень мало чего, зерно, из которого делали и хлеб, и кашу, несколько видов плодов, те самые карну с таной и… И что? Иногда рыбу и очень редко мясо. Вообще на Торене список съестного был странно короток, правда, в Дернии он встречался с несколько большим выбором блюд, но в бедной, полуголодной Бакнии… Все-таки он никогда не видел подобной нищеты. И почему, спрашивается? Страна древней и богатой культуры, стоило только поглядеть на изредка попадавшиеся среди множества унылых серо-черных построек неописуемо прекрасные дворцы и скульптуры… А музыка!.. И отнюдь не все было создано когда-то давно, еще теперь… Он подумал о Вене Лесе, которого Маран и Поэт нежно называли Мастером, о его книгах, о великом романе, который потряс его, книгочея, знавшего, кажется, все крупные произведения земной литературы, об удивительной картине Вениты, висевшей у Марана в кабинете… И как же они дошли до жизни такой? За один лишь век… Неужели так много зависит от правителей? Выродившаяся династия, три малоуспешные войны и… Да, и Лига! Лига Спасителей Отечества, которая довела это самое отечество до ручки… И продолжает доводить… Рон Лев, Изий, теперь Лайва… Что Лайва? Он прислушался.
— Лайва хитер, — задумчиво говорил Поэт. — Он хитрее Изия. Да, Маран, представь себе. Я не устаю в этом убеждаться. Никаких взрывов. Никаких громких убийств. Все делается тихо, благопристойно… Да и в прочем… О том, что он поддержал в свое время указание насчет вырубки рощ таны, он благоразумно умалчивает, а когда через пару лет деревья созреют, он тут же припишет это себе. Вот увидишь.
— А я и не сомневаюсь.
— Между прочим, недавно он вылез по поводу кевзэ. Это, мол, наше, древнее, исконное, бакнианское. Правильно мы поступили, что отменили решение о его запрете.
— Мы? — Маран нахмурился.
— Не хочешь отдавать, а? — Поэт невесело засмеялся. — Ладно, все знают, что это сделал ты. Да если и нет, главное ведь, что школы открыты, не так ли?
— Так, — не очень радостно согласился Маран.
— А самое пикантное, что он стал ратовать за кодекс. Система упражнений это, говорит, хорошо, мышцы и прочее, но не надо забывать и про кодекс кевзэ.
— Вот как?
— Да. Замечательная штука. Смелость, верность, чувство долга — это ж, ребята, про нас.
— Еще бы! — Маран поставил пустую чашку на стол и встал. — Ничего, если мы сегодня у тебя переночуем, Дор?
— Конечно…
Дан вздрогнул. Показалось, или Дор действительно ответил не сразу, а после крошечной, в секунду, паузы? Наверно, не показалось, вот и Маран бросил на Дора быстрый внимательный взгляд… правда, промолчал, отвел глаза и отошел к окну.
Лесса, не вымолвив ни слова, стала собирать тарелки, Поэт принялся ей помогать. Дан молча рассматривал жену Дора. Худая, невысокая женщина с довольно миловидным лицом, с большими неухоженными руками, на пятом или шестом месяце беременности… Ничего особенного, на улице на такую не оглянешься, обыкновенная бакнианка лет двадцати восьми-тридцати… Все-таки бакны внешне маловыразительны, в большинстве своем просто невзрачны… правда, мужчины нередко хорошо сложены, но роста небольшого, да и лица у них неприметны… Дан невольно вспомнил высоких красивых лахинов… Не только бакны, торенцы в целом не блещут красотой, хотя в Дернии и попадались женщины достаточно броские, правда, больше благодаря косметике и одежде, нежели природе. Если взять внешнее совершенство, земляне занимают промежуточную позицию между жителями Торены с одной стороны и Перицены с другой. Интересно, от чего это зависит? От генетических особенностей или природных условий? От продуктов питания или склонности к физическим упражнениям? Наверняка антропологи и ксенобиологи давным-давно все проанализировали и сделали выводы, просто он, Дан, с этими делами незнаком. Даже обидно, сколько интересных вещей на свете, а жизнь всего одна, успеваешь узнать лишь малую толику того, что известно человечеству в целом. И это при гигантских возможностях гипнопедии, которой всего-то сто лет или даже меньше. Как это люди обходились до ее изобретения?..
— Пойду за водой, — сказал Дор, выбираясь из-за стола.
— Далеко? — спросил Дан.
— Нет. С полвенты. — Дор накинул старую куртку, наброшенную на спинку стула, и вышел.
Вернулся Поэт.
— А где Лесса? — поинтересовался Дан. Обычная при встречах после долгой разлуки натянутость тяготила его.
— На кухне. Моет посуду. — Поэт плюхнулся на стул и испытующе уставился на молча стоявшего у окна Марана. — Ну? Что скажешь?
Тот пожал плечами.
— Никогда не женюсь, — заявил Поэт убежденно. — Даже под страхом смерти. Даже если помешаюсь от любви. Никогда.
— Это не просто брак, — сказал Маран хмуро. — Гармония.
— С ней?!
— Каждому свое.
— Дор не каждый. Ты уверен?
— Да!
— Я подозревал. Но сомневался. Вернее, надеялся, что…
Маран покачал головой.
— Кончено, ставь крест.
Дан слушал эти отрывочные реплики чуть обалдело. Вроде все понятно, и все непонятно. У него возникло ощущение, что тут кроется нечто ему неизвестное, но интуитивное чувство деликатности помешало задать вопрос.
— Но выбор…
— Не его.
— Думаешь?
— Поэт, ты что, ослеп?
— Потому-то его и перекосило.
— Перекосило это слишком сильно сказано. Неизвестно, как вел бы себя на его месте ты. Или я. Нам трудно себе представить чувства человека, заложниками лояльности которого являются жена и будущий ребенок. При любом раскладе — даже самом обычном браке. Так что если он захочет быть в стороне — это его дело. Я ему не судья.
— Что ты говоришь, Маран? Что значит — захочет быть в стороне?
— Именно это и значит.
— В стороне от чего?
— В первую очередь, от меня. Я уже говорил Дану, что я опасный спутник. Скажу и Дору. Тебе вот не говорю.
