После парочки таких фиаско отдел культуры Исполкома упор сделал на свои, марсианские кадры и вот теперь счастливчикам с билетами можно будет посмотреть на то, что получилось у учеников нашего балетного техникума.
— Ладно… С тебя завтрак в «Фобосе» и рассказ про блондинку.
Антон кивнул.
— С подробностями… — добавил я внушительно.
— Договорились! Ну, тогда желаю удачи.
— Погоди, погоди… Слишком ты быстрый…
Я постучал пальцами по столу, собираясь с мыслями. Другу предстоял приятный вечер – даже если с блондинкой не повезет, так ведь балет никуда не денется, а вот мне… А что интересно предстоит мне? Надо хоть как-то подготовиться… Роль почитать…
— И дай хоть книжку какую-нибудь, авантюрист.
Он уже улыбался во все тридцать два.
— На. Уже приготовил. Я за тебя весь балет палец в кулаке держать буду!
Убирая электронный планшет с книгой за пазуху, я осклабился.
— Ты руки лучше где-нибудь на своей блондинке держи…
В дверях я остановился от внезапной неприятной мысли.
— Слушай… Ну, а вдруг они не придут? Могут же они не прийти?
Антон качнул головой.
— Если только теоретически. Тут, брат, психология. Сам должен помнить, что за день перед экзаменом особенно осознаёшь, что ты как никогда раньше близок к великим.
— Это как?
— В смысле «знаешь, что ничего не знаешь». И даже самая малюсенькая крупинка знания может стать тем, что даст тебе вожделенную стипендию! А перед смертью не надышишься. Так что на этот счет не беспокойся, придут…
Он оказался прав.
…Я медленно прошествовал по аудитории, с удовольствием слушая, как затихает шум за спиной и поднялся на кафедру. Несколько минут я изучал зал. Лица, лица, лица… Мелковатый какой-то четвертый курс попался, ну да ничего… Научу я вас взаимовыручке.
— Готовились? — спросил я. Зал ответил нестройным гулом, в котором смешались и «да», и «конечно», и «разумеется», и даже чьё-то озорное «нет»… Я истолковал его по-своему.
— Хорошо. Молодцы, молодцы…. Наверное, и вопросы есть? Что требует разъяснений?
— Вопрос номер один, — крикнул из зала студент в свитере. Списком билетов Антон, спасибо ему, меня уже снабдил, и я озвучил вопрос.
— «Классики Марксизма-ленинизма о развитии производственных отношений в период научно-технических революций. Критика неонеомальтузианства»?
Мои брови недоуменно поднялись вверх. Я ведь не только ногами могу работать, но и лицевыми мускулами тоже.
— Этот вопрос прекрасно изложен в лекциях. Что-то я вас не помню. Вы на лекции ходили? Как ваша фамилия?
Спасая своего незадачливого товарища, с первого ряда поднялся молодой человек с внешностью отличника и задал вопрос, которого никто не понял. Никто вообще, включая меня. По залу пронесся восхищенный гул – столько незнакомых слов, одно за другим и так быстро!
Я на секунду замешкался, потом нахмурил брови и с сожалением покачал головой.
— Абсолютно точного ответа на этот вопрос не даст ни одна академия мира. Но вы готовьтесь, готовьтесь. Тот, кому попадется этот вопрос, сможет блеснуть своей эрудицией, осветив его как с точки зрения ортодоксально-консевативной науки, так и с точки зрения новых школ и веяний!
— Вопрос номер 14.
Что ж за мода у них тут такая – номерами бросаться? Я опять сверился со списком и расшифровал для непонятливых.
— «Особенности прохождения вегетативного периода у ареокультур на почвах с пониженным содержанием окиси железа».
Вот этого надо было точно придавить. Уж больно вопрос умный и рожица веселая у мальчишки…. Пару секунд я внимательно смотрел на него, словно старался запомнить лицо. Тот смешался, заерзал… Улыбка пропала. Это хорошо…
— Вы в библиотеке записаны?
Чувствуя подвох, студент немедленно сознался.
— Да, конечно.
Все. Попался…
— Вот и почитайте книгу. Семен Николаевич прекрасно осветил этот вопрос в своем учебнике. Как, кстати, ваша фамилия?
Я занес карандаш над листом бумаги.
— Бесфамильный, — нашелся студент.
Я сделал вид, что что-то записал. Студент сел. Аудитория настороженно притихла. Не понравилось им это… Ну ничего. Это только цветочки. Раз вы во всем этом лучше меня разбираетесь, то у меня одна стратегия – наглое нападение. Как там, интересно Антон. Наверняка ведь, поганец, забыл про пальцы в кулаках…
— Ну, еще что-нибудь есть? Вы, я смотрю, совсем не готовились.
Какая-то девушка начала излагать свой вопрос, но я, даже не дослушав, ответил, обращаясь к залу:
— Это же элементарно. Я не могу отрывать у вас время, отвечая на такие вопросы! Как ваша фамилия?
Не ответив, девушка села и словно растворилась в гуще студентов. Пришлось сурово оглядеть аудиторию. Студенты молчали.
— Ну что еще вызвало у вас затруднения?
— Номер 29.
Я провел пальцем по списку и встрепенулся.
— Вот отличный вопрос! Кто это сказал?
Мой взгляд побежал по рядам, отыскивая счастливчика. Навстречу ему с первого ряда поднялся бородатый юноша с детской улыбкой человека совершающего одно доброе дело за другим и не чающего за это никакой награды.
— Просто прекрасный вопрос!
Студент смущенно покачал головой и зарделся от удовольствия. Аудитория с завистью смотрела на счастливчика.
— Как ваша фамилия?
— Неархов.
И фамилия подходящая. Вот на нем я и отпляшусь так, что всем мало не покажется! Чтоб знали, как это преподавателю неприличные вопросы задавать.
— Да! Это вопрос по существу, товарищ Неряхов! — пустил я в ход домашнюю заготовку. — Это основополагающий вопрос всей теории курса! В нем сосредоточенны все понятия и определения предмета. На него следует обратить более пристальное внимание, нежели чем на все остальные, и ежели вам что-то непонятно в этом вопросе, то это очень плохо. Без знания этого вопроса невозможно понять и усвоить ничего из того, что изложено в курсе.
Мой голос налился силой. Не зря два яйца перед лекцией выпил! Я навис над кафедрой, словно орел-стервятник, углядевший легкую добычу для растерзания.
— В семестре надо было заниматься, молодой человек. Не зная этого вопроса, вы уж простите меня, вам на экзамене делать нечего! Так значит Неряхин?
— Неархов, — сдавленным голосом ответил студент.
— Очень хорошо товарищ Неряхов. Я непременно задам этот замечательный вопрос в качестве дополнительного.
Студент, бледнея, опустился на место и сник.
Задние ряды начали перешептываться. По залу пополз шум. Этого еще не хватало. Я самым тяжелым из своих взглядов оглядел присутствующих и стал собирать бумаги, но едва я начал укладывать их в портфель, на первом ряду кто-то зашевелился и привстал. Я исподлобья поверх очков глянул на студента и спросил:
