— Такие вещи не передают из рук в руки, — пожал плечами Крис. — Ты должен был об этом знать.
— Я найду, — сказал правитель. Его губы тряслись. Пальцы из накипи, окружившей воронку, он выдернул полуобугленными. Зеленые глаза потускнели и заметались в кроваво-красном кольце.
— Вас создали, — сказал Крис, садясь перед ним на корточки, — из прихоти. Из скуки. Вы не прошли того, что должен пройти Вершитель, чтобы знать, как вершить и имеет ли он на это право. Вы тянули время, превратив его в декорацию. Вы делили золото и власть, похожие на людей настолько, что не сумели их понять. Вы смутили их умы, научили быть жестокими, уничтожили сострадание и жалость, превратили в убийц, и проводникам долго еще не сделать ни одной куклы с улыбкой на лице.
— Они такими и были, — глухо ответил Анн, в лихорадке разбрасывая расплавленный песок. — Они такими и были! Они ненавидели друг друга, они и без того готовы были убить и никого никогда не жалели!
— Неправда, — жестко сказал Крис.
— Мы начали бы снова! — заорал Анн, цепляясь за плечо Криса. — Эта шкатулка… она очистила бы их мир, и с нового листа снова вырос бы рай!
— Неправда.
— Запределье возродит нас заново, и ты ничего не сможешь сделать, — выговорил Анн.
— Тоже неправда, — устало ответил Крис и поднялся, сбрасывая его руку со своего плеча.
— Это правда! — завопил Анн, поднимаясь с колен.
Его тонкая фигура в обтрепанном плаще на фоне черно-красной раны притихшего мира казалась кукольной, марионеточной.
— Это правда! Если я выжил, значит, я нужен!
— Ну и что? — вдруг сказал кто-то сбоку. — Я тоже выжил, где тут по этому поводу в вершители записываются?
Кайдо, с отвращением глянув на обожженную руку, подошел к Крису поближе и, сумрачно рассматривая Анна, выпустил длинный раздвоенный язык — зализать рану. Его черные глаза горели нехорошим опасным светом.
— Пусть идет, — сказал Крис, угадав настроение своего меча. — Он действительно на кой-то черт нужен, раз жив. Так всегда бывает. Просто так не умирают и просто так не остаются в живых.
Кайдо посмотрел на влажную окровавленную руку, потом на Криса.
— Он же будет дальше свою пластинку крутить, — удивленно ответил он Крису. — И вся эта пригоревшая кровавая каша дальше полезет…
— Я сделал все, что мог, — отозвался Крис. — Я не могу сделать большего, иначе я снова стану Законником, заложником Запределья, Вершителем… а я не хочу, Кайдо.
Кайдо несколько секунд смотрел на Криса, потом кивнул:
— Можешь идти, — сказал он Анну. — Если Крис говорит, значит, из тебя может получиться что-то путное…
— А пока он будет тянуть время, — закончил Крис, глядя в осунувшееся и ставшее почему-то вполне человеческим лицо Анна. — Это пока в его власти. Тянуть время и строить свой ад. Пойдем, Кайдо.
Кайдо развернулся, фыркнул напоследок и пошел вслед за Крисом, увязая в ставшем почти жидким алом песке.
Он напоследок посмотрел на то место, где прежде стоял город, и вздохнул:
— Здесь было неплохо.
Крис не ответил.
Не ответил он и тогда, когда они проходили мимо надтреснутой равнины, в которую превратилась деревенька Матери.
— Она была хорошая тетка, — заметил Кайдо. — Берегла прошлое…
У Криса еле заметно напряглись плечи.
От деливших яблоко остались лишь белые, в паутине трещин кости. Запределье вымерло. Солнце побелело от муки. Ветер умолк, отовсюду тянуло холодом. Скалы почернели и осыпались, похожие на искалеченные пальцы.
— Когда-то здесь были сады, — вполголоса сказал Крис. — Ты этого не помнишь, но когда здесь правила Женщина, Запределье цвело. У границы текла река… черная прозрачная вода, всегда свежая. Я ходил туда на закате, а уходил с рассветом. У берега стояла лодка с желтым фонарем. Перевозчик дарил мне монетки. Древо только распустилось, и Волк еще не родился. Его породили мы. Женщина не была так жестока.
— Волк, — вспомнил Кайдо. — Который?..
— Да, — кивнул Крис. — Я остался без руки. — Он посмотрел на свою ладонь. — На время. Меня выходила Мать, а я побоялся, что ее власть больше моей, и заставил людей забыть о ней. Отголоски долго еще бродили по земле — мифы, сказки… но светлый облик всепрощающей мудрой Матери ушел. Так рано или поздно поступает каждый Вершитель — сила становится абсолютной и достается тому, кто убил свою мать.
Кайдо помолчал из вежливости. Ему непонятны были терзания Криса, но он чуткой сердцевиной ощущал, что не стоит перебивать и высказывать свое мнение.
Он бы молчал и дальше, но Крис вдруг остановился и посмотрел ему прямо в глаза — тонкие брови сошлись, лицо стало сосредоточенным. Серый дым волос медленно плыл за его спиной, белая кожа отливала серебром.
— Она исчезла только сейчас, — сделал попытку Кайдо. — Умерла… ведь только сейчас.
— Нет, — качнул головой Крис. — Мы умираем, когда перестаем быть нужны.
— Как все сложно, — проворчал Кайдо и потянулся, разминая плечи. — Я думал, эти поганцы утопят меня в лаве. А ты пришел.
— Это попытка окольными путями узнать почему? — спросил Крис и тут же ответил: — Я пришел не за тобой, Кайдо, а за шкатулкой.
Он остановился возле пропасти, посмотрел вниз, в угольную черноту бездонья.
— Справедливость перевернута, — подсказал Кайдо, от досады кусая губы.
— Да, — Крис улыбнулся. — Прыгай, Кайдо.
Кайдо раскинул руки и без колебаний шагнул вперед, в страшный провал искалеченного Запределья.
* * *
Когда он снова смог открыть глаза, оказалось, что сидит он на деревянном ящике за столом из двух сдвинутых досок, а на столе вскрытая банка килек с торчащей из нее вилкой, газеты и мутноватый стакан. Крис сидел рядом, подложив ладонь под подбородок, а напротив, опустив глаза, еще один — маленький круглый человечек, смущенно зажавший руки между колен.
— Антон скоро придет, — скованно сказал человечек.
— Наша компания вам в тягость, святой отец, — заметил Крис. — Но мы обещаем не вносить смуту в вашу душу.
— А, — с какой-то безнадежностью сказал человечек. — Моя душа не такой уж ценный предмет, чтобы ее оберегать.
Крис посмотрел пристально.
— Хотите, я скажу, какая у вас душа, святой отец? — спросил он.
— Не надо, — обреченно отказался человечек и обернулся обрадованно: — А вот и Антоша. В узкий подвальный проход, наклонившись, вошел крупный человек в сером пыльном камуфляже. Он сразу же нащупал глазами Кайдо, и тот выпрямился, принимая вызов.
Антон покосился на Криса и сел подальше, под тень обернутых в серую дранку труб. Он сложил большие руки и поднял голову с немым вопросом.
