– Наша, наша, – ответил за нее Сварог. – И не Рыська она теперь, а Рысье Сердце. Учится у самой Веды.
– Привет тебе, сестра! – сказал Купала, и, припав на колено, поцеловал колено Рыське.
Рыська засмущалась. Не было у родовичей такого понятия как стыд. Но все же необычно было стоять голой среди двух голых мужчин.
По этому поводу Веда перед отлетом наставляла Рыську.
– Не смущайся. Не выгляди дурочкой с Волчьей горы. И не висни на Свароге. Хоть у вас и колдовская любовь…
– Откуда ты знаешь?!
– Тоже мне, тайна великая. Для того, чтобы понять это не надо четыре тысячи лет жить.
– Что? – не поняла Рыська.
– Да так, потом поймешь. Но на Свароге не висни. А сама веди себя как на летнем празднике любви.
– Но на празднике мы по лесам друг друга ищем или друг от друга прячемся. А там, ты говоришь, много будет наших братьев и сестер. И все на одной поляне.
– Вот и представь, что вы все друг друга нашли. Но, мне кажется, не будут тебя особо никто тревожить. Тебя сразу старший возьмет подругой на этот сбор. Ты ведь еще наполовину смертная. Много в тебе жизненного сока, так нужного волхвам для бессмертия.
– А Сварог?
– И Сварог себе кого-нибудь найдет. Один не останется. И пойми, наконец, ты не смертная, которая нашла себе добытчика и боится теперь его отпустить. Хотя чего бояться, род все равно всем родовичам помогает.
Но ты не глупая смертная, ты ведунья. И свободна. Как свободен и тот, кого ты любишь колдовской любовью.
Утром, среди множества себе подобных, Рыська понемногу освоилась. Она сразу определила, что среди женщин преобладали такие как она, живые невелички или высокие, но ужасно худые.
Костяные ноги, – подумала Рыська. И не догадалась, что так будут называть потомки таких ведуний. Впрочем, «костяные ноги», и Рыська это признала про себя, тоже были весьма привлекательны.
Помимо них были еще и похожие на Яру. Рыська сразу догадалась, что это наполовину ведуньи, не умеющие летать, которые смогли добраться на Лысую гору из ближайших окрестностей. Примерно так, как ходила Яра на Волчью гору.
Мужчины тоже были двух типов. И те, кто был повыше, обязательно был очень худ. Впрочем, все присутствующие сочетали в себе явную силу и ловкость с необычным выражением лиц. Все в этом отношении чем-то напоминали Веду.
Все перемещались по поляне как бы хаотично, но в этом хаосе чувствовался скрытый смысл. И Сварог с Рыськой тоже ходил туда-сюда, представлял ее своим знакомым, что-то рассказывал. Но Рыська слушала рассеяно, а только пристально вглядывалась в окружающих ее новых братьев и сестер.
Она не заметила как они оказались в центре поляны. На двух, стоящих рядом огромных дубовых пнях, покрытых медвежьими шкурами сидели мужчина и женщина.
Мужчина был высок и худ. Худ настолько, что напоминал скелет. Женщина же была покрупнее Рыськи, но тоже по-ведовски подтянутая и ловкая. Что было заметно даже по ее скупым движениям.
– Здрав будь, Тамирис, хозяйка Каменного пояса, – сказал Сварог.
– И ты здрав будь, Свароже, – сказала женщина, сверкнув своими прозрачными светлыми глазами.
– Здрав будь, Вольфганг, Волчий путь, хозяин заката, – обратился Сварог к мужчине.
– Рад видеть тебя, брат, – сказал Вольфганг.
– Хорошо получается, – сказал Сварог. – Тамирис с восхода, ты с заката. Много нового и разного принесли. И спасибо, что прилетели на наше сборище.
– Нам это тоже интересно, Сварог. Давно, кстати, жду тебя у нас, на Белой горе, да ты все не прилетаешь, – сказала Тамирис.
– Прилечу.
– Что нового у тебя, брат? – спросил Вольфганг.
– Вот, новую сестру привел представить, наставь ее, – ответил Сварог.
– Как зовут тебя, сестра?
– Рысье Сердце.
– Останься с нами, Рысье Сердце, – сказала Тамирис. И Рыська послушно стала за ее плечом.
Последующие дни и ночи слились для Рыськи в сплошной калейдоскоп. Ее представляли разным братьям и сестрам. Они что-то шептали и водили руками над ее головой. И она как будто начинала вспоминать то, чего не было в ее жизни. А с этими воспоминаниями приходили и новые знания.
Вечером же она варила вместе с сестрами разные зелья. И пока варили, все делились разными рецептами. А сестры поопытнее обменивались пучками трав, которые приносили из своих мест по просьбе друг друга.
Но не только рецептами делились новые подруги Рыськи. Говорили обо всем. Было интересно и весело. Рыська ощущала себя как будто среди своих родовичей. Только выходило, что простоватые родовичи вдруг все резко поумнели. И это тоже было поводом для веселья молодой ведуньи. Непроизвольно оценивая ситуацию с этой стороны, она испытывала то чувство, которое потомки назовут юмором.
Потом все эти зелья пили, после чего водили хороводы, плясали и что-то пели.
От всего этого сердце наливалось какой-то неведомой дотоле щемящей радостью. И все казались любимыми и даже больше, чем родными. За полночь пляски плавно переходили в любовные игры. И Рыська не помнила, кому дарила свою любовь. Но почему-то думала, что часто это был старший на этом сборе, хозяин заката, Вольфганг.
Все дни и ночи слились в одну карусель. Среди всего этого отдельно запомнился лишь один случай.
Которым этот сбор неожиданно резко завершился.
Волны какого-то беспокойства и удивления как будто пробежали по поляне. Рыська к тому времени уже научилась ощущать настрой братьев и сестер каким-то шестым чувством. Она, даже не глядя вокруг, поняла, что на поляне появился кто-то необычный.
И правда. По сразу образовавшемуся живому коридору к, все так же сидящим на своих пнях Тамирис и Вольфгангу быстро шел человек. Был он, в отличие от остальных, одет. Но на груди поверх одежды висел личный знак волхва.
Да это же Волчий Зев, – узнала его Рыська. Но как же он постарел. Он что, как и Веда, решил отказаться от бессмертия?
Зев решительно подошел к старшим. Стал на колено и поцеловал колено Тамирис.
– Здрав будь Вольфганг, хозяин заката! Здрава будь царица Тамирис!
– Я не царица, а старшая ведунья, хозяйка Каменного пояса! – гневно сверкнула глазами Тамирис. Как две голубые молнии ударили. – Не смей сравнивать меня со смертными дурами!
– И отодвинься подальше, Зев! – продолжала она. – От тебя несет падалью и кровью!
– Прости хозяйка, – смиренно сказал Зев, и отступил на шаг.
– А ты стал совсем вельможей, брат, – насмешливо сказал Вольфганг. – Снял бы ты свои блестящие лоскутья и намазался мазью как все.
На мгновение смутился Зев. Но потом быстро разделся. И сразу несколько сестер намазали его мазью.
Пока это происходило, присутствующие на поляне тесной гурьбой окружили место, где сидели хозяева, и Зева, стоящего перед ними.
