— Спасибо, Роджер, за исчерпывающее интервью, — начал закругляться Гарри.
— Никаких проблем, Кевин, — любезно отозвался конгрессмен. — Вы же знаете, что я всегда готов выступать за правду и не намереваюсь ничего скрывать. Зло должно, и я со всей ответственностью заявляю, — обязательно будет наказано. И в самые кратчайшие сроки. Мои люди уже над этим работают.
— Что ж, в таком случае мы все будем ждать от вас новостей и надеяться на лучшее! Желаем вам удачи в предстоящей предвыборной гонке, и до новых встреч. А наш эфир продолжает новый хит от триумфально возвратившегося на музыкальный Олимп Элвиса Маккормика — «Нарисованный мир»…
Мессия пришел, и я счастлив,
Теперь навсегда он со мной.
И в сердце все радуги краски,
С душой эту песню ты пой!
Нарисуем этот мир,
О-о-о-уо!..
Увидев через лобовое стекло Алекса, который шел к машине, неся в руке объемистый пакет, Кей потянулся и выключил радио.
— Держи, — открыв дверь, Алекс водрузил на колени Ларе пакет. — Попроще ничего не было, но сама понимаешь — ярмарка и все такое. Национальный колорит. Надеюсь, с размером я угадал.
— Угу, — отозвалась девушка и, сунув в пакет нос, вытащила оттуда розовую фланелевую рубашку, расшитую фигурками скачущих друг за другом мустангов, и узкие темные джинсы с причудливой бахромой. На самом дне обнаружилась пара отороченных бисером мокасин. — Думаю, подойдет, спасибо.
Уронив руки с одеждой на колени, она выразительно посмотрела на Кея, Гая и Алекса, продолжавшего дежурить у двери. Сообразив, наконец, на что она намекает, находящиеся в салоне мужчины послушно полезли на улицу.
— Новости в целом хорошие, — пока Лара возилась в грузовичке, Алекс поделился с остальными добытой за время отсутствия информацией. — С фестивалем Пау-вау нам просто сказочно повезло. Тут собрались индейцы и те, кто просто фанатеет от культуры коренных американцев, со всего штата, человек около пятисот-шестисот, это очень хорошо. Будет много приезжих из других городов, что еще лучше. Так что пару деньков мы тут точно спокойно перекантуемся. Пока вся эта кутерьма с виллой не уляжется.
— Уляжется тут, когда Стоун с Кевином только и делают, что подливают масла в огонь, — кисло заметил Кей, засунув руки в карманы брюк. — Еще этот придурок Маккормик со своими танцульками. Радуга то, радуга се, тьфу! Слушать тошно…
— Ну, как я вам? — захлопнув дверь грузовичка, Лара покрутилась на месте, со всех сторон демонстрируя, как сидит на ее фигурке новый наряд.
— Шик, — оценил Алекс. — Еще пара перьев, и с легкостью сойдешь за местную. Ладно, пойдемте, поищем, где тут можно остановиться. Да и пожевать чего-нибудь не мешало бы.
Я делал такие вещи, которые вам не понять,
Но все воспоминания об этом
Будут скрыты раз и навсегда,
Как капли слез под дождем.
Не так-то просто жить в страхе,
Но то, что я видел своими глазами,
Было способно остановить эту боль.
Затерявшись во времени,
Как слезы среди дождя,
Настало время, чтобы умереть,
Настало время, чтобы быть свободным.
Принять как должное
Возможность видеть любовь к жизни,
Знать истинные причины,
Смотреть в ваши глаза
И верить.
«Lost In Time», гр. Chiron
Предварительно заперев машину, четверо беглецов направились в глубь просыпающегося поселка. В одном из импровизированных садиков, разбитых сразу за очередным трейлером, привязанным к своему соседу несколькими веревками, на которых сушилось белье, поотставший от остальных Гай обратил внимание на группу ребятишек, которые шумно играли во что-то в песочнице. В руках одного из них была пластмассовая моделька, точно копирующая космический шаттл, который то заходил на посадку, то снова взмывал со стартовой площадки в виде вылепленного из сырого песка куличика, влекомый рукой ребенка, шипящими звуками имитировавшего работу двигателей.
Остановившийся Гай улыбнулся и только сейчас обратил внимание, что на узкой импровизированной улочке между фургонами он остался совершенно один, не считая ребятишек да одиноко устроившегося на колченогом стуле мужчины в черной футболке с непонятной надписью «Manowar. Fighting The World», которого Гай не сразу заметил за плетеной изгородью с побегами дикого винограда. Человек расслабленно развалился, скрестив вытянутые ноги в остроносых сапогах, и неторопливо тянул из бутылки пиво, внимательно изучая Метьюса из-под аккуратных очков. Его голову украшала бейсболка, повернутая козырьком назад.
— Эй! Алекс? Кей, Лара! Вы где?
Как он теперь их догонит в незнакомом огромном лабиринте из похожих один на другой близнецов-фургонов? Но они не могли за то время, что он наблюдал за ребенком, так уж далеко уйти. Он сделал шаг в направлении, в котором, по его предположению, направлялись опередившие Гая спутники.
— Если ты обеспокоен, пойди и сядь у реки. И текущая вода унесет твое беспокойство прочь,[11] — невозмутимо произнесли у него за спиной, и Гай, обернувшись, вздрогнул от неожиданности. Позади него возвышался высокий пожилой индеец с длинными седыми волосами, аккуратно зачесанными назад, несмотря на возраст, избороздивший морщинами обветренное безбородое лицо, внушительной крепкой комплекции в хлопчатой расписной рубахе и джинсах. Стиснув чубук зубами, он неторопливо смолил старую-престарую трубку, довольно чмокая при этом губами. В руках он держал небольшую корзинку, доверху наполненную вымытыми клубнями репчатого лука. — С чем ты пришел сюда?
— Я? Да, собственно, ни с чем, — растерявшись, ответил Гай и вспомнил легенду, придуманную для отвода глаз Алексом. — Я турист из Европы, приехал посмотреть фестиваль. А сейчас вот отстал от своих друзей и понятия не имею, где оказался.
— Ну, с этим-то как раз все обстоит достаточно просто, — заверил индеец, удобнее перехватывая свою ношу. — Я знаю, где ты находишься.
— И где же?
— Ты здесь, — лаконично ответил незнакомец. — И, поверь мне, на данный конкретный момент это самое главное.
— Эй, Шон! — в узком дверном проеме ближайшего передвижного фургончика показалась пышная дородная индианка в фартуке, вооруженная угрожающего вида громадным кухонным ножом. — Тебя только за смертью посылать, старый ты стручок. Ты вымыл, наконец, лук или нет?
— Да иду я, иду, не бухти, здесь твой лучок, никуда не денется, — беззлобно отозвался тот, кого называли Шоном, и зажатой в руках корзинкой сделал Гаю жест следовать за собой. — Ты ведь никуда не торопишься?
