Борис заказал базовые сведения по химизму мозга. Ночь безнадежно испорчена, сна ни в одном глазу. Дома никто не ждет — жены пока нет. Какой смысл ездить туда-сюда? А так — хоть чуток пользы будет.
— Ого, вот это объем! Куда там информационному полю… Чудовищно много. Придется до утра насиловать голову мнемотрамбовкой. А выбора нет, иначе доверие Тима улетучится быстрее утреннего тумана…
Борис обреченно приготовил себя к темповому усвоению, запил таблетку (творение Сергея). Откинул спинку кресла, прилег. Контактные линзы с микропроекторами (изобретение Олжаса) — под веки. Еще несколько минут, и начнется стремительная передача информации напрямую в подсознание. Мысли стали размываться. Ускользающее сознание связало предстоящие мучения с виновниками, но не укоризной, а восхищением:
— Нет, ну надо же! Чертенята ухитрились обменяться информацией, накопленной в их гениальных черепушках! И стали втрое образованнее! Да еще и стали напрямую… это как? телепатически? — подключаться к долговременной памяти друг друга! Или… Да ну, бред! Не может быть общего информационного поля Земли! А если есть? И мальки нашли методику? Тогда мнемотрамбовка больше не понадобится? Океан знаний — и все мои?
Перед засыпающим внутренним взором ожила черно-белая фотография седого, лохматого мужика, подмигнула:
— Что и требовалось доказать. Чихать на Конец Света от кометы и астероида. Мы успеем, Борис! Человечество переживет Солнце и не погибнет в коллапсе Вселенной. Разум найдет, как сохранить себя навсегда, меняя вселенные, словно старые квартиры. С сегодняшним количеством гениев — это вопрос пары тысяч лет. А у нас в запасе — намного больше!
…и не понять, сам Борис, лукавый экспериментатор Вуд или парадоксальный Альберт напоследок изобразили не такое уж далекое будущее: миллиарды людей дружно показывают язык обманутой, невечной Вечности…
Хайфа, 2010
Яна Завацкая. Free Trade Area.
Алексеич позвонил в 9:35, а без пяти десять новичок стоял у стеклянной двери в наблюдательную кабину. Не могу сказать, чтобы это меня обрадовало. Именно в мою вахту, а ведь я хотел сегодня отсканировать результаты последней серии в экспериментальной оранжерее. Но что делать, раз надо? Я радушно распахнул дверь.
— Томас, — он сдавил мою руку неожиданно жестко. На вид — щуплик; белесые волосики на висках, чуть испуганные глаза, хотя и храбрится. Я искренне улыбнулся.
— Валерий. Заходи — это наша кабинка. У вас там, наверное, похоже?
Томас у себя в Канаде тоже работал на гидропонике. Так что общий язык мы быстро нашли. Я мало читал о методах ФТА — а что о них читать, если они от нас минимум на десятилетие отстают? Хотя наши, говорят, отслеживают и у них новые идеи — мало ли? Вот и Томас порассказал мне кое-что интересное, например, субстраты у них используются совсем другие. А до регулировки атмосферы они еще не дошли. Я налил Томасу кофе, и мы мило беседовали, покачиваясь в креслах над зеленым морем. В кабинке у нас красиво — будто сидишь в гигантском зимнем саду, вокруг неистовая зелень, просверки стали и стекла — оборудование, всюду снуют тонкие лапки манипуляторов, в верхних этажах, среди висячих лиан, облепленных тропическими фруктами, носятся стайки колибри. Кабинка неторопливо скользит по монорельсу под куполом, объезжая всю фабрику. На самом деле визуальный контроль нужен лишь в особых случаях, дежурство заключается в наблюдении за приборами.
— А какой у вас выход продукции? — неуверенно спросил Томас.
— По каким позициям? Наша фабрика выпускает четыреста тридцать восемь наименований. Мы практически кормим весь Новосибирск.
— Например, томаты.
Я назвал цифры по всем шести сортам. Томас покачал головой и присвистнул.
— Боюсь, нашим до такой урожайности далеко. Это за счет генетики?
— Да, конечно, — я хотел рассказать о своем эксперименте, но подумал, что малоинтересно, слишком уж специальная тема.
— А почему вы называете ваше предприятие «колхоз»? — поинтересовался Томас.
— Это мы шутим так. Слушай, может, сходим в столовку, перекусим? У меня обычно в это время второй завтрак.
Томас окинул взглядом кабинку.
— А как же вахта?
Я показал ему нотик.
— Дистанционно. Мое постоянное присутствие не требуется. К тому же есть еще второй пост и инженерно-технический. Мы на перерыв по очереди ходим.
Томас заказал салат из нашей продукции, я ограничился кофе со свежими рогаликами. Канадец ел с аппетитом и сдержанно восхищался запахами и необычайно, по его мнению, ярким вкусом огурцов и помидоров.
— Ага, как говорит Ахмед, наш генэксперт, — я изобразил кавказский акцент, — это агурец? Эта разви агурец?! Эта жи дыня!
Томас вежливо-скованно улыбнулся. Я вспомнил школьные уроки коммуникации.
— Слушай, расскажи о себе. Где учился, чего к нам решил переехать…
— Да у меня все обычно. Мне тридцать два. Закончил высший колледж сельского хозяйства, — подчеркнул он с ноткой гордости, — сразу нашел неплохое место, на фирме в Торонто. Четыре года работал биоинженером, затем прошел дополнительный курс и стал начальником участка… А почему переехал? Перспектив у нас там нет. Наша фирма во время кризиса разорилась. Наверное, с моим образованием я бы в итоге нашел работу, но зарплаты предлагали такие, что и браться не стоило. У меня кредит был за машину. Семьи у меня нет. С подругой, — он смущенно потупился, как бы извиняясь за личную нотку, — поругались как раз. Я и подумал — почему не рискнуть? Русский я знаю с детства, у меня бабушка русская, да и в колледже учил.
— Ну и как тебе у нас, нравится?
— Да неплохо пока. Квартиру дали, и главное, бесплатно все, странно. Еда. Жилье. И неплохо по качеству. Не блеск, но жить можно. Удивительно, — он нервно пожал плечами. Покосился на соседний столик, за которым щебетали две девушки — практикантки.
— А у меня есть семья, — сообщил я, — жена, Ирка… Ирина сейчас на Марсе. Она робототехник, а там… Сейчас же у нас купол Аэлиты возводится, скоро первый город будет. Еще два месяца осталось, они по вахтовому методу работают. И дочь есть, Уля, ей десять. Мне самому тридцать шесть. А так у меня тоже обычная жизнь, ничего особенного. Закончил школу. Биология меня интересовала всегда. Сначала работал в области медицины, в Центре наследственности… В смысле, конечно, учился. Там было мое место практики. Потом понял, что хочу с растениями. В двадцать два защитился, стал мастером. Это как у вас окончание колледжа, наверное. Потом пошел в армию. Там мы и познакомились с Иркой. Только у меня так получилось, что я не год служил, а два. Как раз Пхеньянский конфликт был, и я туда поехал. Я в биологических войсках, а Ирка служила в танковой части, водительница.
