— Ну, если ты так считаешь…
У меня было такое чувство, что отец рассчитывал услышать от Холли именно этот ответ. Похоже, он предвидел, как она отреагирует на его предложение. Интересно, что еще он о ней знает?
— Да, так будет лучше всего, — она с нетерпением посмотрела в окно. — Теперь я могу идти?
Отец кивнул и взялся за ручку двери, намереваясь открыть ее.
— Холли, агенты практически никогда не раскрывают себя. Когда это происходит, мы фиксируем все документально, и потом, если вдруг случается утечка информации, можем точно установить ее источник. Не забывай об этом!
— Я поняла, — прошептала она, едва дыша.
— Отлично.
Холли смотрела на меня, как на незнакомца, и это не предвещало ничего хорошего.
— Я пойду с тобой, Хол.
— Не нужно… Я хочу побыть одна.
— Надеюсь, мы увидимся на работе?
— Да… на работе, — произнесла она, выпрыгивая из машины и захлопывая дверь.
Я остался и смотрел ей вслед, пока автомобиль не тронулся с места. Тогда я повернулся к отцу:
— Если с ней что-нибудь случится…
— Ничего не случится. Можешь мне поверить, — сказал он. — Но я должен спросить… сколько тебе сейчас лет, Джексон?
Он знал. Неужели дело в моих намеках? Нет, это результаты медицинского обследования.
У меня еще никогда так сильно не колотилось сердце. Но я старался держать себя в руках, осознавая, что любые мои слова могут быть использованы против меня.
— Ты знал моих настоящих родителей? — спросил я в надежде, что резкая смена темы выбьет его из колеи.
Он покачал головой:
— Не совсем… нет.
— А с кем мы с Кортни жили первые одиннадцать месяцев нашей жизни? Доктор Мелвин рассказал мне об этом.
Отец уставился в окно, но его лицо по-прежнему не выражало никаких эмоций.
— Этот человек больше не мог заботиться о двух детях. Это все, что я знаю.
Понятно, судя по всему, он не собирается открывать мне подробности.
— Почему я такой?
Отец отвернулся от окна и снова посмотрел на меня. Было очевидно, что он настроен по-деловому.
— Я не могу ответить на твои вопросы, пока не задам свои. Расскажи о своих способностях. Как я понимаю, ты можешь свободно их использовать?
Мне очень захотелось его ударить. Он лгал в тот день, когда привез меня к доктору Мелвину. Как я мог верить хотя бы одному его слову? Но тут кое-что пришло мне в голову, и я удобнее устроился на сиденье.
— Папа, я не раскрою своих тайн, которые ты так стремишься узнать, не получив ничего взамен.
— Что, например? У тебя же все есть.
— Во-первых, никаких больше разговоров о школе. И я не брошу работу.
Он покачал головой и минуту пристально смотрел на меня, прежде чем заговорить:
— Ты устроился на работу из-за Холли? Для парня твоего возраста это странный поступок.
— И какой же у меня возраст? — со вздохом спросил я, понимая, что должен раскрыть некоторые секреты. — Через два года в будущем, где Холли была моей девушкой, с ней кое-что произошло. После этого я попал сюда и никак не могу вернуться, поэтому собираюсь сделать все возможное, чтобы предотвратить ту ситуацию. Но, в отличие от тебя, не представляю, как это осуществить. Так что я хочу, чтобы ты поделился со мной профессиональными знаниями. Это моя вторая просьба. Ты должен научить меня каким-нибудь шпионским штучкам.
— Что случилось, Джексон? Ты можешь мне рассказать, — сказал он.
С одной стороны, я видел перед собой отца, а не чужого мне человека, от которого вынужден был бы все скрывать. И мне очень хотелось спросить у него, как тот, рыжеволосый, мог оказаться сначала в будущем, а потом вернуться назад в две тысячи седьмой год. И почему рана у него на лице выглядела одинаково — это был свежий отпечаток каблука туфли Холли, как будто она только что ударила его.
— Не сейчас.
Со вздохом отец кивнул:
— Хорошо, у меня есть масса советов для начинающих, а также несколько пособий, которые ты сможешь изучить. Честно говоря, сейчас я как раз тренирую группу агентов.
Я слегка улыбнулся, несмотря на то, что в воздухе по-прежнему витало напряжение.
— Твоя секретарша входит в эту группу?
Он улыбнулся:
— Да, она одна из них.
— Сколько ей лет? — Мне до смерти хотелось узнать это с того момента, как она попросила называть ее мисс Стюарт.
— Девятнадцать.
— ЦРУ принимает на работу тинейджеров?
— Да, в некоторых необычных ситуациях, — сказал он, осторожно подбирая слова. — Дженни Стюарт у нас относительно недавно. Когда ты встретишь ее снова, не нужно ей говорить, сколько тебе в действительности лет и как ты сюда попал.
Я слегка улыбнулся, потому что знал — она не хотела бы, чтобы я узнал ее имя.
— Я никому не скажу. Я же не идиот.
— Значит, Холли не в курсе? — спросил отец.
— А ты как считаешь? — удивился я. — Она думает, что я — парень из Джерси, который бросил школу.
Впервые за все время на лице отца появились признаки беспокойства.
— Она уже так не считает. Я поручил агенту Стюарт проверить ее и… пригласить к нам домой на корпоративную вечеринку.
Я потер руками глаза и застонал:
— Отлично. Сначала вы напугали Холли, а как только она узнает про мою ложь, то начнет меня ненавидеть. Ты серьезно говорил про вечеринку? Это может быть интересно.
— Извини, я подумал, что можно все уладить, — со вздохом произнес отец. — Когда она увидит, что мы самые обычные люди.
— Мы никогда не стали бы для нее нормальными даже без упоминания ЦРУ. — Я решил сменить тему, чтобы не накричать на отца. — А как же твой офис генерального директора, где я столько раз бывал?
— Это государственная компания, но все сделано так, чтобы она производила впечатление частной. Мое участие в повседневных делах минимально.
Это прозвучало настолько обыденно, что я пришел в ярость:
— Отлично, сначала я выясняю, что ты не мой отец, теперь ты оказываешься агентом ЦРУ, а все, что я знал о твоей работе, — вымысел. Сплошная ложь. Что я вообще о тебе знаю?
— Джексон, все очень непросто. Если мы, секретные агенты, не будем тщательно скрывать, чем занимаемся, это может стоить жизни многим людям.
Я откинулся на спинку сиденья и, скрестив на груди руки, уставился на него.
— Тогда скажи мне, в чем заключается твоя работа? Ты борешься с плохими парнями, которые перемещаются туда-сюда во времени, не меняя одежды и со свежими ранами на лице?
— Мне кажется, нам нужно к доктору Мелвину, — сказал отец.
— Не сейчас. Ты можешь отвезти меня, но я больше ничего не скажу. — Я повернулся к окну и увидел, как крупные капли падают на тротуар. Дождь усиливался.
