— Ооо, чувак! Я тоже! А ты панк?
— Нет, мне просто музыка нравится…
На удивление Ильи, интерес нового знакомого к нему не только не угас (на что он очень рассчитывал), но наоборот — усилился.
— Чувак, а как ты к фашистам относишься?
Это было неожиданно. На самом деле неожиданно. Илья приготовился в очередной раз услышать, что Кинчев раньше был крутой, а теперь совсем сдулся. Что зря Ария распалась и прочее и прочее. К такому повороту событий он не был готов.
— А что такое?
— Я панк, чувак. Наци-панк.
— Че, круто?
— Ты че? Панк, это анархия. Понял? И хачиков мочить. Ненавижу их, уродов.
В том, что он их действительно ненавидит, Илья нисколько не сомневался — когда Сова говорил последнюю фразу, его кулаки рефлекторно сжались и словно даже вперед двинулись. Илья в ответ на это лишь умиленно улыбнулся. Сова понял его неправильно.
— Чувак, ты не слушай недоумков разных — фашизм, это совсем не Гитлер. Это порядок русский, наш порядок. Ты же русский?
Интересный вопрос. Возможно, в другой ситуации Илья ответил бы, что он чистокровный индеец племени Команчи. Или папуас — да мало ли на планете земля прикольных национальностей? Но только не сейчас.
Илья не спал целую ночь. В его организме только-только утихли адреналиновые бури после ночных приключений. Черт побери, он не просто так катался на электричке — он скрывался от ментов! Еще вчера он был относительно нормальным и благополучным членом общества. Сегодня он бросил работу, ушел из дома — для того, чтобы не сесть в тюрьму. Конечно, он был на взводе! И вместе с тем — ему очень не хотелось скандала. Неприятности были ему сейчас совершенно ни к чему.
— Русский я, русский. Хорошо все, — успокоил своего нового знакомого Илья.
— Ну, молодец! — Сова искренне обрадовался, словно, на самом деле, ожидал, что Илья признается в том, что он агент мирового сионистского правительства.
— «Как легко, оказывается, стать „молодцом“, и вообще хорошим человеком! Для этого совсем не обязательно совершать хорошие поступки. Для таких вот „пацанов“ гораздо важнее — графу национальность правильно заполнить», — подумал Илья и улыбнулся счастливой улыбкой, уже готовясь ко сну.
Повисла неловкая пауза — Сова не знал, о чем дальше говорить. Илья вообще не хотел с ним разговаривать. Ему спать хотелось, очень сильно.
В представлении Ильи, его собеседник не представлял из себя чего-то по-настоящему интересного или опасного. Скучно парню и нашел он себе такое странное развлечение. Музыку послушать, потусоваться. Компании разные бывают — даже такие. Не бывает так? Еще как бывает!
Конечно, его покорежило сочетание анархист-фашист-панк. Очень сильно покорежило. Но он был не в том положении, чтобы агитацию сейчас разводить. Его задача была простой — добраться из точки А в точку Б без лишних приключений.
В это время Сове пришла в голову замечательная идея.
— Мы, русские, должны держаться вместе — иначе всякое хачье нас за горло возьмет. А скоро китайцы подойдут — тогда вообще хана всем будет. Понял?
— Понял.
— Но ничего мы не сможем сделать — в правительствах одни жиды сидят. Нет нормального правительства у нас. Власть жидам продалась.
Илья внутренне восхитился происходящему — подобных «динозавров» он встречал, в основном, среди КПРФников пенсионного возраста. Сова КПРФником не был, и с головой дружил. То, что его «речевки» какие-то «наигранные», Илья уже заметил.
— «Может, он просто прикалывается?», — подумал он.
Среди молодой и энергичной политически активной молодежи такие «динозавры» встречались крайне редко, с каждым годом их становилось все меньше и меньше. Илья не знал настоящих причин, почему так происходило. Но факт остается фактом. Персонажи, подобные Сове, были ходячей антирекламой любого политического движения и постепенно вымирали. Как настоящие динозавры.
Будь на месте Ильи кто-то другой, он бы уже послал нового знакомого на фиг. Но только не Илья. Его эта ситуация приколола. Чисто поржать. Как выяснилось — зря.
Сова ожидал негативной реакции, а когда ее не последовало, решил, что Илья согласен с ним. Новый адепт, ёпт! Непроизвольную улыбку Ильи Сова опять понял не совсем правильно… и продолжил.
— Я вижу, ты наш, русский человек. И что тебе хочу сказать — все они уроды. Всех мочить. Поганой метлой вымести из страны. Небось есть им куда бежать — Америка пусть принимает. Жидовская держава.
Илья сидел расслаблено. Кому не нравятся концерты юмористические?
Через десять минут непрерывной критики всех и вся, Сова сказал все, что мог сказать. И установилась тишина. Вагон электрички к тому времени почти полностью опустел — лишь с противоположного его конца ехало человека два-три.
Неожиданно, в Сове что-то изменилось. Обычный человек этого бы никогда не заметил. Илья это увидел так же ясно, как обычные люди видят, что солнце заходит за тучу.
В один момент Сова был похож на клоуна. В следующий момент он увидел в нем такого же «правонарушителя», как он сам. Сова имел свои идеалы и верил в них. Законы были для него фикцией — правилами, навязанные меньшинством большинству. Сова с чистой совестью нарушал их ради своих идеалов.
— Илья. Ты не думай, я не только разговоры могу разговаривать. Мы с ребятами разными делами занимаемся…
Сова был «правонарушителем». Но он был по другую сторону баррикад.
— Раз в месяц мы приезжаем в Краснодар и ходим ночью по Комсомольскому, по Гидрострою. По Ставропольской и Северной. Юбилейному и Фестивальному. Рано или поздно, мы находим хачика, а один раз даже негра нашли пьяного!
Голос Совы излучал гордость. Он хвастался. От этого Илье становилось не по себе.
— Идет «прыжок» и мы «гасим» его. Можно и двоих-троих, но тогда кто-то может убежать. А нам это совсем не нужно, — Сова подмигнул Илье, словно в последнем рейде они были напарниками.
— Потом оттаскиваем в темноту, переворачиваем на живот и ботинками бьем по шее — чуть сбоку. Когда позвонки смещаются, то бьем в голову сбоку и ближе к челюсти — чтобы сбить голову. Потом наступить каблуком ботинка на шею, прижать массой, на всякий случай, и все — можно уходить. Он — покойник.
Это враг.
Простая и банальная мысль пришла к Илье в одно мгновение и заполонила всего его. Сон, усталость, даже чувство опасности ушли, полностью отдавшись новому чувству.
Это враг.
Илья не испытывал иллюзий — все люди разные. Все мы мыслим по-разному. Мы никогда не станем приверженцами одной идеи, или идеологии. Недовольные, несогласные были и будут всегда. Во все времена и при любых режимах будут авторитарии и антиавторитарии. Терпимые и нетерпимые. Вегетарианцы и мясоеды. Общество, в котором все люди будут мыслить одинаково, будет мертвым обществом. Обществом без будущего. Обществом без жизни.
