— Этого уже достаточно, — перебил Тома Караев. — Другое дело, — продолжал он, — я и представить себе не мог, что бунт в тюрьме — дело рук чекистов.
— Запомните, господа, за всеми переворотами, мятежами и политическими убийствами кто-то да стоит. Как правило, это спецслужбы или кучка заинтересованных лиц при поддержке тех же самых спецслужб, — со знанием дела поучал профессионал Ферти.
— Может быть, — с сомнением в голосе протянул Маккормак.
— Так оно и есть! — настаивал Том. — Равно как за покушениями и громкими заказными убийствами.
— Ну тут вы перебрали, дорогой Том, — категорически отмел Караев.
— Перебрал?! — не без ехидства переспросил Ферти.
— Безусловно. И давайте без ядовитостей.
— Что ж, Майкл, спорить не стану, — не унимался Ферти. — В пользу моего утверждения нам далеко идти не придется. Докажу не сходя с места. Аргумент — обезоруживающий! — предупреждает Том и, потянувшись к диктофону, бьет по кнопке «воспроизведение».
Голос (раздумчиво): Хорошо бы… Хорошо бы…
Худиев (участливо): Вы чем-то расстроены?
Голос: Вы прочли стенограмму выступлений сегодняшнего заседания Милли Меджлиса?
Худиев: К сожалению…
Голос (нервно): Что, вам снова их не доставляют?
Худиев: Доставляют. Но сегодня припоздали…
Голос: Непорядок… Ну да ладно… Там, как всегда, много пустой болтовни. Однако есть такое, что испортило настроение Деду…
Худиев (подхалимски): И вам.
Голос (после паузы, раздраженно): И мне… Снова этот хам — академик, Герой Советского Союза, мать его!.. Опять орал о коррупции. На этот раз в министерстве обороны, в армии… Тряс перед всеми бумагами. Вот, мол, факты… Солдаты умирают от дистрофии, заболевают чахоткой. Их кормят консервами, предназначенными для собак и кошек… Высший командный состав во главе с министром занят не боевой подготовкой, а личным обогащением. Проворачивают многомиллионные финансовые махинации…
Военкоматы наглым образом, за приличную мзду, сами предлагают родителям освободить их детей от воинской повинности. Родителям это выгодно. Им в таком случае не приходится за свои деньги кормить, обувать и одевать своих сыновей…
Командиры частей, рот и взводов, вплоть до сержантского состава, погрязли в поборах. Десятки и десятки воинов за деньги, отданные их родителями командирам, проходят службу не в расположении своих подразделений, а у себя дома…
В общем, факты — один грязней другого.
Худиев (возмущенно): Откуда он их берет?!.. Месяц назад разоблачал Министерство здравоохранения… Говорил о безобразиях в роддомах и о том, что все клиники обязаны ежемесячно приносить министру лично им установленную сумму — за операции, лечение и так далее, одним словом, за обслуживание больных.
Голос: Вот-вот! Черт бы подрал и его, этого демагога, и доброхотов, поставляющих ему эти так называемые факты.
Худиев (понизив голос): Многие факты, по нашим оперативным сведениям, находят некоторое подтверждение.
Голос (гневно): Да! Находят! Но не орать же на весь мир. Не срать же на голову Деда и страны!
Худиев (вкрадчиво): Этого, конечно, делать нельзя. Мои ребята пытались говорить с ним, так он их послал на три буквы и пинками вытолкал из своего кабинета…
Голос: Плохо говорили.
Худиев: Будь кто другой — мы показали бы ему, где раки зимуют… Но он Герой Советского Союза, академик, депутат…
Голос: Плевать! Советского Союза уже нет… (пауза)
Голос: Хозяин, прослушав видеозапись заседания Милли Меджлиса, сказал: «Неужели нет человека, кто заткнул бы ему рот?…»
Худиев: Кому сказал?
Голос: Как, по-твоему? (пауза)
Голос: Не прикидывайся тупицей, полковник!.. Нам с тобой!
Худиев: Тут я не вижу прямого приказа.
Голос: Хозяин не приказывает. Он дает понять. Приказываю я. (пауза)
Голос (с угрозой): Опять непонятно, полковник?
Худиев: Как прикажете.
Голос: Затем я к тебе и заглянул… (стулья отодвигаются) Продумаешь — доложишь!
Худиев: Есть!
Ферти, первым прослушавший эту запись, внимательно наблюдал за реакцией Караева. Он был в курсе того, что семья Караевых относилась к академику как к родному человеку. Покойную Инну Борисовну академик опекал как мог. А он мог многое. Всегда помогал и ей, и Майклу…
Это убийство состоялось. Оно потрясло Баку. Академик, Герой Советского Союза, прошедший всю войну на передовой, командуя ротой штрафников, был убит на 75-м году жизни, в подъезде своего дома. Убийца цинично намекнул, за что кончает этого гордого, ни перед кем не преклонявшего головы, человека.
…Он выстрелил ему в рот.
— Зверье! Как у них поднялась рука? — простонал Караев. — Мы с Инной думали, что его убил какой-нибудь помешанный наркоман.
— Все делается с их ведома и их руками, — Ферти попытался было вернуться к начатой им теме разговора, но его отвлек телефонный звонок.
Подняв трубку, Том, глядя перед собой, односложно отвечал:
— Да… Да?… Да!.. Обязательно будем… Не спускай с них глаз.
— Наши друзья-прапорщики, — бросив трубку, сообщил он, — пируют в ресторане «Храм огнепоклонников»… Другого удобного момента у нас может не быть…
— Точно. Вряд ли еще представится такое, — согласился Караев.
— А где это? — полюбопытствовал Маккормак.
— Я знаю. В Сураханах… В двадцати минутах отсюда, — объяснил Караев.
Ферти посмотрел на друзей.
— Ну, что, поехали?
— Поехали, Том. И немедля, — Караев решительно поднялся из-за стола.
Прапорщики вышли из ресторана далеко за полночь. Порядком нагруженные алкоголем, они, преждечем сесть в машину, еще долго обнимались между собой, клялись в дружбе и любви друг к другу.
— Ребята, видимо, голубые, — предположил Маккормак.
— Нет, здесь среди мужчин принято так выражать свои чувства. Это как свидетельство искренности их отношений…
— Да-да, — поддержал Том. — Поцелуи и объятия — знак высшей степени искренности…
Наконец, «волга» пьяных прапорщиков, заурчав, рванулась вперед.
— Слава Богу! — облегченно вздохнул Ферти, трогаясь с места.
