Бишоп старался определить, для чего же нужен этот шкаф. Красивая вещь, вид у нее древний, и полировка… Нет, это не лак, шкаф отполирован прикосновениями человеческих рук и временем.
Он направился к шкафу.
— Хотите выпить, сэр? — спросил шкаф.
— Не прочь, — ответил Бишоп и тотчас стал как вкопанный, сообразив, что шкаф заговорил с ним, а он ответил.
В шкафу откинулась дверца, а за ней стоял стакан.
— Музыку? — спросил шкаф.
— Если вас не затруднит, — сказал Бишоп.
— Какого типа?
— Типа? А, понимаю. Что-нибудь веселое, но и чуть-чуть грустное. Как синие сумерки, разливающиеся над Парижем. Кто это сказал? Один из древних писателей. Фицджеральд. Вероятнее всего, Фицджеральд.
Музыка говорила о том, как синие сумерки крались над городом на далекой Земле, и лил теплый апрельский дождь, и доносился издалека девичий смех, и блестела мостовая под косым дождем.
— Может быть, вам нужно что-нибудь еще, сэр? — спросил шкаф.
— Пока ничего.
— Хорошо, сэр. До обеда у вас остался час, вы успеете переодеться.
Бишоп вышел из комнаты, на ходу пробуя напиток. У него был какой-то незнакомый привкус.
В спальне Бишоп пощупал постель, она была достаточно мягкой. Посмотрел на туалетный столик и большое зеркало, а потом заглянул в ванную, оборудованную автоматическими приборами для бритья и массажа, не говоря уже о ванне, душе, машине для физкультурных упражнений и ряде других устройств, назначения которых он не смог определить.
В третьей комнате было почти пусто. В центре ее стояло кресло с широкими плоскими подлокотниками, и на каждом из них виднелись ряды кнопок.
Бишоп осторожно приблизился к креслу. Что же это? Что за ловушка? Хотя это глупо. Никаких ловушек на Кимоне не может быть. Кимон — страна великих возможностей, здесь человек может разбогатеть и жить в роскоши, набраться ума и культуры, выше которой до сих пор в Галактике не найдено.
Он наклонился к широким подлокотникам кресла и увидел, что на каждой кнопке была надпись. Бишоп читал:
«история», «поэзия», «драма», «скульптура», «астрономия», «философия», «физика», «религии»
и многое другое. Значения некоторых надписей он не понимал.
Бишоп оглядел пустую комнату и впервые заметил, что в ней нет окон. Видимо, это был своеобразный театр или учебная аудитория. Садишься в кресло, нажимаешь какую-нибудь кнопку и…
Но времени на это не было. Шкаф сказал, что до обеда оставался час. Сколько-то уже прошло, а он еще не переоделся.
Чемоданы были в спальне. Бишоп достал костюм. Пиджак оказался измятым.
Он держал пиджак и смотрел на него. Может, повесить, и пиджак отвисится. Может… Но Бишоп знал, что за это время пиджак не отвисится. Музыка прекратилась, и шкаф спросил:
— Что вам угодно, сэр?
— Можете ли вы погладить пиджак?
— Конечно, сэр, могу.
— За сколько?
— За пять минут, — сказал шкаф. — Дайте мне и брюки.
Зазвонил звонок, и Бишоп открыл дверь. За дверью стоял человек.
— Добрый вечер, — сказал человек и представился — Монтэгю. Но все зовут меня Монти.
— Входите, пожалуйста, Монти. Монти вошел и оглядел комнату.
— Хорошо у вас, — сказал он. Бишоп кивнул.
— Я ни о чем и не заикался. Они сами мне все дали.
— Умницы эти кимонцы, — сказал Монти. — Большие умницы.
— Меня зовут Селдон Бишоп.
— Только что приехали? — спросил Монти.
— Примерно час назад.
— И полны благоговения перед этим замечательным Кимоном?
— Я ничего не знаю о нем, — сказал Бишоп. — Кроме того, конечно, что говорилось в учебном курсе.
— Я знаю, — косо взглянув на него, проговорил Монти. — Скажите по-дружески… вас тревожат какие-нибудь опасения?
Бишоп улыбнулся, он не знал, как ему быть.
— Чем вы собираетесь здесь заняться? — спросил Монти.
— Деловой администрацией.
— Ну, тогда на вас, наверно, нечего рассчитывать. Вы этим не заинтересуетесь.
— Чем?
— Футболом. Или бейсболом. Или крикетом. Или атлетикой.
— У меня никогда не было на это времени.
— Очень жаль, — сказал Монти. — Вы сложены, как спортсмен.
— Не хотят ли джентльмены выпить? — спросил шкаф.
— Будьте любезны, — сказал Бишоп.
— Идите переодевайтесь, — сказал Монти. — А я посижу и подожду.
— Пожалуйста, возьмите ваши пиджак и брюки, — сказал шкаф.
Дверца открылась, и за ней лежали вычищенные и выутюженные пиджак и брюки.
— Я не знал, — сказал Бишоп, — что вы здесь занимаетесь спортом.
— Нет, мы не занимаемся, — сказал Монти. — Это деловое предприятие.
— Деловое предприятие?
— Конечно. Мы хотим дать кимонцам возможность заключать пари. Может быть, они увлекутся этим. Хотя бы на время. Вообще-то они держать пари не могут…
— Я не понимаю, почему не могут…
— Сейчас объясню. У них совсем нет спортивных игр. Они не могли бы играть. Телепатия. Они знали бы на три хода вперед, что собираются делать их соперники. Телекинез. Они могли бы передвигать мяч или что бы там ни было, не притрагиваясь к нему пальцем. Они…
— Кажется, я понимаю, — сказал Бишоп.
— Но мы все-таки собираемся создать несколько команд и устроить показательные состязания. По возможности подогреть интерес к ним. Кимонцы повалят толпами. Будут платить за вход. Делать ставки. Мы, конечно, будем держать тотализатор и загребем комиссионные. Пока это будет продолжаться, мы неплохо заработаем.
— Конечно, но ведь это ненадолго. Монти пристально посмотрел на Бишопа.
— Быстро вы все поняли, — сказал он. — Далеко пойдете.
— Джентльмены, напитки готовы, — сказал шкаф. Бишоп взял стаканы и протянул один из них гостю.
— Пожалуй, я вас подключу, — сказал Монти. — Может быть, вы тоже подработаете. Тут больших знаний не требуется.
— Валяйте подключайте, — согласился Бишоп.
— Денег у вас немного, — сказал Монти.
— Как вы узнали об этом?
— Вы боитесь, что не сможете расплатиться за номер.
— Телепатия? — спросил Бишоп.
— Вы попали в самую точку, — сказал Монти. — Только я владею телепатией самую малость. С кимонцами нам нечего тягаться. Никогда мы не будем такими. Но время от времени что-то до тебя доходит… какое-то ощущение проникает в мозг. Если ты пробыл здесь достаточно долго…
— А я думал, что никто не заметит.
— Многие заметят, Бишоп. Но пусть это вас не беспокоит. Мы все друзья. Сплотились против общего врага, можно сказать. Если вам надо призанять денег…
— Пока нет, — сказал Бишоп. — Если понадобится, я вам скажу.
