Пыль медленно начала осыпаться обратно в рваную рану на лице пустыни. Но Джезерак и Элвин смотрели не туда, а в открытое небо, где только что находился лишь застывший в ожидании робот. Теперь, наконец, Джезерак понял, почему Элвин столь безразлично отнесся к решению Совета и никак не отреагировал, узнав о закрытии пути в Лис.
Налипшая земля и камни искажали, но не могли скрыть гордых очертаний корабля, все еще поднимавшегося над разодранной пустыней. На глазах Джезерака корабль повернулся к ним, превратившись в круг. Затем, очень неторопливо, круг начал расти.
Элвин заговорил очень быстро, словно стремясь уложиться в отведенные ему мгновения.
– Этот робот был сконструирован как друг и слуга Учителя – и, главное, как пилот его корабля. Перед тем, как попасть в Лис, Учитель приземлился в Диаспарском Порту, который теперь скрыт этими песками. Наверное, Порт почти опустел уже в те времена; думаю, корабль Учителя был одним из последних, достигших Земли. Какое-то время, прежде, чем удалиться в Шалмирану, Учитель прожил в Диаспаре; тогда дорога, должно быть, еще была открыта. Но корабль ему больше не понадобился: все эти века он покоился здесь, под песками. Подобно Диаспару, подобно этому роботу, подобно всему, что строители прошлого считали действительно ценным, он был сохранен своими собственными схемами вечности. Пока звездолет имел источник энергии, он не мог износиться или разрушиться: никогда не тускнеющий образ в ячейках памяти контролировал его физическую структуру.
Корабль был теперь совсем рядом, и управлявший им робот подогнал его к башне. Джезерак сумел различить форму звездолета – он был заострен с обоих концов и насчитывал метров тридцать в длину. Окон или других отверстий не было видно, но толстый слой земли мешал в этом удостовериться.
Вдруг на них брызнула грязь, часть корпуса раскрылась наружу, и Джезерак заметил небольшое пустое помещение с еще одной дверью на противоположной стенке. Корабль повис в полуметре от отверстия воздуховода, приблизившись к нему осторожно, точно он был живым.
– До свидания, Джезерак, – сказал Элвин. – Я не могу вернуться в Диаспар, чтобы попрощаться с друзьями: пожалуйста, сделай это за меня. Скажи Эристону и Этании, что я надеюсь скоро вернуться; а если не вернусь, то всегда останусь благодарен им за все. И я признателен тебе – хотя ты можешь и не одобрить то, как я использовал твои уроки. Что же касается Совета, передай им, что дорогу, открывшуюся один раз, нельзя закрыть вновь простой резолюцией.
* * *
Корабль стал едва видимым пятнышком в небе, и вскоре Джезерак вообще потерял его из виду. Он не уловил момента старта, но с небес вдруг обрушился самый грандиозный из всех звуков, сотворенных Человеком – несмолкающий грохот воздуха, падающего в неожиданно прорезавший небо многокилометровый туннель вакуума.
Джезерак не пошевелился даже когда последние отзвуки стихли в пустыне. Он думал об ушедшем мальчике – для Джезерака Элвин всегда оставался ребенком, единственным, явленным Диаспару с тех пор, как в бесконечно давние времена разорвался круг рождения и смерти. Элвин никогда не вырастет; вся Вселенная для него – лишь место для игр, головоломка, которую следует разгадать для собственного развлечения. В своих забавах он отыскал последнюю, смертельно опасную игрушку, способную разрушить все, что еще оставалось от человеческой цивилизации – но любой исход для Элвина все равно оставался игрой. Солнце клонилось к горизонту, и холодный ветер пронесся над пустыней. Но Джезерак все еще ждал, одолевая свой страх; и вскоре впервые в жизни он увидел звезды.
Даже в Диаспаре Элвину редко доводилось видеть роскошь, подобную той, что предстала его глазам, когда внутренняя дверь воздушного шлюза сползла в сторону. Неизвестно, кем был Учитель на самом деле, но уж во всяком случае – не аскетом. Лишь позднее до Элвина дошло, что весь этот комфорт не мог быть пустой экстравагантностью: ведь этот мирок являлся единственным домом Учителя в долгих странствиях среди звезд. Внешние органы управления отсутствовали; лишь большой овальный экран, полностью занимавший дальнюю стенку, указывал, что эта комната не совсем обычна. Перед экраном в виде полукруга были расставлены три низкие кушетки; остальную часть кабины занимали два столика и несколько мягких кресел, причем некоторые из них явно предназначались не для людей. Усевшись перед экраном поудобнее, Элвин поискал взглядом робота. К его удивлению, тот исчез; затем Элвин увидел, что робот уютно пристроился в нише под вогнутым потолком. Он доставил Учителя на Землю и, как верный слуга, последовал за ним в Лис. Теперь он снова готов был принять на себя прежние обязанности, словно и не было прошедших тысячелетий. Элвин для пробы дал ему команду – и огромный экран ожил. Перед ним была Башня Лоранна, странно искаженная, словно лежащая на боку. Дальнейшие пробы показали ему виды неба, города и пустынных просторов. Четкость была изумительной, почти неестественной, хотя масштаб оставлял впечатление нормального, без дополнительного увеличения. Элвин еще немного поэкспериментировал, пока не научился получать тот или иной вид по своему желанию; теперь он был готов к старту.
– Доставь меня в Лис.
Команда была простой, но как мог корабль ей повиноваться, если и сам Элвин не имел понятия о направлении? Он не учел этого, а когда наконец сообразил, в чем дело, машина уже мчалась над пустыней с колоссальной скоростью. Он пожал плечами, с благодарностью отметив то обстоятельство, что располагает теперь слугами, которые умнее его самого. Трудно было судить о масштабе проносившейся по экрану картины, но, по всей видимости, с каждой минутой улетали многие километры. Неподалеку от города цвет земли резко сменился на уныло-серый, и Элвин понял, что он летит над дном одного из исчезнувших океанов. Диаспар некогда должен был быть близок к морю, но даже в самых древних хрониках об этом не было и намека. Видимо, океаны исчезли задолго до основания города. Еще через несколько сот километров земля круто поднялась, и вернулась пустыня. Один раз Элвин замедлил ход корабля, когда увидел странную картину пересекающихся линий, едва проступавших из песка. На секунду она озадачила его; затем он понял, что смотрит на руины какого-то забытого города. Он не задержался надолго: сердце защемило от мысли, что миллиарды людей не оставили иных следов своего существования, кроме этих борозд на песке.
Ровная линия горизонта, наконец, сломалась, сморщилась и превратилась в горы, которые почти сразу же оказались под ним. Машина теперь замедляла ход, приближаясь к земле по широкой дуге в сотни километров. И вот внизу раскинулся Лис. Бесконечные леса и реки создавали пейзаж такой несравненной красоты, что Элвин какое-то время был не в силах продолжать полет. К востоку земля была покрыта тенью, и обширные озера, казалось, парили над ней, подобно заводям ночной тьмы. Но в стороне заката воды танцевали и искрились светом совершенно невообразимых оттенков.
