Семен только протянул к ней руку, думая, что она хочет еще раз поцеловаться, как девушка отпрянула:
- Нэй! - в голосе было возмущение и испуг.
- Нэй? - нахмурился уже зная, что означает это слово. - Нэй поцелуй? - провел по своим губам.
- Нэй, - улыбнулась: глупенький. - Мне нравится твое и-цы, оно очень заманчиво. Но я не могу его взять - тебе будет плохо, и потом ты тут же начнешь ненавидеть меня, как и другие.
Семен решил разобраться, сообразив по тону и улыбке, что против поцелуев девушка ничего не имеет. Тогда в чем дело?
- Нэй? - протянул к ней руку, желая дотронуться, и она опять отпрянула, а глаза вспыхнули от испуга:
- Нэй!
- Не понял. Целовать можно, дотрагиваться нельзя? Что за чудачество?
- Нельзя дотрагиваться до незамужней женщины, это бесчестит ее. Неужели неясно? Неужели у вас иные традиции? Почему вы всегда стремитесь к тактильному контакту? Ведь это перенос энергетики, перенос своих частиц на другого, получение чужих себе. Это энергообмен и объединение. Соитие психоэнергетики. Память об этом остается на долгие годы. О какой же чистоте может идти речь при заключении союза, если невеста уже раздала свою энергетику, и вобрала в себя чужую? Разве вы этого не понимаете? Тем более я сейти. Принцесса! - выставила ему на показ ножны с кинжалом, висящие на груди. - Я пример остальным. Моя репутация должна быть безупречной. Я не могу подвести свою семью, опозорив связью с чужаком. Только тот, кто будет моим мужем будет иметь право прикасаться ко мне.
Семен перевел ее речь как предостережение: убью этим кинжалом того, кто ко мне прикоснется. И озадачился еще больше.
- Не понял смысла, но дело твое, конечно. У меня есть предложение: чтобы наше общение не напоминало игру в глухой телефон, давай попытаемся объяснятся доступно для каждого. Тогда будет меньше недоразумений. Для начала предлагаю познакомится. Меня зовут: Семен, - указал на себя. - Се-мен, - и указал на девушку, вопросительно выгнув бровь.
- Сэмэн? - что это значит?
Мужчина кивнул, приложив ладонь к своей груди:
- Семен, - и сделал предлагающий жест, выжидательно глядя на девушку. И Эйфия поняла, о чем он. Заулыбалась:
- Сэмэн! - указала на него.
- Се- мен, - Колмогорцев отвесил согласный поклон, немного дурашливый, но так и ситуация надо сказать, дурацкая.
- Семэн, - скопировала его поклон девушка и, указав на себя, сообщила, - Фея.
У Семена улыбка застыла:
- Фея? - прошептал. А ведь, правда - фея. Эти волосы, глаза, губы, голос, что тает в воздухе как эхо в горах, аромат странных, дурманящих духов. - Фея, - протянул, смиряясь с тем, что его реальность посетила сказка. И больше не было вопросов, и не вызывало удивления и любопытства странное отношение к поцелуям и прикосновением, распределение: за одно убью, а другое пожалуйста.
Только до отчаянья грустно стало: феи - дети другого мира и простым смертным путь туда заказан. А сказки? Пора их слишком коротка.
- Ты мне… понравилась, - признался, пока Фея не понимает его слов, пока еще здесь, рядом. Пока еще есть сказка.
Девушка услышала грусть в его голосе и подумала, что Семену не понравилось ее имя.
- Эйфия, - поправила. И только потом удивилась себе: какая ей разница, что нравится, а что нет этому землянину.
- Эй, Фея? Это как?
- Эйфия. Мое имя. Эйфия Лоан, сейти. А сокращенное Фея. Эя. Мама Фея зовет, и братья иногда, а отец не любит это имя, считает его земным.
- Я понял, что феи делятся на какие-то расы или категории. Предлагаю пока остановиться на всем понятном имени. Фея.
- Фея, - махнула ладонью девушка: что мучится объясняя?
- На сегодня ликбез окончим. Спи, Волшебница. Утро уж.
Эя осторожно выглянула в проем камеры: ряд однотипных узоров в виде самых примитивных геометрических фигур слева, что-то отдаленно напоминающее окно и ограда перил от него по прямой, угол поворота, опять прямо до спуска вниз. И все из дерева. Да земляне просто варвары! Сколько же они погубили деревьев, чтобы создать подобное убожество?
Девушка перегнулась через перила, чтобы посмотреть вниз. Слева, вглубь уходит просторная комната, справа проем - вход в другое помещение, прямо двери и под перилами тоже.
Один землянин прошел, второй и все в одну комнату. Может они братья? Это шигон одной большой семьи? Что же они не могли свой родовой туглос разделить на сектора, чтобы не мешаться, не запинаться друг о друга, не надоедать, а встречаться в гостиной или столовой?
- Привет! - раздалось над ухом. Эйфия покосилась на землянина: этот, наверное, самый младший. Судя по возрасту не старше Вейфила. Но до чего безвкусен и неаккуратен - повесил себе на плечо какую-то ворсистую тряпку абсолютно диссонирующую по цвету с мешковатой рубахой, широкими до вульгарности брюками, и думает, украсил убогую одежду, которой больше слово "тряпье" подходит.
Эя опять вниз уставилась, теша любопытство и пытаясь понять: чей это, все-таки, туглос? И отчего настолько неудобен, неуютен, мал и забит проживающими?
Мужчины на завтрак подтягивались.
Семен проспал. В коридор вышел, а девушка уже у перил стоит вниз поглядывает на суету и Петька рядом. Как без него-то.
Колмогорцев глянул вскользь на них, в сортир потопал. Лезть он не станет, посмотрит, что к чему, понаблюдает. Сам для себя еще не решил что за фея: то ли обманка, то ли он дурак. Не складывалось, что-то в голове на счет нее, конфликтовало.
Обратно пошел, а рядом с ней уже и Витек куралесит.
- С тебя должок за ухо, - улыбнулся.
- Отстань ты с ухом, - пробурчал Петя, обиженный, что его в сторону оттерли.
- Иди, Самара-городок, молочка похлебай, - посоветовал ему Пахомов, бросив через плечо, и на девушку опять уставился. - Я не сержусь. До свадьбы заживет, - подмигнул. - Клинок-то не от прабабушки достался? Ничего она его самоцветами украсила, - потянул руку к груди, желая ножны взять и лучше рассмотреть. Фея отпрянула, накрыла их ладонью и… расстегнула комбинезон чуть не до живота, без стеснения открывая взору мужчин полушария груди, неслабый сапфир на цепочке, висящий меж ними.
Что Петра - Семена в жар кинуло. А девушка спокойно ножны спрятала, застегнулась, и стоит как ни в чем не бывало, на обалдевших мужчин смотрит, глаза наивные, наивные.
- Впечатлен, - крякнул, придя в себя Витек. Семен не выдержал, подошел, Петра, что так и стоял рот разинув, к лестнице пихнул: ты-то куда, ребятенок? Парень сопротивляться как забыл, скатился со ступеней взад пятки, во все глаза на девушку глядя, а та Семену улыбалась.
