Заскрипели плохо смазанные петли.
«Гляди-ка! Дверь!»
— А, здоровеньки салям, Абдулла-ага… Мутанаил-ага… Припозднились вы! — Голос радостно вибрировал.
— Ассалям… Вот, задержали гости нежданные. Торопиться теперь надо! Что у вас?
— Усё путем. Ничего, говорит, на бумажке той больше не было.
— Паяльник не пробовали?
— Не. А надо? — В голосе проснулся явный интерес.
— Покамест не надо. Может, завтра. А вообще… облажались мы, воины Аллаха, жидко облажались. Фраза-то, оказывается, известная, из Корана! — Снова заскрипели петли, что-то лязгнуло и наступила тишина.
«Засов, — определил Баг, вглядываясь во мрак расселины. — Там у этих скорпионов дверь с засовом. Пещера, наверное. База. И профессор французский здесь, как пить дать, здесь… Фраза какая-то. Не та ли это фраза, которую Абдулла Зозуле на засыпку произносил? А кто-то, стало быть, ее опознал. Ладно… Надо так понимать, что им от профессора узнать что-то надобно. Значит – жив пока… Паяльник?! Милостивая Гуаньинь! Это что же они паять собрались на ночь глядя?».
Некоторое время Баг, стиснув рукоять меча, стоял, раздираемый двумя противуположными необходимостями: долг честного человекоохранителя призывал его немедленно ворваться в дверь с засовом и освободить из плена несчастного Кова-Леви, над которым так явственно нависла угроза изуверских пыток с применением паяльника. Но был еще долг перед Родиной, перед всей Ордусью, и этот долг недвусмысленно повелевал вырвать с корнем все гнездо человеконарушителей, чтобы не ушел ни один из них. И ворвавшись в дверь, Баг устремился бы за малым, упустив гораздо большее. Хуже того: погнавшись за второстепенным, он рисковал сгубить главное.
К тому же Баг представления не имел, что откроется ему за этой самой дверью, сколько там будет злодеев, как они вооружены и сумеет ли он с ними справиться. Честный человекоохранитель знал, что его возможности велики, но не безграничны.
Сделав трудный выбор, Баг с тяжелым сердцем и требовательно чешущимися кулаками бесшумно отступил от прохода в скале и, насколько позволяла темнота ночи, огляделся.
Как следует запомнив два приметных валуна справа от расселины и для верности выцарапав ножом на одном из них маленький иероглиф «чжун» («верность сюзерену»), Баг метнулся обратно, к повозке и, обогнув ее, рысцой припустил по дороге, временами делая скрытные зарубки на стволах деревьев.
Кругом надрывались сверчки да цикады.
«Пещера, — размышлял Баг. — Пещера… А ведь, выходит, неспроста при гадании получилось, что надо спускаться там, где вроде бы, спускаться некуда. Ведь в пещеру точно – надо спускаться. Амитофо! Да, не прост „И цзин“, не прост…» — Баг перешел на бег. Мышцы, изготовившиеся к бою, требовали движений энергических.
Дорога, то сужаясь, то становясь несколько шире, то вообще теряя очертания, петляла, поднимаясь в гору. Баг не чувствовал усталости: размеренный скользящий бег он умело сочетал с мысленной декламацией строф из «Глав о прозрении истины» известного даосского автора Чжан Бо-дуаня; да и есть ли такие расстояния, что могут встать серьезным препятствием на пути служения добру и справедливости?
Вскоре Баг достиг вершины подъема: внизу расстилалась все та же темнота зарослей, а в пяти примерно ли впереди равномерной тонкой цепочкой расходились в стороны искры далеких фонарей; стало быть, там проходила какая-то большая дорога.
«Ага… Оттуда Абдулла и свернул», — справедливо заключил Баг и, сориентировавшись по звездам, начал было спускаться, как вдруг шагах в двадцати увидел красную мерцающую точку и – замер.
Точка, между тем, разгорелась ярче и стала затухать. Раздался смачный звук – кто-то со всей страстью отправил наземь излишки слюны.
Баг осторожно сместился под защиту ближайших кустов и, ступая с величайшей осторожностью – еще не хватало хрустнуть какой-нибудь веткой! — стал приближаться к огоньку.
Так и есть: на широком пне у дороги сидел здоровенный субъект в чалме, с автоматом на коленях и самозабвенно курил трубку-люлюку, любуясь роскошным асланiвським небом. Страж был настроен весьма благодушно: в сладостном забытьи он, задрав бороду, таращился на звезды и размеренно сплевывал после каждой затяжки.
— Ых-х-х… — донесся до Бага его восхищенный шепот. — Ых-х-х…
«Смотрите, какой ценитель прекрасного… Все же эти люди не до конца потеряны для общества. Просто те, кто поставлен блюсти их чаяния, заботятся совершенно об ином…»
Баг некоторое время постоял у субъекта за спиной, вместе с ним наблюдая далекие светила.
— Ох-х-х ты ж… Я ташшшусь… — в экстазе протянул бородатый, увидев падающую звезду.
Не в обычаях Бага было отрывать кого-либо от созерцания, пусть даже и не совсем сообразного. И он, неслышно обойдя стража стороной, припустил дальше, вниз под горку.
Через ли с чем-то Баг чуть не свалился в свежую яму: кругом громоздились кучи вынутой земли, между вбитыми в почву колышками смутно белели натянутые веревки, а немного дальше, в окружении палаток, у небольшого костерка сидели трое подростков и, неторопливо покуривая сигареты, жарили на огне нечто, нанизанное на прутики.
«Раскоп, — понял Баг, — опять раскоп! Раскоп и каштаны! Значит, дорога и впрямь уже недалеко». Ободренный этим выводом, он не глядя шагнул назад. Раздался грохот, мальчишки у костра вскочили, хватаясь за оружие – в темноте было не разобрать, настоящее или игрушечное. Баг бросился ничком в кусты и, положив руку на меч, замер: он задел за воткнутую в кучу земли лопату, и лопата обрушилась на видневшиеся в глубине траншеи камни.
— Что это, Алим? — испуганно спросил один подросток.
— Н-не знаю, — дрожащим голосом отвечал второй. — Там вон что-то грохнуло… Кажись, лопата. Лязгнуло так…
Третий, который оказался ниже всех, молча водил стволом своего оружия из стороны в сторону, а потом тихо сказал:
— Ща пальну! Во имя Горнего Старца!
— Ты что, Панас! — громко зашептал Алим. — И не вздумай! Говорено ж: только на самый крайний случай!
— Ну! — упрямо отвечал низкий. — И что? А ну как там гяур какой притаился?
— Побойся Аллаха! — более уверенным шепотом оборвал его Алим. — Тут кроме нас да братьев и нет никого. Все по хатам, запершись сидят…
Баг набрал в легкие воздуха и, пользуясь уроками Судьи Ди, издал сообразное мяуканье.
— Ну вот! — с радостным облегчением сказал тот, кого называли Алимом. — Это ж кошка! Просто кошка!
— Тьфу! — Низкий плюнул и опустил свое оружие. — Пшла отседова! — Поднял камень и кинул в направлении Бага. Камень не долетел буквально полшага. «Способный мальчик», — подумал Баг. — Пшла вон, собака!
