Фукаэри с тревогой прищурилась, точно капитан судна, слушающий за штурвалом песни сирен. И наконец ответила:
— Смотря-кому.
— Я очень боюсь, что LittlePeople применили свою силу против моей подруги. Чтобы предупредить меня.
Вытащив руку из-под одеяла, Фукаэри почесала ухо и спрятала руку обратно.
— LittlePeople-могут-не-всё.
— Не всё?
— У-них-есть-предел.
Тэнго закусил губу. А потом спросил:
— На что же конкретно они способны?
Фукаэри будто собралась ответить, но передумала.
Словно в последний момент решила не высказывать свое мнение — и загнала его обратно. Не очень понятно куда. Туда, где очень глубоко и темно.
— Ты сказала, что LittlePeople обладают знаниями и силой.
Фукаэри кивнула.
— Но теперь говоришь, что у них есть предел.
Фукаэри снова кивнула.
— А все потому, что они живут в лесу, и как только уходят из леса, не могут толком применять свою силу и знания. Ибо в нашем мире есть то, что может им сопротивляться. Так или нет?
На это Фукаэри не ответила. Наверное, слишком длинный вопрос.
— А ты сама встречалась с LittlePeople?
Она посмотрела на Тэнго так рассеянно, будто не понимала, о чем ее спрашивают.
— Ты видела, как они выглядят?
— Да, — ответила Фукаэри.
— И сколько их было?
— He-знаю. По-пальцам-не-сосчитать.
— Но не один?
— То-больше-то-меньше. Но-не-один.
— Как ты и описала в «Воздушном коконе»?
Фукаэри кивнула.
И тогда Тэнго задал вопрос, который мучил его уже очень долго.
— То, что происходит в «Воздушном коконе», случилось с тобой взаправду?
— Что-такое-взаправду, — спросила она, как всегда, уничтожив вопросительный знак.
Но на это у Тэнго ответа, конечно, не было.
Гремело уже совсем рядом. Окна звенели не переставая. Но молний по-прежнему не было, как и дождя. Тэнго вдруг вспомнил увиденный когда-то фотоснимок — подводная лодка в грозу. Страшный шторм, молнии по всему небу, волны мотают лодку из стороны в сторону, но людям внутри железной коробки ничего этого не видно. Для них лишь грохочет гром да вибрирует судно.
— Почитай-или-расскажи-что-нибудь, — напомнила Фукаэри.
— Да, конечно, — согласился Тэнго. — Только никаких подходящих книжек у меня сейчас нет. Хочешь, расскажу про Кошачий город?
— Кошачий-город.
— Город, которым управляют кошки.
— Хочу.
— Хотя, возможно, эта история покажется тебе страшноватой.
— He-важно. Я-засну-все-равно.
Тэнго принес из кабинета стул, сел у изголовья кровати, сцепил на коленях руки — и под раскаты грома за окном начал рассказывать о Кошачьем городе. Историю эту он дважды прочел в поезде, а потом читал отцу, так что помнил ее практически наизусть.
Рассказ, изначально недолгий, занял куда больше времени, чем он ожидал. То и дело он останавливался, чтобы ответить на вопросы Фукаэри — об устройстве города, о характере главного героя, о мотивах поведения кошек. А для этого приходилось допридумывать то, чего в оригинальной истории не было, — примерно так же, как он дорабатывал «Воздушный кокон».
Фукаэри погрузилась в эту историю с головой. Ей уже расхотелось спать. Иногда она закрывала глаза, чтобы лучше представить мир Кошачьего города. А потом открывала их, требуя продолжения.
Когда он закончил, она уставилась на него — тем же долгим и загадочным взглядом, каким кошка высматривает что-то в глазах человека.
— Ты-был-в-кошачьем-городе, — сказала она с каким-то упреком.
— Я?
— Ты-был-в-своем-кошачьем-городе. А-потом-сел-в-поезд-и-вернулся-домой.
— Тебе правда так кажется?
Фукаэри натянула одеяло до подбородка и кивнула.
— Ты права, — согласился Тэнго. — Я съездил в Кошачий город, а потом вернулся на поезде.
— Ты-очистился, — спросила она.
— Очистился? — переспросил он. — Думаю, пока еще нет.
— Ты-должен-очиститься.
— И что же я, по-твоему, должен сделать?
— Если-ты-побывал-в-кошачьем-городе-оставлятъ-это-просто-так-нельзя.
Долгий раскат грома, будто раскалывая небо на кусочки, грохотал все громче и беспощаднее. Фукаэри невольно сжалась под одеялом.
— Обними-меня, — попросила она. — Мы-должны-уйти-в-кошачий-город.
— Зачем?
— Чтобы-LittlePeople-не-нашли-как-сюда-пробраться.
— Потому что я не очистился?
— Потому-что-мы-с-тобой-одно-и-то-же, — сказала она.
Глава 13
_______________________
АОМАМЭ
Мир без твоей любви
— Тысяча Невестьсот Восемьдесят Четыре, — повторила Аомамэ. — Год, в котором я теперь нахожусь. И это — не тысяча девятьсот восемьдесят четвертый год, верно?
— Различить, где истинная реальность, всегда непросто, — ответил Лидер, не отнимая лба от коврика. — В конечном итоге это вопрос метафизический. Но мир, в котором ты находишься сейчас, — настоящий, можешь не сомневаться. Боль в этом мире подлинна, смерть необратима, а кровь реальна. Никакой подделки, иллюзий или фантазий. Это я гарантирую. Только этот мир — не тысяча девятьсот восемьдесят четвертый.
— Что-то вроде параллельного мира?
Голова мужчины вздрогнула — он усмехнулся.
— Похоже, ты слишком начиталась фантастики. Нет, все не так. С параллельными мирами ничего общего. Если ты думаешь, что где-то есть мир тысяча девятьсот восемьдесят четвертый, а где-то еще — тысяча невестьсот восемьдесят четвертый, ты ошибаешься. Года тысяча девятьсот восемьдесят четвертого больше нет. Как для тебя, так и для меня существует только одна реальность: Тысяча Невестьсот Восемьдесят Четыре.
— То есть мы переселились в другое время?
— Совершенно верно. Или, можно сказать, другое время переселилось в нас. Насколько я знаю, это необратимо. Обратно уже не вернуться.
— И это случилось, когда я нырнула в пожарный выход с хайвэя?
— С хайвэя?
— Возле станции Сангэндзяя, — пояснила Аомамэ.
— Место значения не имеет, — сказал мужчина. — С тобой это произошло возле станции Сангэндзяя, но могло произойти где угодно. Дело не в месте, а во времени. В какой-то момент стрелка переключилась, и ты оказалась в тысяча невестьсот восемьдесят четвертом году.
Аомамэ представила, как сразу несколько LittlePeople, навалившись на рычаг, переключают огромную железнодорожную стрелку. Среди ночи, под мертвенно-бледной луной.
— И в этом тысяча невестьсот восемьдесят четвертом году в небе висит две луны? — уточнила она.
— Именно так. Здесь луны две. Считай это подтверждением того, что стрелка переключилась. Хотя далеко не все люди в этом мире видят обе луны. Большинство даже не замечают. О том, что на дворе невестьсотые годы, знает очень мало народу.
