— Но? — Дарья уже проснулась и села в постели, одновременно потянувшись к папиросам, оставленным с вечера на прикроватном столике.
— Скорее, «и», — снова вздохнул Кормчий. — Она хочет, чтобы вы, княгиня, сопровождали ее лично.
— И поэтому вопреки протоколу вы звоните мне прямо в постель? — За спиной шевельнулась Грета, но Дарья вдруг поняла, что уже не вполне уверена в том, кто теперь находится в ее постели. Ночью это была Грета, тут и спорить не о чем, но вот сейчас… Запах изменился, психический фон, то да се…
— Вопрос деликатный! — возразил Егор Кузьмич. — Зачем нам лишние свидетели?
— Я не одна.
— Я знаю.
— Вы контролируете всех на борту?
— И за бортом, — усмехнулся в ответ Кормчий.
— А как же тогда Либерте, Эгалите, Фратерните? Свобода, равенство, братство…
— Одно другому не мешает, — Было очевидно, Егора Кузьмича голыми руками не возьмешь. — Вам же сказано, княгиня, «Первый среди равных». Вы акцентируете слово «равных», а я — «Первый». Чувствуете разницу?
— Значит, есть хозяин и у вольного народа, — Дарья закурила, но оборачиваться не стала.
— Теория не всегда совпадает с практикой. Впрочем, Дарья Дмитриевна, вы же знакомы с теорией и практикой коммунизма, и как вам оне?
— «Оне» разные бывают, — Дарья действительно лично знала довольно много коммунистов, и с одним из них — между прочим, бывшим партизанским комбригом, — даже спала какое-то время. Встречались среди них разные люди, как и всюду. Попадались и идейные, но численно преобладали все-таки реалисты. Однако не в этом дело. И над идеалистами, и над прагматиками всегда кто-нибудь стоял. Партия — это иерархия, и коммунисты в этом смысле на много круче всех остальных. У них это называется демократический централизм.
«Вы акцентируете слово „демократический“, а я — „централизм“… Н-да… Жизнь прекрасна и удивительна!»
— «Оне» разные бывают, — сказала Дарья, — но вы, командарм, верно, перепутали коммунистов с анархистами.
— Вообще-то, «товарищ командарм», — с отчетливой интонацией сожаления произнес Кормчий. — Впрочем, вам не понять, товарищ княгиня, да и незачем. А разницу между теми и этими я хорошо знаю. Был у меня, представьте, когда-то друг — Лев Николаевич Зодов, так он как раз был идейный анархист. Но это, увы, к делу не относится. Жду вас через полчаса на Хрустальном мосту, Марка можете взять с собой, если ему не лень будет…
— Тебе не лень? — она все еще сидела к нему спиной, хотя и знала, что он там, в ее постели. Голый, как и Дарья, поскольку одежда в комплект обращения не входит.
— Нет, — ответил Марк и сразу же заговорил с управляющим.
— Ты здесь, Берримор? — спросил он.
— Я весь внимание, господин де Вриз, — откликнулся «раб лампы». Он был везде и нигде, но всегда в полной готовности.
— Кофе и коньяк на двоих! Ведь ты не против, Дари?
— Кофе и коньяк, — согласилась она, вставая с постели. — Пусть Феона приготовит мне штаны и рубаху, белья и обуви не надо.
— Штаны и рубаха, — послушно повторил Дворецкий. — Будут особые пожелания по цвету, фактуре и покрою?
— На твой вкус, — Дарья вошла в ванную комнату и, встав прямо посередине, отбросила окурок. — Контрастный душ… Циркулярный… две с половиной атмосферы. Пять минут. Пошел!
В принципе, если захочется все это можно устроить буквально везде. В гостиной, спальне или кабинете. В любом месте, в любое время. Только скажи, и Управляющий тут же исполнит любой твой каприз. И о гигиене не забудет — добавит, если не было особых распоряжений, что-нибудь в воду, — и «приберется» после водных процедур, если хозяину взбредет на ум что-нибудь эдакое.
— Красная рубаха, — шепнул прямо в ухо услужливый голос, — шелк, фасон апаш, ворот открыт до ложбинки…
— Идет! — прервала Дарья управляющего, медленно вращаясь между тугих водяных струй.
— Порты из отбеленного набивного батиста а-ля Рюсс, чуть выше щиколоток, — продолжил управляющий после короткой паузы.
— Пояс? — уточнила Дарья.
— Как вариант предлагается вервие из крашеного шелка, или, быть может…
— Идет! — согласилась Дарья, подставляя тело струям теплого воздуха, сменившим водяные спицы. — Но рубаха навыпуск.
— Про обувь, Ваша Светлость, вы точно уверены?..
— Точно! — Дарья вышла через дверь, открывшуюся прямо посередине огромного — во всю стену — зеркала. Улыбнулась своему отражению — оно было, как и следовало ожидать, безупречно, — и прошла в соседнее помещение, по случаю оказавшееся ее будуаром. Феона была уже там — пять минут — как, впрочем, и тряпки. Обе две — шелковая и батистовая — лежали на столе. Красное пятно и белое.
— Ваш кофе, Ваша Светлость!
— Одеваемся!
Ну, там, собственно, и одевать-то было нечего. Но и то сказать, даже одевшись, выглядела Дарья, — если верить отражению, — практически раздетой.
«Ну, где-то так и задумывалось, не правда ли?»
— Что скажешь? — спросила она Феону.
— А что вы хотите услышать? — «механическая девочка» порой казалась живее всех живых. И уж точно — умнее.
— Правду! — Дарья выпила рюмку коньяка и пыхнула папироской, поглядывая то на себя в зеркале, то на Феону, застывшую рядом.
— Правда разная бывает, — вполне по-человечески пожал плечами не вполне живая служанка. — С одной точки зрения так, а с другой — совсем иначе.
— Значит, все-таки блядь, — усмехнулась Дарья, она была довольна полученным эффектом.
— С одной точки зрения, — согласилась Феона.
— А с другой?
— С другой — шлюха, — мило улыбнулась служанка.
— А если батарейки вытащу?
— А у меня нет батареек.
— Но что-то же есть? — ухмыльнулась Дарья.
— Замучаетесь искать, Ваша Светлость.
— Ладно, — согласилась Дарья, ну, в самом деле, не связываться же с машиной! — Что там Марк?
— Господин де Вриз готов и ожидает вас в гостиной.
— Ладно, пусть будет гостиная! — Дарья стремительно миновала несколько дверей и остановилась, с интересом рассматривая мужчину, сидевшего в кресле напротив.
На самом деле, сейчас она увидела Марка впервые после Венеции. Разумеется, он не изменился. Да, и с чего бы вдруг? Разве что оделся несколько иначе: костюм тройка, белая рубашка с галстуком — хоть сейчас в присутствие. Сидел в кресле, пил кофе, курил сигару, смотрел на Дарью. Рассматривал.
— Забавный выбор… — сказал после короткой паузы. — Насмотрелась на аханков? Но это, скорее, мужской костюм, чем женский, да и краски не вполне аханские. Впрочем, возможно, что-то старогекхское? Ты же блондинка, и глаза серые…
