– Гисич, заткнитесь, – просит Еремей Петрович. – Не надо эмоциональных сцен. Мы все-таки профессионалы.
– Он у меня прямо под скальпелем умер, – сказал я.
– Так бывает. Да брось ты инструмент, сейчас надвое ее переломишь, вон как сжал.
Я бросаю мышку. Потом отцепляю от формы маленький колокольчик и швыряю его в стену. Во время броска Гисич машинально уворачивается, хотя я даже не смотрю на него. Колокольчик жалобно бренчит.
– А колокольчик тебе зачем? – участливо спрашивает Еремей Петрович.
– Талисман был. Всегда меня спасает. Спасал.
– Так чего выкинул-то?
Я не отвечаю.
Мы проходим в комнату пациента. Еремей Петрович осторожно убирает маску со рта больного. Хотя он уже не больной, о чем это я, он мертвый. И он улыбается. Улыбчивая смерть такая улыбчивая.
Я долго курю на холодной лестнице. Хочется одновременно поговорить и помолчать. Говорить не с кем и не о чем. Я решаю молчать и курить. Голова медленно наполняется спасительным ничего, нервы перегорают и атрофируются. На какие-то отдельные мгновения я забываю, что я убийца.
– Доктор! – В курилку вбегает медсестричка. – Там парня привезли с огнестрелом!
– Лера, у меня смена кончилась. И я больше не оперирую. Гисича позовите.
– Гисич на операции! Еремей Петрович уехал!
– Разумовского тогда. Кого угодно, отстаньте только.
– Разумовский в пробке стоит! Доктор, вы один тут свободный хирург сейчас, правда, ну!
– Да вашу же мать. – Я тоскливо тушу окурок о стену.
В операционной, на том самом столе, лежит молодой мужчина примерно моего возраста. У него в животе две пули. Возможно, он сейчас летит по белому тоннелю, и плевать ему на мою неуверенность. Возможно, он хочет еще немного пожить, получить второй шанс. Ведь каждый заслуживает второй шанс? Не знаю, верит ли в меня этот мужчина с простреленным животом. Наверное, ему хочется верить.
– Лера?
– Слушаю, доктор.
– Найдите мой колокольчик.
Александр Стасенко
Игры для бога
Звон падающих отстреленных гильз, глухой стук отлетевших пустых коробов и кассет, рев реактивных снарядов, тявканье ручной пушки, росчерки трассеров и вспышки плазменных разрядов – все это мое, моя стихия! Я снова в бою, полностью растворившись в сражении и, подобно богу войны, отдавшись изначальным мужским желаниям и чувствам, неудержимо несусь по серым мрачным коридорам с искусственным, как и все вокруг, освещением и забыв почти обо всем. Кто я, как меня зовут – это все не важно.
Тикают секунды. Падает, неумолимо тает уровень, сила, мощность и жизнь. Но я двигаюсь изо всех сил, стараясь сохранить прежнюю скорость. Рвусь вперед, яростно, в порыве справедливого гнева, стиснув зубы и не обращая внимания на раны и боль – почти реальные. Адреналин и боевые коктейли уже завладели разумом. Я несусь, забыв почти обо всем. Только одна мысль-крик терзает и удерживает сознание от полного безумия: «Я не отдам вам Монику!!!»
Рыжий Джо, с трудом вырвавшись, вдруг замороженной статуей замирает впереди. Моментально черные молнии-трещины зигзагами расползаются по его защитной броне, за доли секунды он полностью рассыпается в крошку и пыль.
– Что за хрень?! – кричу, не прекращая движения, давя на кнопку «Стрелять всем», только-только догадавшись о ее нужности. – Да вы, мля, вообще опупели?
Не только я, но и сканер еще не слышал о таком оружии. Понятно, что от Барона можно и нужно ожидать подлянок, но подкуп администрации – это уже перебор. Наши личные неприязни, уже давно переросшие в ненависть, не могут выходить за общепринятые правила. И деньги, пусть и большие, не должны влиять на игру.
– Ну, сучонок! Я таки тебя урою, только верну Монику, и жди меня в гости снова.
За остатками автотурели вижу опешившего игрока, навороченного и в дорогущей броне, но растерянно застывшего истуканом под моим огнем.
– Не ожидал, козел? Думал, спрячусь или убегу? На-ка тебе пирожок, – отстреливаю ракету.
Протуберанцы пламени, взрывная волна и вывалившийся бонус, в виде чудо-оружия, радуют, да. Как и подпрыгнувшая черточка опыта. Но расслабляться – не время. Я иду за Моникой, единственный уцелевший из своей группы, подволакивая раненую ногу и перенастраивая оружие под незадетую руку. Осталось немного, поворот и развилка, а уже за ними «гнездо» – автотурель под прикрытием непися. Откуда я знаю? Так это ведь почти родные стены. Лазил сюда частенько тайком через норы, чтобы стырить все, что подвернется. Отсюда и Монику похитил.
Да, я ее украл, невесту Барона. Взял в плен, принудил к сотрудничеству, которое позже неожиданно переросло в… любовь. Теперь это моя женщина! Самая красивая и лучшая во всем мире. Во всех мирах. Моя жена и боевой товарищ, мой самый надежный второй номер, прикрывающий и защищающий. Наши изначально грубые отношения изменились. Все произошло как-то само собой и быстро. Мы даже не заметили перехода рубежа. Моя холостяцкая шахта-бункер стала уютной, обжитой и родной. Теперь это не просто надежное убежище, а прежде всего Дом. Раньше заползал в эту нору, только чтобы укрыться, отсидеться, затаиться или отдохнуть, а сейчас всегда спешу домой, к Ней! Скажете – извращенец, больной?! Наверное, вы просто не играли в эту Игру. Или она не играла с вами. Я уже сам не знаю и не хочу знать – где реальность, а где нет. Вот ни секунды даже не думал, непись Моника или игрок. Это неважно.
Когда узнал, что нас скоро будет трое, не зная, радоваться или нет, я «завис» – стал подобием набора цифр и кодов, управляющих этим миром. Здесь, где казалось все простым и понятным, в этой отдушине, созданной для развлечения и отдыха, укрытия от повседневных сложностей и проблем реального мира, вдруг возникли очертания проблем. И все стало намного сложней.
Раньше мозги напрягать не нужно было: увидел врага – стреляй; получил задание – продумай стратегию, проанализируй противника и его действия. А наказания за ошибки не такие уж страшные – всегда можно возродиться на предыдущем уровне. Цели и приоритеты – тоже более чем просты: реакция, опыт, прокачка, прирост уровня, состояния, авторитета и рейтинга. Ничего сложного и никакого напряга. А тут…
В какой-то момент я переосмыслил отношение к Игре и изменился. Именно я. Мысль о том, что любое пересохранение может все безвозвратно изменить, что даже поэтапное копирование всех ходов не гарантирует восстановления полного соответствия личности Моники и того, что уже есть сейчас, – пугала до жути. И рисковать теперь нельзя. Ведь это уже не было просто игрой. Она подстраивалась и развивалась, стала псевдоразумной и аморфной. Любое изменение могло отклонить и увести в сторону, развить все совершенно по-другому.
