Я включил визор и начал перебирать каналы. Везде все то же самое – или тупые шоу, или мрачные новости. На востоке революции и войны. Стихийные бедствия в Европе и Штатах достигли небывалых высот. А за окном не умолкают митинги и протесты – уже не понятно, за кого и против чего.
Опять это тревожное чувство, что над миром зависла тень глобальной катастрофы. Поскорее хотелось снова уйти, погрузиться в мир Игры. Я потянулся за остатками минералки и тут же вывалился из кресла, скрюченный в судорогах головной боли. Сила ее доводила до безумия, остатки разума быстро покидали непослушное тело, а потом – спасительная тьма.
* * *
На этот раз я быстро пришел в себя. Обессиленное тело все еще не слушалось, но взгляд уже искал ее. Посреди стерильного помещения левитировала многорукая Шива. В ее огромных, небесного цвета глазах читалась тревога и любовь.
– Как ты, Морфей?
Я в который раз задумался: как это глупо – брать себе имена мифических богов. Наверное, искали утешение и пытались развить гордость. Ведь мы, жалкая кучка остатков человечества, достигшая небывалых высот в науке и практически став бессмертными, вернее, думающие, что это так, – вымирали и тосковали о былой жизни. Ни знания, ни сила, ни идеальное здоровье, ни обширные возможности не могли нам дать главное – прежней жизни и цели существования. Время все так же осталось неподвластным. В старые сказки о машине времени уже никто не верил. Мы не могли иметь потомства, а значит, и смысл нашего бытия стал утраченным. Бесконечные годы существования стирали эмоции и чувства. На этой совершенной космической станции мы ни в чем не нуждались, кроме самого главного.
– На этот раз мне пришлось отключать тебя силой, – она кивнула на парящий рядом мой третий глаз. – Я очень испугалась.
Я невольно сравнил ее с Моникой – такой красивой, живой, сексуальной. Как же сильно мы изменились! Слабое тельце, бледная, почти прозрачная кожа, атрофированная и безволосая голова, недоразвитые лишние конечности – еще немного, и узнать в нас человеческую расу будет невозможно. Но как же я все-таки ее люблю!
– О чем ты думаешь сейчас?
– Ты же можешь прочесть сама, – сказал, зная, что она так не сделает.
Возле нее вспыхнула голограмма, и Ра, кивнув, спросил:
– Как он?
– Вроде в норме, – печально вздохнула Шива.
– Морфей, хватит бездельничать. Твои Игры ни к чему хорошему не приведут. Займись чем-нибудь.
– Обязательно, Ра, – кивнул я. – Только не в этой жизни.
Нахмурившись, наш верховный, единогласно избранный, бросил взгляд на Шиву и исчез.
– Послушай, он действительно прав. Так не может больше продолжаться. – Она в очередной раз пыталась меня убедить. – Ты ведь изучал науку, сделал множество открытий в истории, мечтал путешествовать во времени и пространстве. Ты, в конце концов, нужен нам. Прежде всего – мне.
– Да, только заниматься исследованиями Альтмана Совет запретил. Историю уже не вернуть, и прежний мир от катастрофы не спасти. Мы столетиями безуспешно искали в космосе признаки внеземных рас. А Одиссей, скорее всего, таки сгинул в их поисках, в путешествии к другим галактикам. И как я могу быть нужен на станции, полностью автоматизированной, с многократно дублированной системой жизнеобеспечения?! Все, что можно придумать, уже давно было придумано, знания утеряны, и сделать что-то лучше – невозможно!
– Ты нужен мне. – Ее глаза налились слезами, только голубой кристалл в разрезе лба по-прежнему холодно и равнодушно светился мертвым цветом.
– Прости, Шива. Я постараюсь.
Она печально и долго смотрела на меня, потом отвернулась, вздохнув.
– Мы вырастили новую партию органов. На этот раз удачно. Тебе пора заменить печень. Может, эту пересадку сделаем с помощью обычного наркоза?
– Я хотел бы доиграть. Там осталось совсем немного.
– Хорошо. – Она посмотрела на меня. – Только помни, что я тебя буду ждать.
Оставшись один и вставив свой кристалл на место третьего глаза, я соединился с искином станции:
– Начинаем погружение.
– Вы превысили допустимое время нахождения в Игре. Столь короткий перерыв между погружениями крайне нежелателен, мистер Морфей.
– Я ведь послал тебе мысль-код! Может, нужно еще произнести архаичный пароль?
– Как скажете, мистер Морфей. Запускаю обратный отсчет.
Я сосредоточил внутреннее зрение и выбрал в меню привычную опцию.
* * *
– Моника!..
– Где ты был, чертяка? – уткнувшись в грудь скафандра, сквозь слезы шептала она. – Почему так долго?
– Все хорошо, – осторожно поглаживая хрупкую спину бронированной перчаткой, успокаивал я, стараясь быть нежным как никогда. Заморгал вдруг, прогоняя несуществующие соринки.
– Я так боялась, что больше не увижу тебя!
– Все хорошо, ведь я уже рядом. И теперь навсегда!
На этот раз меня никто не ждал. Не было Шивы. Не было вообще никого. Нигде! Ни во множестве коридоров, ни в еще большем количестве помещений, ни на станции, ни в целой вселенной. Произошло самое ужасное – станция жила и работала, но уже без людей. Моей Шивы не стало! Я не умер вместе с ней и не прикрыл ей глаза. И меня не было рядом!
Теперь я обречен на одиночество и страдания. Это расплата, насмешка судьбы над человеком, который возомнил себя богом.
В холодном и безжизненном космосе, на мертвом искусственном спутнике – куске погибшей цивилизации – скоро не будет больше никого. Я, словно призрак или тень человечества, долго бродил пустынными залами и коридорами, боясь сойти с ума. Искин подтвердил мою догадку, но просмотреть записи, где запечатлен процесс умирания дорогих и любимых мне людей, – я не смог.
Слезы! Я не разучился плакать! В другой ситуации это только порадовало бы – я не утратил еще это качество прежних людей! – но только не сейчас. Горечь утраты, тяжесть одиночества и безысходное будущее были невыносимы. Лишь теряя, мы сознаем действительную ценность!
– Искин, открой доступ к мирам Альтмана.
– Да, мистер Морфей. Доступ разблокирован.
– Подготовь все к оцифровке сознания.
– Выполняется, мистер Морфей.
Я глядел на проекцию Шивы и прощался с ней, перед тем как улечься в саркофаг:
– Прости, любимая! Прости, что меня не было рядом. Я обязательно найду тебя там – в этих мирах.
Я закрыл глаза и взмолился богу, настоящему и позабытому. Взмолился о том, чтоб теория ученого оказалась верной, и игровые миры действительно могли бы обретать реальность в других измерениях. Там можно в них жить, менять и создавать новые уровни, локации, персонажи. И все – по-настоящему, в субстанциях действительности. Для этого нужно было только одно – как и Альтман, подключиться к вычислительной машине и перенести в ее сознание свой оцифрованный разум. Я верил, что шанс, хоть и ничтожный, но есть. Ведь саркофаг ученого, судя по скачкам энергии, оставался активным!
