— Наши дети быстро учатся. Мы осваиваем чтение и письмо за пару дней, новые языки — за неделю. Современная жизнь летит быстро, и мы приспосабливаемся к ее темпу. Что у нас на ужин?
Лорена приподняла крышку одной из кастрюль.
— Жаркое из баранины, два салата и пирог. К последнему я не притрагивалась — его делала Эмили, целиком и полностью.
— Полтергейст помог мне разбить яйца, — произнесла Эмили, положив кисти в стакан с водой.
— Вот как? То есть, пирог вы делали вместе с полтергейстом? Он тебя не подвел?
— Нет. Он решил, что нужно отвлечься от полок с чашками и заняться чем-то полезным.
Я отодвинул один из стульев и сел за стол.
— Ну что же, тогда сегодня полтергейсту полагается мороженое. Лорена, дорогая, оставь нас на минутку — нам нужно поговорить.
— Хорошо. Я буду ждать в гостиной.
Я проводил взглядом Лорену и снова повернулся к Эмили. Она, почувствовав мой взгляд, подняла глаза от рисунка и положила кисть на подставку.
— Милая, я должен рассказать тебе кое-что.
— Что случилось, папа? — Она взяла меня за руку. — Неужели ты заболел? Или… Эдуард заболел еще сильнее?
— Нет, — рассмеялся я. — С Эдуардом очень скоро все будет хорошо, а я здоров, и все остальные тоже здоровы. Это касается мамы.
В глазах Эмили появилась печаль.
— Мамы, — повторила она. — Ты хочешь рассказать мне о маме?
— Да. Мы ведь никогда не говорили с тобой о маме, так?
— Так, — кивнула она. — Но я думала, что ты не хочешь рассказывать, и не спрашивала.
— Сейчас мы о ней поговорим. Или ты хочешь поговорить в другой раз?
Эмили замотала головой, и я начал рассказ. Занял он не больше получаса, хотя мне казалось, что некоторые вещи объяснить ребенку будет сложно. Нужные слова нашлись сами собой — так, будто я до этого несколько раз проговаривал про себя то, что должен буду сказать. Когда я закончил, Эмили сидела, сложив руки перед собой, и смотрела на рисунок. Она размышляла.
— Так вот как все было, — сказала она, наконец. — Это очень грустно.
— Да.
Эмили подняла глаза и накрыла мою руку ладонями.
— Тебе ведь до сих пор грустно, правда? — спросила она.
— До сих пор, — кивнул я.
— А если я скажу, что люблю тебя, то тебе станет легче?
Я обнял ее и поцеловал в лоб.
— Я тоже люблю тебя, моя хорошая.
— А я люблю тебя сильно-сильно. И маму. Ведь неважно, что было, главное — что мы теперь с тобой вдвоем, так?
— Так.
— Когда я вырасту, я тоже буду убивать Незнакомцев. Как ты. Или нет — как Дана! — Она отстранилась и посмотрела на меня. — Ведь Дана тоже любит тебя. Так почему ты грустишь?
Я отпустил ее и вздохнул.
— Сейчас я тебе еще кое-что расскажу, Эмили.
— Про Дану? — подозрительно нахмурилась она.
— И про Дану тоже. А также про меня, Эдуарда и Незнакомку. Я хочу, чтобы ты послушала меня очень внимательно. Ты готова слушать?
На протяжении моего рассказа выражение лица Эмили сменилось сначала на настороженное, потом — на испуганное, а потом — на обреченное.
— Как же так, папа? — спросила она осторожно. — Неужели нельзя иначе?
— Нет, дорогая. Я знаю, это плохо звучит, но иначе нельзя.
Эмили взяла одну из кистей и задумчиво покрутила ее в пальцах.
— И Эдуард выздоровеет?
— Выздоровеет, милая. И будет чувствовать себя еще лучше, чем раньше. И больше никогда не будет болеть. Он будет крепко спать каждую ночь, видеть только красивые сны и навсегда забудет про кошмары.
Она вернула кисть на подставку.
— Если ты говоришь, то я тебе верю.
— Вот и замечательно. — Я погладил ее по щеке. — И помни, что бы ни произошло — я люблю тебя.
— Сильнее, чем Дану?
— Так же сильно. Но Дану я люблю немного иначе. Где там твой пирог? Уверен, что полтергейст испек что-то вкусное. Зови Лорену, будем ужинать.
После ужина Эмили отправилась в кровать (несмотря на то, что она уже давно читала самостоятельно, Лорене пришлось выполнить свою ежевечернюю миссию и прочитать ей вслух несколько легенд из подаренной Эдуардом книги), а я расположился в мастерской. У меня было три свободных дня — как раз до вечеринки — и мне хотелось посвятить это время рисованию. За этим делом меня и застала Лорена.
— Что ты ей сказал? — полюбопытствовала она. — Обычно она просит у меня прочитать ей еще легенду, а сегодня даже спорить не стала — просто повернулась на бок и уснула.
— Она устала. В таком возрасте дети неэкономно расходуют сверхъестественные способности, так что приготовленный полтергейстом пирог ее утомил.
— Ты пойдешь на вечеринку? Завтра я помогаю Маре заканчивать последние приготовления, и платье Даны уже готово — она придет его забрать. — Она помолчала. — Ты придешь… с Даной?
Я на секунду отвлекся от холста и посмотрел на нее.
— Да, я приду с Даной. А почему ты спрашиваешь?
Лорена отвела глаза.
— Просто интересуюсь. Как говорится, спортивный интерес.
— Я уже говорил тебе, что ревновать не следует. Вы разные, и по определению не можете быть соперницами. А я никому ничего не должен.
— Никому и ничего. Ты просто любишь ее — какие пустяки.
— Это правда, я люблю ее. К тебе я тоже очень тепло отношусь — иначе не имел бы с тобой никаких дел. И уж точно не давал бы тебе ключи от моего дома и не доверял бы тебе свою дочь. Но ты никогда не займешь в моем сердце того места, которое занимает Дана. Это не хорошо и не плохо — просто ты — это ты, а она — это она. Ты понимаешь меня?
Лорена ограничилась легким кивком.
— С тобой я тоже хотел поговорить. Планы касательно Анны изменились — ситуация гораздо серьезнее, чем мы думали. Поэтому приближаться к ней тебе не следует. На самом деле, я был бы рад, если бы ты уехала из города. Взяла бы билет на поезд, который отходит завтра вечером, и с неделю погостила бы у кого-нибудь из друзей. Я дам тебе денег.
— Мне не нужны деньги. А что случилось?
— Ничего хорошего. Поэтому, как я уже сказал, тебе лучше уехать. Думаю, Мара не обидится, если ты пропустишь вечеринку.
— Я никуда не поеду.
Ее решительный тон заставил меня в очередной раз отвлечься от работы.
— Лорена, я говорю это тебе не потому, что хочу от тебя избавиться. Я говорю это…
— Мне плевать, зачем ты это говоришь. Если уж ты втянул меня в эту историю, то я буду рядом с тобой до конца.
— Ладно, будь по-твоему. Но я не уверен, что это закончится хорошо.
— Как там ты любишь говорить? Великая Тьма знает, да?
