«Неужели мой друг мог предать меня? — терзался Эрнест. — Неужели Сидония и вправду соблазнилась размерами этого верзилы?» Он вспоминал, как его возлюбленная появлялась в покоях в сопровождении Клауда. Раньше он не обращал внимания на их веселые и разгоряченные крутым подъемом потайного хода лица.
«Что происходило между ними в тех узких переходах, никому не ведомо», — травил он себе душу.
С такими черными мыслями Эрнест устраивался на ночлег в придорожном постоялом дворе, когда в дверь тихо постучали.
На пороге стояла Сидония. Неожиданная встреча вызвала двоякие чувства. Сначала он хотел броситься к ней и заключить в объятья, но неугомонный червячок нашептывал ему: «Смотри вот она, источник всех твоих злоключений».
Сидония как будто читала его мысли.
— Твой слуга виноват в том, что случилось, — не дала она ему открыть рот. — Он оклеветал меня перед богом и людьми за какой-то кусок железа из оружейной палаты твоего отца.
Она упала ему на грудь и разрыдалась. Он гладил ее волосы и чувствовал знакомый запах ее тела. Она ласкала его в ответ, и неудержимое пламя сладострастия разгоралось в нем. Когда огонь желания помутил разум, молодая любовница вдруг вырвалась из его жадных объятий. Взглядом потерянного теленка Эрнест наблюдал за тем, как Сидония собрала его одежду и бросила ему на колени.
— Одевайся. Нас ждут! — скомандовала она.
— Кто? — растерянно промямлил он.
— Мои люди отвезут нас в церковь соседнего графства, где мы обвенчаемся.
— Но ни один священник не пойдет против воли моего отца, — начал приходить в себя Эрнест.
— Не переживай, твой отец нажил врагов даже среди духовенства! Давай поторапливайся! Такая перспектива совсем не устраивала будущего вершителя судеб восточной Померании. Его виды на герцогство как самого младшего сына и так были иллюзорными. А после венчания с опозоренной Сидонией он может об этом просто забыть.
— Я никуда не пойду, — тихо произнес он.
Чувствуя его нерешительность, Сидония продолжала наседать. Она умоляла, запугивала, плакала, угрожала, что наложит руки на себя и на их будущего ребенка, но все было бестолку.
К утру она возненавидела этого жалкого папенькина сыночка.
Выбежав в темный коридор, она с размаху налетела головой на что-то твердое, и свет померк в ее глазах.
В предрассветном тумане невыспавшийся Эрнест в одиночестве продолжил путь в далекий замок. Утром он не обнаружил ни Сидонии, ни своего нового слуги. Боясь выдать себя расспросами, он тихо залез в повозку и погрузился в мысли о неопределенном будущем в незнакомом месте. Рассеянно глядя на убегающую вдаль колею, он не обратил внимания на всадников, мелькнувших среди деревьев. Люди графа Ван-Борка тайно следовали за обозом, не подозревая, что дочери их господина в нем уже нет. Сидония в это время лежала связанная, с кляпом во рту поперек лошади, которая неслась во весь опор к ближайшему охотничьему домику герцогских угодий.
Отто с радостью встретил своего слугу и отсыпал ему полную пригоршню монет за удачное похищение блудницы. Отверженный жених оставил Сидонию под присмотром ее похитителя, а сам поспешил в замок с доброй вестью.
Целую неделю пленница провела в одиночестве, пока на пороге не появилась пожилая знахарка, привезенная по приказу герцога из соседнего графства.
— Давай-ка, детка, я тебя посмотрю, — мягко сказала старуха и, не мешкая, приступила к делу.
Знахарка откинула длинный подол платья девушки и начала ощупывать живот. Ее быстрые движения становились все медленнее, а вскоре она и вовсе замерла в молчаливом напряжении.
Почувствовав неладное, Сидония выглянула из-под подола.
— Со мной что-то не так? — с тревогой спросила она.
— Ты в большой беде сестра, — услышала она тихий ответ.
Эти слова вернули девушку в далекое детство. Сестра! Именно так ее называла прабабка.
«Так вот у кого я смогу научиться ворожбе!» — обрадовалась Сидония и тут же попросила: — Возьмите меня к себе в ученицы.
— Я боюсь, что у герцога другие планы. Но я постараюсь помочь тебе. Не пройдет и дня, как сестры узнают о твоей беде.
— Хватит здесь шушукаться, — ввалился в охотничий домик стражник, привезший знахарку.
Пленница тут же одернула платье и забилась в дальний угол лавки.
— Давай, старая, шевелись! Тебя ждут в замке.
Снова потянулись долгие одинокие дни заточения. Сидония не ведала о том, что разгневанный сообщением знахарки герцог выставил старуху из замка на ночь глядя, а сам поспешил во дворец.
«Избавляться от ребенка уже слишком поздно», — всю дорогу будоражили герцога слова целительницы.
Последняя надежда оставалась на чернокожую ворожею, которую недавно преподнесли в дар королю Померании испанские купцы. Ходили слухи, что ее специально привезли из Нового Света для устрашения врагов короны. Герцог вез с собой богатые подарки, чтобы умилостивить своего повелителя. Отец Сидонии даже в дурном сне не мог представить, что сила того золота, коим он одаривал герцога, будет когда-нибудь направлена против его дочери. Многие ювелирные украшения, подаренные той ночью королю, отличались тонкой работой и имели клеймо Ван-Борков.
Золотые побрякушки пришлись королю по вкусу, и он не отказал своему вассалу. И вот, разбуженная среди ночи, Сидония уже смотрела в страшные глаза горгоны Медузы, как она окрестила чернокожую женщину. Голова заморской гостьи была усеяна тонкими черными косичками. Они торчали во все стороны, словно тысячи гадюк и шевелились при каждом ее движении. Черная ворожея что-то шептала на непонятном языке и пускала клубы резко пахнущего дыма в лицо сонной пленницы.
Страх Сидонии постепенно сменился беззаботностью. Ступка с тлеющей травой под самым носом уже не раздражала ее. Теперь живые косички горгоны вызывали безудержный смех. Сидония бездумно жевала странные пятнистые колоски, не заботясь о черной плесени покрывавшей пшеничные зерна. Она не чувствовала ни запаха, ни вкуса, а вскоре и вовсе впала в блаженное забытье.
— В ночь, когда на небо взойдет полная луна, ваши чаяния сбудутся, — перевел слова чернокнижницы толмач. — Но если ты упустишь эту ведьму, великая беда опустится на твое семейство, — с изумлением услышал Отто.
Ворожею не медля подсадили к всаднику на вороном коне, и черная кавалькада растворилась в ночи так же внезапно, как и появилась.
Стражникам был оставлен кувшин с каким-то варевом и целая корзина заплесневелых колосков, которые стали единственной пищей Сидонии. Их разрушительное действие не заставило себя долго ждать. Одной из душных ночей девушка вдруг проснулась от ощущения горячего и липкого потока, окутывающего ее бедра. Силы покинули ее — она лежала без движения, глядя в окно. Сквозь застилающую глаза пелену она с трудом различала звездное небо и запутавшуюся в соснах круглую луну. Громкие песни и смех стражников, сидевших вокруг костра, еле долетали до нее. В ушах Сидонии стоял лишь слабый затихающий звон. А разгулявшиеся вояки совсем позабыли о наставлениях заморской ворожеи. Сегодня на рынке они наткнулись на пришлого продавца браги. Этот недотепа с наивными голубыми глазами даже не попытался защитить свой товар. Надавав продавцу тумаков, они отняли у него кувшин и теперь с наслаждением упивались добытым трофеем. Пьяный балаган понемногу стихал, а вскоре напиток, крепко сдобренный маковым отваром, свалил стражников с ног.
