Дмитрий Барчук - Новый старый год. Антиутопия

– Я не могу, Наташа. Цена моего присутствия здесь – два миллиона долларов. Мои партнеры не поймут меня, если я потеряю такие деньги.

Женщина отстранилась от мужа и спросила сухо:

– А сколько, по-твоему, стоим мы с Алешей?

– Вы бесценны, мои дорогие. Но мое присутствие в поездке создаст для вас только дополнительные трудности. На дороге женщин с детьми проверяют меньше, чем мужчин. И потом Крутоложин сказал, что у него все схвачено на границе. Коридор готов. А в Павлодаре, как приедете, сразу позвони от бабушки в миссию Красного Креста и спроси Джейн О'Нил. Расскажи ей все, как есть. Она тебе поможет. А через неделю мы встретимся в Сиднее. Если я освобожусь раньше, то прилечу за вами в Павлодар. Вот тебе моя кредитная карточка. Код – 3056. Она покроет все ваши траты.

– У нас есть деньги, – по-прежнему холодным тоном сказала Наталья.

– Откуда?

– Восемнадцать тысяч из бабушкиного погреба. Ты про них забыл?

– Тем более. Вам хватит, чтобы добраться до Сиднея.

Георгий внезапно посерьезнел, порылся в карманах и достал визитную карточку.

– Это мой адвокат. Если со мной вдруг что-нибудь случится, обратишься к нему. У него мое завещание. Все, что у меня есть, остается тебе и сыну. Только офис и сто тысяч долларов я завещаю Джейн для ее благотворительной деятельности.

Наталья с подозрением посмотрела на мужа и произнесла тихо:

– А про деда мы совсем забыли. Пойдем, хоть поздороваешься с ним.

– Здравствуйте, Александр Дмитриевич, – поприветствовал тестя Георгий, когда они с Натальей подошли к нему. – Вы нисколечко не изменились.

– Здорово, босяк, – ответил отец Натальи. – Береги их там.

– Я постараюсь.

Дед сразу засуетился и куда-то заспешил:

– Пойду за Лешкой присмотрю и Дана заодно прогуляю.

Георгий и Наталья снова остались одни.

– Пойдем в машину. А то простудишься в одном костюмчике-то, – предложила она.

Наташа села за руль, а муж занял место пассажира.

Георгий посмотрел на часы. Было без четверти семь.

– У меня тридцатого числа на работе произошло одно неприятное событие, чреватое серьезными последствиями, – сказала она мужу. – Я работала в биохимической лаборатории медицинского университета, проверяла результаты анализов крови пациентов, больных СПИДом, которым давали в порядке эксперимента разработанный мною препарат.

– Так ты занимаешься проблемой СПИДа?

– Да, уже почти три года, – ответила Наталья и продолжила свой рассказ. – Ну и вот, вбегает в мой кабинет заведующая лабораторией. Вся на взводе. И просит меня проверить на иммуно-блоте, есть такая методика выявления ВИЧ-инфекции, данные первоначального теста ЭЛИЗА. Ее смутили результаты одного анализа. То положительную реакцию показывают, то отрицательную. Я взяла кровь из ее пробирки и протестировала ее. И, знаешь, поразилась: настолько активного вируса СПИДа я еще никогда не встречала, он размножался, пожирал здоровые клетки буквально на моих глазах. Первые признаки похожего вируса я выявила в начале декабря, перед тем как ты приехал. И нашла его не у кого-нибудь, а в крови у высших офицеров УВД, КГБ и членов их семей. Но там заболевание было еще в ранней стадии, и я его скрыла от пациентов и от коллег. Хотела жить. Кроме меня иммуно-блот в Обске никто не делал, поэтому рисковала я не сильно. Только одну молоденькую девушку, жену чекиста, я пожалела и, не посвятив ее в подробности, дала ей разработанное мною лекарство. Ты знаешь, через две недели все симптомы болезни исчезли. Но говорить милицейским начальникам, что они больны СПИДом, я бы никогда не рискнула. Знаешь, что произошло с прежней заведующей лабораторией, когда она обнаружила у одного высокопоставленного контрразведчика сифилис? Ее и всех ее лаборанток в тот же день расстреляли. Их тела потом обнаружили дети на берегу Оби. Когда я позавчера сказала заведующей, что это стопроцентный СПИД и что больной больше месяца не протянет, она чуть в обморок не свалилась. Знаешь, чья это оказалась кровь?

– Откуда? – пожал плечами Георгий.

– Жены твоего закадычного друга Кости Веселого Татьяны. Дочери второго секретаря ЦК, члена Политбюро. Ее уже бесполезно лечить.

– Ничего себе! – присвистнул муж. – Значит, Костя тоже болен?

– Сто процентов. Если и не болен, то наверняка является носителем инфекции. Но это вопрос времени, одного-двух месяцев, потому что вирус очень активен. Он обречен. Если, правда, на нем не попробовать мой препарат. Но я лучше под землю провалюсь, чем сделаю это. Это Божья кара ему.

Георгий молчал. Информация жены оказалась для него настоящим шоком.

– Теперь ты понимаешь, почему я и Алеша здесь? Я забрала у заведующей результаты анализов. Сказала ей, чтобы она все сваливала на меня, и всем своим девчатам наказала держаться единой линии: к этой пробирке прикасалась только я одна, и никто больше.

– У тебя с собой результаты этого анализа? – спросил Георгий жену.

– Да. А еще все расчеты, результаты моих исследований по СПИДу и опытные образцы препарата, – ответила ему Наталья.

– Это хорошо. Если меня арестуют, предашь огласке информацию о Селиной и Веселом. Джейн поможет тебе организовать пресс-конференцию. Это будет бомба. Похлеще атомной!

– Кто такая, эта Джейн? Ты уже в четвертый раз за утро произносишь ее имя? – не выдержала и спросила Георгия Наталья.

Он помолчал, а потом признался:

– Она пока – моя жена.

Белая «Нива» и машина «скорой помощи» подъехали одновременно, когда часы австралийца показывали без одной минуты семь.

Из‑за руля легковой машины вылезла женщина, а из «скорой помощи» выпрыгнул спортивного вида мужчина в белом халате с марлевой повязкой на лице.

– Мы за вами кое-как угнались. Нельзя так гонять, Клавдия, – сказал врач, снимая повязку.

– О Господи, Андрей! – воскликнула его жена. – На новогоднем карнавале ты бы занял первое место за свой костюм. Даже я тебя сразу не узнала.

Крутой поцеловал жену. Она принюхалась и сморщила нос.

– От тебя пахнет духами, – сказала женщина.

– Наверное, халат ими пропах. Мне выбирать было не из чего, – соврал, не моргнув глазом, командир партизанского объединения. – А дочь где? – перевел он беседу на безопасную тему.

Теперь встрепенулась Клавдия и впереди его бросилась к «Ниве».

– Андрей, ты понимаешь, я не могла оставить девочек Самохваловых одних в деревне, – оправдывалась жена.

– У меня пропуск до границы только на одну машину. А в «Ниву» вы при всем вашем желании всемером не влезете.