— Меня волнует не столько куда, а когда! Время почти восемь, лето, а за окном тьма. Как ты это объяснишь?
Теряюсь.
— Ну что там? — доносится из темноты кряхтящий голос Серёги.
— Мы снова в другой реальности! — отвечает Стёпка. — Скажи Аллилуйя!
— Аллилуйя, — ворчит Серый. — Хреновая какая-то реальность.
Мы возвращаемся в купе и садимся на кровать напротив Серёги.
— Пока известно одно, Глобус с нами — это уже радует. Опасности никакой — тоже радует, — уточняет Стёпка.
— Меня не радует, — зевает Сергей. — Хочется, чтобы эта вся фигня закончилась побыстрее и хочется приехать. Почему поезд задерживается на час сорок пять?
— Уже больше, — усмехается Стёпка. — Неизвестно, приедем ли мы. Может, в этой реальности, правда, время другое, и сейчас ещё три утра.
— Что значит, приедем ли? — хмурится Серый. — Надо отыскать проводников.
— У меня предложение! — вдруг меня осеняет. — Давайте пойдём к локомотиву. Кто-то же должен управлять этой хреновиной!
— В принципе идея неплохая, — кивает Сергей. — Может, кого из персонала найдём.
— Идея… на троечку, конечно, — вдруг задумчиво щурится Стёпка.
— Оооох, пожалуйста, только не надо твоих теорий! — Сергей заводит глаза.
Игнорируя его слова, я спрашиваю друга:
— А что тебе не нравится?
— Просто, — Стёпка оглядывается. — Сюрреально это как-то. Если все вагоны такие… мягко говоря, засранные, без дверей, то вообще кого и что здесь обычно перевозят? И вообще, хоть одна страна, хоть в одном мире, даже самая бедная, позволила бы такие условия перевозки людей?
— И? — теперь и мне становится как-то жутко. — Предлагаешь никуда не ходить?
— Да нет. Дело не в этом, просто я не знаю, с чем нам придётся встретиться в локомотиве. Вдруг это какие-нибудь разбойники, ну или чего-то в этом роде.
— В жопу вас! — восклицает Сергей, вскакивая. — Это бред. Нужно сходить и проверить.
И уже рвётся к двери.
— Мы с тобой, — вздыхает Стёпка, поднимаясь.
— Конечно со мной, иначе нельзя.
Втроём, держа равновесие словно в бетономешалке, мы добираемся до двери в тамбур. Серый двигается быстро.
— Куда ты так быстро бежишь? — спрашиваю, едва поспевая.
— О! Уж Серый-то не оттягивает дела напоследок, — усмехается Стёпка. — Никакой прокрастинации. Только драться! Только хардкор!
— Какой кастрации? — спрашивает Серёга, открывая дверь в тамбур.
— Прокрастинации, — поправляет Стёпка. — Это когда неприятные дела на потом откладываешь.
Я улыбаюсь и молчу. Сам же не знал такое слово. Это Стёпка у нас филологический спец по редким терминам.
В тамбуре разлит удушливый запах соли и как будто корицы. Корицу я, правда, люблю в кофе и какао, но только не когда она пахнет столь пряно, что аж до слёз.
Перед нами нарисовалась чугунная дверь с запылённым окошком.
— Здрасть-приехали, — хмурится Серый. — Что ещё за непонятная хренотень?
Он хватается за массивный ржавый винт в центре и пытается его повернуть. Никакого результата, а если уж и Серый не может сдвинуть штуковину, то таким коропетам, как я да Стёпка и пытаться не стоит.
— Давайте втроём, — просит Сергей.
Мы, конечно, подпрягаемся, только я заведомо знаю: результат не изменится. Так оно и есть.
— Тварь! — вопит раскрасневшийся Серый и ударяет по винту. — Нас заперли.
Пока старший сетует и рвёт волосы на голове, Стёпка приближается к двери и пытается хоть что-то разглядеть в окошко.
— Бесполезно, — вдруг говорит. — Там сцепка вагонов. И перехода нет, понимаете. Это даже какой-то не пассажирский поезд. И даже если б мы открыли эту дверь, даже если б вышли на сцепку, балансируя, что уже невозможно, другую дверь вряд ли отперли бы. Она запаяна изнутри того вагона.
— Откуда ты всё это узнал? — спрашивает Серый.
— Кажется, восход, — жмёт плечами Стёпка.
Мы немедля возвращаемся в купе и прилипаем к окну. Тьма и правда рассеивается, акварельный горизонт размывает водой. Последующие минуты, пока солнце не взошло, мы смотрели через стекло, не сказав ни слова, и открывающиеся виды нас нисколько не радовали.
Пустошь.
Выгоревшая земля, головешки деревьев, изредка нет-нет и пронесутся мимо руины какого-нибудь здания. В один момент Серый вдруг уткнулся лицом в подушку и закрыл голову руками.
— Что с тобой? — спрашивает Стёпка дрожащим голосом.
— Задолбало! — мычит подушка. — Когда ж это всё закончится? Хочу вернуться в нормальный мир! Куда там велел приходить ваш доктор!?
— Он велел держать телефоны включёнными, — отвечает Стёпка.
— Зашибись! — Серёга вскидывается. — Надеюсь, у вас они включены, потому что мой разряжен вусмерть.
— У меня ещё процентов тридцать зарядки отвечает Стёпка. — Хватит до следующего утра. Думаю, к следующему утру всё решится.
И в этом Стёпка оказался прав.
*****
Взошло солнце. Какое-то белое и унылое. Разрушенные постройки за окном замелькали чаще и чаще. Вот уже и многоэтажки показались. Большая часть без стёкол, многие с разрушенными верхними этажами, как будто исполинский Годзилла отгрыз им башни.
— Как будто в фильме-катастрофе, — шепчет Стёпка, не в силах оторвать взгляд от вида за окном.
И тут я не могу не согласиться с другом. Поезд проезжает над Невой, вдалеке, в туманной дымке рассвета я вижу обглоданные мосты, силуэтами прочерченные на бежевом небосклоне.
— Мне страшно, — шепчет Сергей. Мог бы и не признаваться. Всем страшно. — Здесь вообще люди живут?
— Исходя из знаний, которые я почерпнул из фильмов, скорее всего не живут, — отвечает Стёпка.
— Или куча техногенных варваров, — добавляю.
— Или так, — кивает друг, а потом кидается на стекло. — Смотрите! Самолёт!
И правда самолёт. Какой-то древний такой. Лежит в руинах железнодорожных построек, фюзеляж где-то вдалеке, половина его корпуса разрушена, хвостовая часть отломана. А главное — обломки все ржавые, заросшие, будто машина здесь лежит давно.
Вид гигантского самолёта всколыхнул во мне восхищение и укрепил страх.
И тут поезд начал тормозить.
— О! — Серый уже встаёт. — Готовимся на выход. — Первым делом, бежим к паровозу и бьём морды машинистам.
— Не советую вести себя грубо, — хмурится Стёпка.
— Да это я так. Шучу, — кротко улыбается Серый. — А вообще, я жрать хочу.
Пока мы со Стёпкой подбирали свои гаджеты и Глобус Эфира, Серый уже скрылся. Выходим наружу, а его нет.
— Серёга! Ты где?! — кричит Стёпка.
На какой-то момент думаю, что с ним случилось то же, что и с тётей Мариной, и остался старший друг где-то в иной шизофренической реальности. Честно, меня не сильно расстроила эта мысль, хоть и без сильного покровителя последний отрезок пути преодолевать сложнее.
