Ром с Улой переглянулись: наверное, Бруно со своими дружками.
— Больше они ничего не собирались сделать?
— Кто знает, что у них было на уме? Да я не позволил.
— Молодец! — похвалил Ром.
— К сожалению, хозяин, вы ведь знаете, я не имею права наносить увечья людям, а взывать к их совести было бесполезно.
— Как же ты их отогнал?
— Подвел к окну шланг и направил на них струю. Это им не понравилось, и они дали тягу. — Робот опять засмеялся.
— Ты доволен, что обратил негодяев в бегство?
— Само собой, только смеюсь я не поэтому. Они угодили в меня камнем и испортили сенсорный блок. Вот я и хохочу без удержу. Мне срочно нужна техсестра.
— Где же ее раздобудешь? Потерпи.
— А ты не стесняйся, Робби, — вмешалась Ула, — смейся себе на здоровье. Тебе идет.
— Благодарю вас, синьора, — сказал польщенный робот и взялся за свою метлу.
Даже этот неприятный эпизод не испортил настроения новобрачным. Ула стала помогать роботу, а Ром пошел обследовать кладовку и нашел там запасные стекла. Поскольку он не имел понятия, как их вставлять, пришлось доходить до всего своим умом, и это нешуточное дело заняло у него несколько часов. Зато он был горд, когда окна приобрели нормальный вид, а Ула и Робби одобрили его работу.
Только они собрались ужинать, как к дому подкатил водомобиль, из которого выпрыгнули Метью и Бен.
— Ого, мы ко времени, — сказал Мет, — пахнет пиццей.
— Эх, — сказал Бен, — мне бы такую халупу!
После шумных приветствий и объятий Ром и Ула закидали друзей вопросами: что в городе, как родители, где пребывает Сторти? Метью рассказал, как ему удалось спровадить Голема и компанию, причем в его описании этот драматический эпизод приобрел юмористический оттенок. Ула, правда, забеспокоилась, не отвел ли он грозы от дома Монтекки, чтобы направить ее на дом Капулетти, но Мет успокоил ее, сообщив, что, по его сведениям, Голем утихомирился в обществе Розалинды и Тибора. О чем они там сговаривались, ему, к сожалению, неизвестно, потому что надо было вовремя унести ноги. Бен заметил, что Мет скромничает, а на самом деле вел себя героически. Какой там героизм обвести такого оболтуса, как Голем, возразил Мет. Оболтус-то он оболтус, это точно, да только опасный, вставил Ром. Особенно если они снюхаются с моим братом, добавила Ула; Тибор человек умный, но горячий, он может наделать глупостей. Не желая затрагивать ее сестринские чувства, Бен заявил, что самая ядовитая змея в этой странной компании — Линда, уж он-то ее хорошо знает. Еще бы тебе не знать, усмехнулся Метью, ведь ты пробовал ухлестывать за ней, да получил от ворот поворот. Чепуха, возмутился Бен, кого она отвадила, так это тебя, всем известно, как ты за ней увивался. А я и не скрываю, потому что своего добился. У Мета был весьма самодовольный вид, когда он говорил это. Врешь! — взбеленился покрасневший Бен. Все мы когда-то увлекались римским профилем Линды и прочим, что она имеет в избытке, попытался примирить спорщиков Ром. Значит, я у тебя не первая, рассердилась Ула, может быть, ты и сейчас к ней неровно дышишь. Тут все засмеялись и сошлись на том, что Розалинда — змея, Тибор — интриган, а Голем — дубина.
— Может, и нам создать союз умных и порядочных из всех кланов против дураков и проныр? — внес предложение Бен.
Робот в очередной раз засмеялся.
— Что здесь смешного? — обиделся Бен и успокоился только тогда, когда ему сообщили о проделке хулиганов.
Мет же, напротив, обеспокоился и стал выяснять, откуда местные жители могли узнать о том, что в коттедже поселилась молодая пара Монтекки. Пришлось рассказать ему о посещении деревни и драке в баре. После чего Мет постучал себя пальцем по лбу и сказал, что у него хорошая голова. Давать пояснения он отказался.
Обсудив все волнующие проблемы, Мет и Бен перемигнулись, попросили их извинить и исчезли. Через несколько минут они втащили в комнату картонный ящик солидных размеров и объявили, что это еще один их скромный свадебный подарок. В ящике оказался телеком новейшей конструкции, радости Улы не было границ.
Когда они вышли провожать своих друзей, Метью оставил Бена любезничать с Улой и отвел Рома в сторонку.
— Я чувствую, что в городе неспокойно, — начал Ром первым. — Мне надо ехать домой. Как бы эта банда вновь не нагрянула к нам в гости.
— Заклинаю тебя, дружище, — сказал Мет с необычной для себя торжественной серьезностью, — не делай глупостей. Твой приезд только раззадорит клановых патриотов, и вот уж тогда огонь и вправду заполыхает. За своих не тревожься. По секрету скажу тебе, что и мы не сидим сложа руки. Мне удалось собрать группу крепких ребят, и в случае чего мы сумеем защититься.
— Что же, мне отсиживаться здесь, пока вы будете рисковать своими жизнями ради моих близких! — вспылил Ром.
— Придет и твой черед, у меня предчувствие, что все еще впереди. Эх и повеселюсь же я, когда всажу пулю в медный лоб нашего дорогого Голема!
— Вот не знал, что ты такой кровожадный, — рассмеялся Ром.
— И хочу тебя предупредить, Ром, будьте настороже. Плохо, что вас обнаружили, эти молодчики могут заявиться еще раз, причем уже не с камнями. На дне ящика ты найдешь отличную двустволку. Теперь понимаешь, почему у меня хорошая голова?
— У тебя, Мет, не только хорошая голова, но и доброе сердце, — сказал Ром, обнимая друга.
— Ну, ну, прочь телячьи нежности, — ворчливо сказал Метью, растроганный этим порывом. — Нам надо сейчас быть твердыми, как скалы, что стоят вокруг вашего домика. Эх, Ром, вот мы и стали мужчинами, прощай, беззаботная юность!
Расставшись с друзьями, Ром поторопился установить телеком.
— Поговори со своими, — предложил он Уле. — Хочешь, я выйду?
— Глупости, у меня нет от тебя секретов.
Она вызвала дом Капулетти, и на экране появилось лицо отца.
— Ула, девочка моя, какое счастье, что я могу видеть тебя.
— Ты постарел, папа.
— Я прекрасно себя чувствую. Как вы там?
— Познакомься с моим мужем.
— Так вы уже поженились!
— Да, папа, я очень тебе благодарна за благословение.
— Добрый вечер, синьор Монтекки. Что я говорю! Добрый вечер, Ром.
— Добрый вечер, синьор Капулетти. Спасибо вам за все, что вы для нас сделали.
— Пустяки, простите нам, старикам, то, что мы по глупости делали вначале. Береги мою Улу, Ром.
— Можешь быть спокоен, па, — ответила за него Ула. — Ром пишет стихи, — сказала она с гордостью.
— А что это такое? — осведомился Капулетти.
— Я тебе объясню при встрече. Это нечто столь же совершенное, как суперисчисление деда. Только достигается оно не числами, а словами.
