А потом, когда Финн почти заснул, сидя в седле, его лошадь резко остановилась. Он открыл глаза и увидел старинный замок, призрачно сиявший в свете искалеченной Луны, серебристый ров, огоньки в окнах, ощутил сладкий аромат роз.
Клодия улыбнулась с облегчением.
— Добро пожаловать в поместье Смотрителя. Ни кареты, ни свадебных нарядов — я всё потеряла, — печально рассмеялась она. — Тоже мне, вернулась домой, называется.
Финн кивнул.
— Зато ты привела принца, — сказал он.
Люди полюбят тебя, если ты доверишь им свои страхи.
Зеркало Грёз — Сапфику.
— Итак?
Рикс улыбнулся и преувеличенно театральным жестом указал на третий слева коридор.
Кейро подошёл ко входу и заглянул внутрь — чернота там казалась столь же непроглядной и зловонной, как и в остальных тоннелях.
— Откуда ты знаешь?
— Я слышу, как бьётся сердце Тюрьмы.
Над входом в каждый тоннель светилось по маленькому красному Оку. И все они смотрели на Кейро.
— Ну, раз ты так говоришь…
— Ты мне не веришь?
— Ты тут босс. — Кейро обернулся. — Кстати, когда начнём обучение?
— Прямо сейчас. — Рикс, казалось, смирился с постигшим его разочарованием и теперь напустил на себя важный, напыщенный вид. Чародей извлёк из воздуха прямо перед носом Кейро монету, покрутил её в пальцах и протянул ученику. — Учись перебирать её пальцами, вот так. И так. Видишь?
Монета замелькала в его ладони.
— Тоже мне премудрость! — забрав монету, сказал Кейро.
— Хочешь сказать, что наловчился, тыря мелочь по карманам?
Кейро улыбнулся. Монета в его ладони исчезла и возникла вновь. Потом весело замелькала меж тонких пальцев новоявленного Ученика Чародея. Получалось не так сноровисто, как у Рикса, но Аттия и этого бы сделать не смогла.
— Есть над чем работать, — важно заметил Рикс. — Однако мой Ученик не лишён таланта.
Он отвернулся, совершенно не замечая Аттию, и направился к тоннелю.
Она двинулась следом, ощутив лёгкий укол ревности. Сзади звякнуло — Кейро уронил монету и выругался.
Тоннель был высоким и идеально закруглённым, с гладкими стенами. Освещали его лишь Очи, прикреплённые в ряд к потолку через одинаковые интервалы, такие короткие, что, миновав круг света, отбрасываемый одним Оком, путники сразу переходили в следующий.
«Неусыпно следишь за нами?» — хотелось спросить Аттии. Присутствие Инкарцерона, его любопытство ощущалось здесь острее — казалось, он дышит Аттии в затылок, словно четвёртый странник, присоединившийся к их процессии.
Рикс брёл далеко впереди, неся за спиной походную сумку и меч. И Перчатку, спрятанную где-то под одеждой. У Аттии не было оружия, ничто не занимало руки, ничто не занимало голову, и она шла налегке, потому что всё, что она знала и имела, осталось позади, в далёком прошлом, воспоминания о котором выветрились из её памяти. Все, кроме Финна. Она продолжала хранить как сокровище его слова. «Я не оставлю вас».
Кейро шёл последним. Его тёмно-красная куртка, поблёкшая и драная, была подпоясана ремнём с двумя засунутыми за него ножами, взятыми из фургона. Кейро отмыл руки и лицо, аккуратно пригладил волосы. Он не переставая вертел монету между пальцами, подкидывал её и ловил, при этом взгляд его синих глаз неотрывно сверлил спину Рикса. И Аттия знала, почему. Он болезненно переживал потерю Перчатки. Возможно, Рикс уже забыл о мести, но вот Кейро — вряд ли.
Некоторое время спустя стало заметно, что тоннель сузился. Стены сошлись ближе, цвет их сменился на тёмно-красный. По металлическому полу навстречу путникам заструилась ржавая вода.
Здесь они нашли первый труп.
То был мужчина. Он полулежал, прислонившись к стене — тощее, безвольно обвисшее, скомканное, как тряпка, тело. Казалось, его вынесло сюда каким-то внезапным наводнением.
Рикс остановился рядом с трупом и вздохнул:
— Бедняга! Ещё один обломок катастрофы. Этот заплыл дальше остальных.
— А почему он всё ещё тут? — удивилась Аттия. — Почему не утилизирован?
— Потому, что Тюрьма поглощена своим Великим Делом. Системы дают сбой. — Рикс, должно быть, забыл, что не разговаривает с ней.
Догнав Аттию, Кейро тихо спросил:
— Так ты со мной или нет?
— Тебе известно, что я думаю о Перчатке, — нахмурилась Аттия.
— Это означает «нет»?
Аттия пожала плечами.
— Ладно, поступай как знаешь. Как была ты собакорабом, так и осталась. В этом разница между нами.
Сказав так, он прошагал мимо.
— Разница между нами в том, что ты кичливый подонок, а я нет, — бросила Аттия ему вслед.
Кейро засмеялся и снова подкинул монетку.
По мере их продвижения вглубь тоннеля всё чаще стали встречаться горы металлолома и прочий мусор: кости, останки животных, сломанные чистильщики, спутанные массы проводов и деталей. Ржавый поток тёк по ним, становясь всё глубже. Сверху невозмутимо взирали Очи Инкарцерона. Путешественники продолжили свой путь теперь по колено в воде, её течение усилилось.
— Разве тебе нет до этого никакого дела?! — внезапно выпалил Рикс, словно не в силах сдержать переполнявшие его чувства. Он смотрел вниз на то, что когда-то было получеловеком, на его металлическое лицо, усмехающееся сквозь толщу воды. — Ты не испытываешь сострадания к существам, которые ползут по твоим венам?
Кейро сжал рукоять меча, но прозвучавшие слова были обращены не к нему. Ответом был громовой смех, от которого задрожал пол и замигали огни.
Рикс побледнел.
— Я не хотел тебя обидеть…
Кейро подбежал к чародею и схватил его за руку.
— Идиот! Ты хочешь, чтобы тут всё затопило и смыло нас к чертям?
— Он нам нечего не сделает. — Голос Рикса дрожал, но в нем ясно слышался вызов. — У меня то, чего он желает больше всего.
— Ага, и если ты помрёшь, когда принесёшь её, то что за дело Инкарцерону? Так что держи рот на замке!
— Я здесь наставник, не ты! — Рикс зло глянул на Кейро.
Протиснувшись мимо него, Кейро буркнул:
— Это ненадолго.
Рикс посмотрел на Аттию. Но прежде чем та успела открыть рот, Чародей заторопился дальше.
Тоннель сужался всё больше. Примерно через три часа свод опустился так низко, что Рикс смог дотянуться и коснуться его рукой. Ручей превратился в реку, он смывал всё — крохотных «жуков» и огромные кучи металлического лома. Кейро предложил зажечь факел, и Рикс с неохотой последовал его совету; сквозь едкий дым они разглядели на стенах, покрытых белёсой пеной, полустёртые древние надписи: имена, даты, проклятия, мольбы. И был ещё звук, который Аттия осознала далеко не сразу. Глухой равномерный стук, сотрясавший тоннель — он снился ей ещё в Гнезде Лебедей.
