show me the house and his magic, — резко ответила она и видя недоумение Елены Викторовны пояснила: — Извиняюсь, ваше сиятельство. Ваш сын с вашего позволения, покажет мне магию. Нам двоим это интересно.
— Да, конечно, сходите с Сашей. Пусть он еще покажет ремонт в своей комнате и расскажет какой ужас я пережила из-за пожара, — с полным благодушием сказала Елена Викторовна.
— Александр Петрович, отличный собеседник. Элизабет, он только выглядит молодым, а когда начинает с ним общаться, то кажется, что ему уже сто лет! — высказался Майкл — чеширский котенок уже заметно захмелел.
К моей удаче, дворецкий не сидел на своем обычном месте возле тумбочки, и мы прошли к лестнице в подвал незамеченными.
Я открыл дверь, повернул рычажок выключателя на четверть оборота, добавляя к свету туэрлиновых светильников свет еще двух тусклых ламп накаливания, но оставляя освещение не слишком ярким. Таким, что в противоположной стороне моего тренировочного зала остался приятный полумрак.
— Вы здесь занимаетесь магией? — спросила миссис Барнс, оглядывая просторное помещение, лишь у дальнего края занятое диваном и шкафом.
— Иногда здесь, — закрыл дверь и щелкнул замком. — Но чаще я тренирую здесь не магические способности, а свое тело. Отрабатываю быструю реакцию. Делаю мышцы упругими и сильными. Желаете их потрогать, Элизабет?
— Вы, странно себя ведете, Алек… Александр Петрович, — она нерешительно коснулась моего плеча, потом кончиками пальцев груди.
Я взял ее руку и прижал ладонью к возбужденному члену, который рвался из тесных джан. Он знал! Он предвкушал все мыслимые удовольствия, которые можно получить с этой матерой английской сукой!
Глаза сестры Майкла расширились, зрачки стали огромными точно космос. Она хотела убрать руку, но я приложил силу и подчиняясь моей воли ее ладонь прижалась сильнее, пальчики вздрогнули. Я умею быть добрым и нежным с женщинами, но не с такими, как Элизабет. Тем более она сама сейчас не расположена к нежностям.
— Да, миссис Барнс, — я намеренно напомнил о ее семейном положении. — Почему бы и нет? Это можно сделать грубо, как с Эндрю. Или ты хочешь, как с капитаном Картером? — я подумал, что самое время перейти на «ты». Страх и изумление в глазах английской стервы меня забавляли.
* * *
Перевернувшись на правый бок, Талия открыла глаза. На столе стояла пустая бутылка полугара, ликер и коробка с конфетами. Во рту было сухо. Прав Родерик, с выпивкой надо заканчивать. Хотя… Большую часть этой бутылки выпил он сам. Вернее, этот урод — Ерофей.
— Родерик, — слабо позвала она, кутаясь в плен. — Принеси воды, а?
Раньше, когда Родерик еще был призраком, он натренировал тонкое тело так, что мог выполнять ее капризы, приносить что-нибудь нетяжелое. Конечно, он очень старался для нее, потому что он ее по-настоящему любил. Любил, но так и не отвел в свою квартиру на Маросейке, чтобы забрать медальон Каукет. Ведь сам говорил, что вещь очень ценная и уникальная. Обидно будет, если Софка доберется до него и продаст.
Подумав о древнем медальон, Принцесса Ночи вспомнила о колечке. Она не пользовалась им уже три дня, и Гарольд — ее могучий астральный зверь, наверное, заскучал. Хотя могут ли скучать астральные звери? Родерик говорит, что у них нет души, но такого не может быть, потому что Гарольд очень любит свою хозяйку — Талия это чувствовала.
— Родерик! — громче позвала она, оторвала голову от подушки и еще громче призвала: — Ерофей, Аид тебя дери! Оглох, что ли⁈
Ей ответила тишина. Только послышался шорох шторы, потревоженной ветром из открытого окна. И тут баронесса подумала: а не сделал ли этот Ерофей то, от чего она его уберегла? Не выбросился ли он из окна, пока она спала?
— Ерофей, блядь! — вскричала Тали и вскочила с дивана, отбрасывая плед, случайно опрокинув бутылку с египетским ликером.
Она подбежала к окну и попыталась глянуть вниз. Глупо это было. Ну что там разглядишь с такой высоты⁈ На всякий случай Талия заглянула в спальню и тут увидела Ерофея, лежавшего посреди кровати. Он раскинул руки, повязка совсем съехала с головы, а в потолок неподвижно и холодно смотрели его мертвые глаза.
— Родерик! — вскричала баронесса. Подбежала к кровати, замерла и потом нерешительно положила руку на грудь рыжего барона.
Сердце его не билось.
Второй раз Родерик покинул ее.
Откуда-то пришла жуткая мысль, что теперь навсегда.
Ушел навсегда, оставив ее наедине с чужим, жутким, мертвым телом.
Баронесса села на самый краешек кровати и заплакала.
Родерик не мог понять, где он. Глаза видели лишь белую муть. Было ощущение, что не хватает воздуха. Но зачем воздух призраку? Нет, дело не в воздухе, а в отголосках прежних ощущений тела, с которым он расстался. И еще потрясении, испуге от произошедшего.
А потом на него будто налетела огромная тень. Серый маг даже закрыл несуществующие глаза, опасаясь столкновения с несшимся на него объектом. Но через миг понял, что налетевшая тень, это всего лишь вимана, благополучно пронесшаяся мимо; белая муть — это облако; а все его страхи, ощущения — не что иное, как идиотские реакции тела, которого у него опять нет. Тела нет, но оттиск этих реакций на некоторое время остается в его ментальном теле.
Если мимо пролетела вимана, значит, не все так плохо: он по-прежнему на Земле, и вселенский поток лишь сыграл с ним дурную шутку, унес куда-то, словно порыв ураганного ветра пушинку, затем отпустил. Вернее, он вырвался сам. Вот только вопрос, куда его занесло? Что если он очень далеко от Москвы или вообще за пределами России?
Быстро определившись, где верх и где низ, призрак начал снижаться, и скоро через туманную дымку проступила земля: зеленый лес и изгиб неширокой реки, левее озера. Много озер. И там вроде какие-то домики, башня. Он полетел туда со всей возможной скоростью, одновременно думая о Талии и представляя ее ужас, когда его возлюбленная обнаружит в спальне мертвое тело Ерофея. Что она будет делать с ним? Сама она никак не сможет избавиться от тела. Если вызовет полицию, то как она объяснит, что в гостинице, в ее спальне мертвый барон с разбитой головой? Да, она может обратиться к графу Елецкому, и тот, наверное, что-то придумает. Но, прежде чем это произойдет, Принцесса Ночи может наделать много нежелательных поступков. Нужно было как можно скорее добраться до Москвы. А он, Родерик, даже не умел ориентироваться в пространстве методом тонкого восприятия. Когда-то такому учили в академии, но он считал эти знания неважными и упустил их.
До поселка Родерик добрался минут за пятнадцать-двадцать. Опустился пониже и полетел над самой дорогой,
