Исследователи должны были познакомиться с историей местных племен, а также разобраться в том, как они могли выжить в столь необычных условиях, что происходит на островах во время штормов и почему погибли светлокожие люди, уплывшие в давние времена на материк. В Центральном Совете полгода назад сообщение о Талассе вызвало бурю эмоций — некоторые из членов Совета ударились в панику, считая, что островитяне на Талассе выжили до сих пор буквально чудом, и что любой новый тайфун может уничтожить их, — а потому необходимы срочные спасательные операции, переселение людей с островов на материк… В общем, группа Винклера должна была сидеть на Талассе до полного выяснения обстоятельств.
Последним пунктом исследования считались тахи. Что это или кто это — разведчикам узнать не удалось, потому что после первого и единственного упоминания о тахи местные жители словно в рот воды набрали. Но поскольку аборигены — все четыре племени, говорящие на сходных языках, называли свои острова Тахионой — домом тахи — то, без сомнений, тахи представляли собой нечто очень и очень важное.
Тронхэйму много раз приходилось работать в подобных экспедициях, но никогда еще он не сталкивался с такой странной культурой. Правда, Ипполит Германович мог судить о ней пока лишь по данным разведки, но даже эти скудные данные заставляли социопсихолога задуматься. Вопрос о том, почему и каким образом островитяне вообще могли выжить в зоне постоянных тайфунов, Тронхэйм оставлял пока в стороне, — с этим разберутся без его помощи. Но почему сургоры, в прошлом прекрасные, судя по их лодкам, мореходы, не испытывают желания узнать, что скрывается за пределами их крохотного мира? Ведь им известно о существовании материка, и когда-то их сородичи, влекомые, очевидно, естественной для мыслящего существа жаждой узнать новое, покинули острова, чтобы взглянуть на дальний берег. И погибли, кстати. Но не в океане, потому что следы их пребывания на материке найдены. Может быть, сургоры знают, что на материке их ожидает опасность? Но какая? И каким образом они узнали о ней? Если же у островитян просто отсутствует так называемый познавательный рефлекс — то каким чудом их занесло на острова? Или это — разум-эндемик? Разведчики мимоходом упомянули в отчете о том, что у сургоров есть профессиональные сказители, хранители легенд и мифов, — и Тронхэйм предполагал в первую очередь разыскать такого сказителя и попытаться на основе легенд хотя бы отчасти разобраться в истории сургоров, — потому что, не зная прошлого народа, нечего и пробовать понять его настоящее. Но начать нужно с Карпацико-тина, колдуна. Наверняка без его одобрения ни один сургор не станет откровенничать с чужаками, — во всяком случае, так бывает в большинстве племенных культур, и вряд ли Таласса в этом отношении представляет собой исключение.
Рано утром, перед самым восходом Лаццы, Тронхэйм вывел из лагуны шлюпку и отправился на атолл Та-Вик, где жил вместе со своими учениками колдун племени сургоров Карпацико-тин. Шторм ожидался не ранее конца следующей недели, и поэтому Винклер предложил исследователям максимально использовать спокойный период. Сам Винклер оставался в лагере, Сергиенко должен был попытаться еще раз поговорить с вождем, а Ланской и Скрибнер намеревались на «летучке» отправиться на материк, чтобы осмотреть развалины прибрежных поселений.
Тронхэйм вел шлюпку на малой скорости, и острова неспешно проплывали мимо, — на фоне светлеющего неба, чистого и далекого, вырисовывались силуэты роскошных пальм и островерхих крыш. Спокойная гладь воды расстилалась без конца и края, время от времени на поверхность всплывали яркие светящиеся рыбки — и шарахались в глубину, ощутив приближение шлюпки. Но вот справа на горизонте появилась огненная полоска, Лацца взошла, разбросала лучи над океаном, — и сразу стало жарко.
Шлюпка ткнулась носом в белый песок; Тронхэйм вышел на берег, осмотрелся. Дом колдуна стоял на правой стороне атолла, и возле дома не росло ни одной пальмы; зато слева остров сплошь покрывала огромная роща. Тронхэйм подумал, что это не совсем обычно, — местные жители предпочитали строить дома именно под пальмами, чтобы пышная листва смягчала тропический зной. Однако Карпацико-тин, очевидно, жары не боялся. Строение само по себе ничем не отличалось от домов сургоров на остальных атоллах: шестиугольное основание, стены выложены из пальмовых стволов и глыб кораллов; узкие горизонтальные окна; крыша поднимается высоким конусом, и листья, образующие кровлю, связаны вверху толстым жгутом травы. Но жилище колдуна имело и отличие. К нему примыкала высокая белая стена, огораживающая большое пространство позади дома. О стене в отчете разведки не упоминалось, — видимо, этот факт сочли малозначащим.
Тронхэйм подошел к двери — она была слегка приоткрыта — и окликнул негромко:
— Есть кто-нибудь, эй?!
Внутри послышались мягкие шлепающие шаги, и вышел один из учеников знахаря, — мальчишка лет пятнадцати, хмурый, лохматый, в коричневой рубахе. Он прищурился, рассматривая Тронхэйма, поздоровался и сказал:
— Ты к Карпацико-тину? Он занят.
— А когда он сможет поговорить со мной? — спросил Тронхэйм.
— Не знаю, — отрезал ученик и ушел в дом. Тронхэйм решил погулять немного по острову, а потом вернуться, — возможно, Карпацико-тин, освободится скоро. Обойдя неторопливо лагуну, социолог вошел в рощу. Пальмы, увешанные ярко-красными и зелеными гроздьями овальных орехов, росли здесь близко друг к другу, листья их образовывали сплошную крышу, и в роще было не то чтобы прохладно, а вполне сносно — палящие лучи не проникали сквозь зеленый покров.
Ипполит Германович прошелся по роще, рассматривая пальмы, — больше смотреть было не на что. Песок, мохнатые стволы… тишина. Птицы молчат — жарко. Тронхэйм уселся на песок, прислонившись спиной к мягкому стволу, и стал смотреть вверх. Орехи среди темно-зеленых листьев напоминали гигантские гроздья винограда. Тронхэйм думал о том, что жизнь на островах, в тропическом климате, течет спокойно и лениво, и если исключить ураганы, сургорам не о чем беспокоиться. И не к чему стремиться. Орехи созревают круглый год, рыбы в лагунах и вокруг островов огромное количество, и все, что нужно для такой вот убогой растительной жизни, дается без труда. Сургоры, как, впрочем, и остальные племена, живущие на островах, редко выходят в открытый океан, — только раз в три года, когда между племенами происходит обмен невестами, — а вообще самое дальнее путешествие — с одного острова на другой. Но лодки сургоров способны выдержать и более серьезные испытания, нежели переход с атолла на атолл. Как сургоры научились строить такие суда, зачем? Наверняка раньше они были путешественниками. И что все-таки происходит на островах во время ураганов?..