Палач медленно открыл покрывала, поднимая за уголки и отворачивая по одному: сначала кровавое бархатное, потом тонкое и расписанное золотым тиснением кожаное и наконец чисто белое полотняное, обнажая почти метровое узкое и слегка изогнутое черное лезвие. Размеренно кивнул, не торопясь подсунул руки под покрывала и встал, подавая меч Марку на вытянутых руках. Орудие казни отблёскивало и гипнотически притягивало взгляд, словно полоска живой тьмы, освещенная белой тканью. На конце рукояти хищно светился рубин силового поля.
— Так это не меч, а сабля! — не удержался Марк. Он даже обрадовался: сабля для такой казни была приспособлена лучше, чем меч.
— Это меч! — с укоризной в голосе шепотом окрысился старик.
«О боже… Действительно, разговаривать с дикарями!» — Марк опустил голову и встал на колени, аккуратно и с демонстративным почтением принимая меч. Он-то как палач безусловно лучше, чем этот человек!
Марк перехватил меч в правую руку и еще раз изобразил поклон медленным кивком. Потом хапнул левой рукой планер, положил меч на плечо и вместе с распорядителем вернулся к воротам. Положил меч за шею, благо одна сторона была округло-тупая, и, осторожно придерживая за лезвие пальцами другой руки, ступил на метки летающей доски. Планер выпустил захваты крепежа, плотно обхватил стопы и голени сильным, но подвижным соединением. Марк немного приподнялся над полом и покачался на доске, проверяя баланс. Сойдет! Вылетел на арену, и непроницаемые ворота арены за ним захлопнулись. Публика засвистела и заорала, разогреваясь перед завершающим праздник зрелищем. Марк вылетел к императорской ложе, низко склоняя голову и делая отмашку. Затем, снова закинув оружие за шею, облетел арену и завис в центре, поднявшись выше трибун. В желудке проснулось сосущее чувство ожидания — скорей бы начать и кончить!
Над ареной разнесся сигнал горнов и барабанов. Гвалт слегка стих, и официальный голос прочитал речь о преступлениях против Империи, людей и ажлисс и неотвратимости наказания.
Распорядитель договаривал напутствие, обращаясь уже к экзекутору:
— …и, летая по воле судьбы, ты станешь её воплощением, её рукой!
На арену выпустили падальщиков-шакалов. Видимо, их привезли в нескольких клетках, потому что выбегали они партиями по десять штук. «Тоже мне шакалы, — подумал Марк. — Скорее, куцые крысы-переростки. Или небольшие свиньи». Падальщики сразу затеяли драку, издавая щелкающие и скрежещущие звуки, и с треском молотили друг друга костяными мордами, разбиваясь на несколько стай и растекаясь неспокойной серой массой по арене. «Как бы не пожрали друг друга, пока им мясо скинут!» Из-за трибун появились четыре флаера и, поднявшись высоко над ареной и Марком, беспорядочно закружились. Зрители взвыли. Падальщиков стало не слышно.
Марк включил силовое поле на оружии, перехватил палаческий меч двумя руками и приготовился. Над ареной разнесся сигнал труб, и из флаера выпало первое тело. Он даже сначала подумал, что это кукла. Но человек просто оказался голым.
Первого и второго он разрубил, пролетев сбоку, третьего взял снизу и не успел полностью закрыться — его кишки повисли на планере. Пока стряхивал их с планера, пропустил четвертого, а пятому, поторопившись, только отсек руку и надрезал бок. Что-то внутри его сжалось и застыло. И хотя он уже не пропустил никого, но странная пустая дыра осталась под сердцем. Они с криком появлялись перед его глазами и исчезали, и он выискивал следующего. Сколько их было? Двадцать или двадцать пять?
Он даже не видел их лиц, закрылся от их аур, и все-таки один раз промахнулся! Ему было некогда смотреть или сканировать, куда и как падают тела. А когда он убил последнего, то на арене был только песок с коричневато-красными пятнами, рваные кровавые куски и суетливая верещащая толпа шакалов. И ни одного целого тела.
Марк сделал круг над ареной. Серо-коричневые горбатые звери рвали бесформенные куски, одним укусом дробя кости, периодически задевая и перекатывая друг другу кроваво-грязные шары. Головы. Желтовато-белый песок был заляпан кровью и чем-то зеленовато-коричневым. Шакалы, дергая лысыми костяными головами, как птицы заглатывали розово-голубоватые кишки, иногда одновременно вцепившись с обоих сторон, и отвратно скрежетали, встретившись носами. В отдалении одиноко лежала брошенная белая рука с открытой в небо ладонью. Та ли это рука, которую он так неумело отрубил? На пальце было видно кольцо…
На первую галерею вышли лучники. Ему пора. Лучники перестреляют шакалов, потом все отвезут и утопят в болотах на радость крокодилам.
* * *
— Стив, не спи! Мы подлетаем! Лучше на, посмотри карту! — и Генри протянул ему палочку коммуникатора. Стив лениво растянул экранчик и нашел карту. Ага, теперь это называется Территории. Неровный оранжевый овал сразу за горами не только закрывал своим центром область северной базы, но и проглотил обширный кусок леса. Тонкими голубыми линиями были обозначены оба пропавших города и несколько поселков, зелеными — новые границы лесов. На северо-востоке, в местах расселения еретиков, край рыжего овала прошелся как раз по деревне с диким названием Могила Райны. Стив схлопнул коммуникатор и швырнул его на панель перед собой.
— Какой псих хотел бы жить в Могиле Райны!
— Двести лет назад были так называемые «свободные бунты» под руководством Святой Райны. Она призывала людей не признавать инкубаторы, дознавателей и противилась прогрессу. Еретиков отловили и переселили в округ Перейс, но после смерти лидера их поселение стало именоваться Могила Райны.
— Граница разбила этот поселок?
— Да, большая часть пропала, оставшихся людей переселили в изолятор на Императорской базе — среди ажлисс им не грозит никакая эпидемия.
— И давно случилось это безобразие?
— Авария? Авария случилась вчера. Перед горами сделали временную базу. Переночуешь и рано утром с регентом и отрядом гвардейцев верхом отправишься на разведку.
— А ты со мной едешь?
— Нет, вряд ли. Но ты там сам справишься. Это же ненадолго. Как прилетим, пойдешь к регенту, присягнешь ему рабочей присягой.
Стив обиженно заворочался на кресле.
— Вот и прекрасно! Джи меня не хочет, тогда познакомлюсь поближе с регентом.
— Нет, ты едешь как сканер. Джи не дает тебя лично регенту, а посылает, как инструмент. Я же сказал, произнесёшь второй вариант присяги, не подарочный.
Но Стив не ответил, уставившись в небо сквозь прозрачную крышу. Ему совершенно не хотелось думать о задании, из-за которого он снова едет в эти дикие леса, а хотелось тихо грустить… Вполне возможно, что новый лес, схематично обозначенный на карте, будет не похожим на могучую северную чащобу, где он бывал во время тренировок. В ней можно было прожить всю жизнь и никогда не наткнуться на человека, особенно ночью, когда на поляны и противопожарные просеки между громадными деревьями спускается холодный туман. Но верхом на лошади будет тепло. С лошадью можно тоже прекрасно выспаться, раз с регентом спать не планируется. Она большая, теплая и послушная. Прикажет кобыле лежать тихо, а сам уютно завалится ей под бок, закутавшись в одеяло.
