Но она не была тем человеком, во всяком случае, здесь, в Мейплтоне, даже близко на него не походила, и не было смысла прятаться от правды. В ее душе не осталось любви, которую она могла бы подарить Кевину, не осталось ничего другого – ни радости, ни энергии, ни чуткости. Она по-прежнему была разбита, в ней по-прежнему недоставало каких-то важных элементов. Осознание этого чуть не раздавило ее, когда она вернулась домой – непосильный груз ее собственного существования, свинцовый плащ, наброшенный на ее хрупкие плечи. Добро пожаловать домой, Нора. Этот груз теперь был гораздо тяжелее, чем ей помнилось, гораздо тягостнее – цена, которую приходилось платить за то, что на несколько дней она улизнула из-под него. Понравилась поездка?
Безветренным утром в конце января, когда на землю сыпал мелкий снежок, Лори и Мег отправились с Гинкго-стрит в свое новое жилище на Паркер-роуд – тихую обитель на восточном краю парка Гринуэй.
Отдаленное поселение № 17 было небольшим, но намного приятным, чем Лори того ожидала, – темно-синий дом под щипцовой крышей, с мансардным окном, с белой окантовкой вокруг окон. К главному входу вела не бетонированная дорожка, а аллея, мощенная серым камнем. Не понравилась ей только сама дверь – слишком вычурная в сравнении с остальным домом: из коричневой древесины, блестящая, с декоративной вставкой в виде вытянутого овала из дымчатого стекла. Такую скорее увидишь на каком-нибудь претенциозном «замке» в Стоунвуд-Хайтс, а не на скромном мейплтонском жилище, как это.
– Симпатичный домик, – шепотом сказала Мег.
– Могло быть гораздо хуже, – согласилась Лори. В самом доме, когда они вошли, им понравилось еще больше. В комнатах на нижнем этаже обилия вещей не наблюдалось, но было уютно. Уют создавали множество мелких штрихов – газовый камин в гостиной, ковры со смелыми геометрическими узорами, удобная мебель. Особенно поражала модернизированная кухня – светлое просторное помещение с бытовой техникой из нержавейки, плитой, как в ресторане, и окном над раковиной, из которого открывался умиротворяющий вид на лесистый участок парковой зоны; голые сучья деревьев были припорошены снежком. Лори с легкостью представила себя прежнюю на этой кухне: вот она стоит у стола с поверхностью из талькового камня, готовит ужин для субботнего или воскресного вечера – режет овощи под аккомпанемент тихой музыки, льющей из радиоприемника.
Экскурсию по дому Лори и Мег провели их новые соседи – двое мужчин средних лет, которые встретили их на пороге. На рубашке у каждого была прикреплена самодельная табличка с именем. Джулиан был высокий, чуть сутуловатый, в очках с тонкой металлической оправой; его заостренный нос как будто все время к чему-то принюхивался, лицо чисто выбрито, что выделяло его среди мужской половины «Виноватых». Гас был плотный рыжеволосый мужчина с красноватым лицом и аккуратно подстриженной бородой, в которой серебрилась седина.
Добро пожаловать, написал он на странице блокнота. Мы ждали вас.
Лори охватило тревожное чувство, но она старалась игнорировать его. Ей было известно, что в некоторых отдаленных поселениях состав жильцов смешанный, но не ожидала, что сама она окажется в столь узком кругу: двое мужчин и две женщины в маленьком доме на краю леса. Однако если ее направили сюда, значит, так тому и быть. Она понимала, сколь почетная это миссия: ее выбрали для участия в программе «Колонизация города» – это был ключевой пункт в долгосрочных планах «Виноватых» по распространению своего влияния, – и она хотела оправдать доверие, оказанное ей лидерами организации, которые, вне сомнения, делали, что могли, используя ресурсы, имевшиеся в их распоряжении.
К тому же ей и Мег выделили для проживания весь второй этаж – две маленькие комнаты и одну ванную на двоих, – так что приватность им будет обеспечена. Мег выбрала розовую комнату с видом на улицу; Лори досталась желтая, с видом на парк, которая, наверное, прежде принадлежала подростку. Кровать – похоже, ее приобрели в магазине «ИКЕА» – была низкая, с тонким съемным матрасом, вставленным в раму из светлого дерева. На голых стенах были заметны участки, на которых раньше, видимо, висели постеры – три прямоугольника, чуть более яркие, чем окружающее их пространство.
Лори принесла с собой всего один чемодан – все ее скудные пожитки, – который она распаковала в считанные минуты. Она даже испытала разочарование – словно в гостиницу заселилась, а не в новый дом. Чуть ли не с ностальгией вспомнила она свои суматошные переезды в прежней жизни: она неделями собирала вещи, упаковывала их в коробки, заклеивала скотчем, подписывала маркерами, потом приезжал большой грузовик, и она с волнением смотрела, как вся ее жизнь исчезает в его утробе. А затем на новом месте начиналась обратная процедура: коробки выгружали, с глухим стуком ставили на пол, вскрывали, оглашая дом скрипом картона. Появлялось странное ощущение недовольства новым домом, мучительное чувство дезориентации, которое, казалось, никогда не исчезнет. Но, по крайней мере, в глубине души она знала, что произошло нечто значительное, что одна глава ее жизни завершена и началась новая.
Го д, говорила она. Должен пройти год, чтобы ты почувствовал себя дома на новом месте. А иногда и больше.
Разложив одежду в ящиках комода – тоже из светлого дерева, тоже из «ИКЕА», – она опустилась на колени и долго так стояла – не молилась, просто думала, пытаясь осмыслить тот факт, что теперь она живет здесь, что это место – ее дом. Радовало, что Мег находилась неподалеку, буквально в нескольких шагах от нее. Не так близко, как в Синем доме, где они жили в одной комнате, но все же рядом, гораздо ближе, чем она смела на то надеяться.
* * *
Как правило, дружба среди «Виноватых» не поощрялась. Структура организации препятствовала тому, чтобы кто-то из ее членов много времени проводил друг с другом или слишком полагался на взаимную поддержку. В поселении на Гинкго-стрит «Виноватые» проживали большими группами, которые часто перетасовывали; и каждому члену организации постоянно меняли сферу деятельности. Пары наблюдателей определялись по жребию, и редко кому из «Виноватых» случалось работать с одним и тем же человеком более одного раза в течение одного месяца. Задача состояла в том, чтобы укрепить связь отдельного индивидуума с группой в целом, а не между отдельными людьми.
На взгляд Лори, такая стратегия имела смысл, – по крайней мере, в теории. Новообращенные, вступавшие в ряды организации, были крайне уязвимы. Потратив много душевных сил на то, чтобы вырваться из прежней жизни, они были заторможены, обессилены и крайне ранимы. Если ими не управлять, они легко сползут в привычную колею, невольно воссоздавая модели отношений и поведения, от которых сами же отказались. И если это им позволить, они лишат себя того, за чем пришли: возможности начать новую жизнь, избавиться от обманчивого комфорта дружбы и любви и дожидаться Судного дня, не отвлекаясь на житейские мелочи и иллюзии.
