Делакруа расхохотался.
— Да, конечно. Ты мне очень нравишься!
Я уставилась на него.
— Да не притворяйся удивленной. Ты очень мила, только не годишься для моего сына.
В конце концов он заговорил прямо.
— Хорошо, сейчас я введу тебя в курс дела, если ты не возражаешь. Мы проверили пули, которыми ты стреляла в твоего кузена. Они вышли из того же оружия, из которого Лео стрелял в Юрия Баланчина. И какие же мы делаем выводы из этого, Аня?
Я не стану ему помогать.
— Почему бы вам не рассказать мне?
— Умная девочка. Вывод такой: ты виделась с братом и каким-то образом переправила его в безопасное место, поэтому он и отдал тебе оружие.
Я глубоко вздохнула. Я никогда не скажу, где сейчас Лео.
— Честно говоря, Аня, мне все равно, где сейчас твой брат. Он стрелял в бандита, которого никто не любил, даже его собственные люди. Так что если ты смогла переправить Лео-младшего из страны, ты молодец. Ты заботишься о своих людях, и я понимаю это. И ты должна понимать, что я делаю то же самое. Единственное, что меня волнует, — что из-за тебя подстрелили моего сына.
Я опустила голову.
— Хотела бы я повернуть время вспять. Я подвергла его опасности и никогда себе этого не прошу.
— Ах, Аня, не будь такой театральной. Порой я забываю, что ты всего лишь шестнадцатилетняя девочка, пока ты не скажешь что-нибудь глупое типа этого. Вин выздоровеет, и этот опыт поможет ему в становлении его характера. Жизнь была для него слишком легкой. Поэтому главная причина, по которой я беспокоюсь о том, что Вина подстрелили, — то, что его имя попадает в газеты, и таким образом мое имя будут связывать с твоим. Видишь, в чем проблема?
Я кивнула.
— Если я не подвергну тебя какому-нибудь наказанию за хранение оружия, покажется, что я смотрю сквозь пальцы на дела девушки моего сына. И даже хуже — ведь эта девушка связана с братвой. Мои враги будут заявлять, что я не могу справиться с организованной преступностью. Я не могу себе этого позволить. В начале июня я объявляю о выдвижении своей кандидатуры на пост окружного прокурора.
— Понятно.
— Итак, я описал тебе свою ситуацию. Хочешь знать, что тебя ждет?
— Говорите.
— Таким образом, у тебя несколько проблем, бедная девочка. Первая — твой брат. Меня не волнует, где он, но остальные в твоей семье так не думают, и если я объявлю результаты сравнения пуль, они узнают, что ты сделала. Они выследят Лео и убьют его; возможно, и тебя тоже. Вторая проблема — твоя драгоценная младшая сестра, которая в настоящий момент находится без законного опекуна. Я знаю, что реальный опекун — ты, но люди глупы, и сомневаюсь, что ты хочешь, чтобы Служба охраны детей вмешалась в ваши дела. Третья проблема — незаконное владение оружием (мы об этом уже говорили). И четвертая — мой сын. Он любит тебя, ты любишь его, но его ужасный отец — почему он стремится разлучить вас?
Да, он перечислил все.
— Выглядит достаточно уныло.
— Я могу помочь тебе. Я думал об этом с тех пор, как в первый раз встретился с тобой на пароме из «Свободы». Я думал о словах твоего отца, которые ты мне передала. Ты помнишь, что именно это были за слова?
— Папа много чего говорил.
— Ты сказала, что твой отец часто говорил тебе, что не надо заключать сделки, пока точно не узнаешь, что получишь взамен.
— Да, это папины слова.
— Что же, Аня, однажды я просил тебя порвать отношения с моим сыном, но не предложил ничего взамен. Сегодня я это делаю. Однако это предложение будет действительно очень короткое время. Я хочу, чтобы ты решила сегодня.
И он все выложил. Он сделает так, что информация о сравнении пуль никогда не будет обнародована; таким образом, Лео будет в безопасности. В обмен на это меня пошлют в «Свободу» на лето за незаконное хранение оружия, так что Делакруа покажет оппонентам, что не занимается попустительством. Пока я буду в «Свободе», Нетти отправят в лагерь для одаренных детей. (Я спросила его, как он об этом узнал. «Я знаю обо всем, Аня, это моя работа».) Наше соглашение влечет за собой и то, что Служба защиты детей не обратит на нас внимания, так как Нетти не останется без опекуна. Летом Делакруа подстегнет бумажную работу, которая освободит меня от необходимости опеки и также сделает официальным опекуном Нетти. В обмен я должна буду порвать с Вином. Мне будет позволено увидеть его один раз перед «Свободой», но только ради того, чтобы порвать с ним.
— Мне жаль, что придется так сделать. Как я уже сказал, ты мне очень нравишься. Но если ты с ним, это становится для меня источником постоянных проблем. И должно быть, я преуменьшил свою заботу о хорошем самочувствии Вина. Хотя эта первая пуля поможет ему закалить характер, я бы не хотел, чтобы в него стреляли еще раз. Я хочу, чтобы мой сын дожил хотя бы до двадцати.
Я обдумала предложение Делакруа: «Свобода» на три месяца и разрыв отношений с Вином в обмен на безопасность брата и сестры. Два за два. Да, это выглядело честной сделкой. Порвать с Вином будет нетрудно, так как в некотором смысле я уже хотела это сделать. Я любила его, но рядом со мной он был в опасности.
— Как я узнаю, что вы сдержите слово?
— Я приобретаю и теряю так же много, как и ты, — ответил он.
В третье воскресенье мая (за две недели до «Свободы») мы с Нетти пошли в церковь впервые за очень долгое время. Я не пошла на исповедь — очередь была слишком длинной, как и список моих грехов. Но я получила причастие. Литургия была (как раз вовремя) о жертве: как в жертве можно найти искупление, даже если это поначалу и не кажется очевидным. И это помогло мне немного укрепиться в принятом решении.
После посещения церкви мы с Нетти пошли в гости к Вину в его квартиру. Чарльз Делакруа ослабил охрану, и Вину также сказали, что он смягчился по отношению ко мне (однако Вин еще не знал о моем грядущем заключении в «Свободе»). Нетти ужасно скучала по Вину, почти так же сильно, как и я. Она нарисовала цветочки на гипсе, который заменил металлические штыри, и вернула ему шляпу, которая оставалась в ее владении с той ночи.
— Нам с Вином нужно немного поговорить наедине, — сказала я ей.
— О, вы собираетесь целоваться? — подразнила она.
— Давай лучше выйдем сами, — предложил Вин. — Я уже могу немного передвигаться. Кроме того, боюсь, мне грозит опасность стать вампиром, если я не буду видеть солнечный свет.
Мы вышли на крышу, где у его матери был сад, и сели на скамейку, так как Вину надо было передохнуть. Солнце светило очень ярко, и я пожалела, что не захватила солнечные очки. Вин приложил мне руку козырьком ко лбу, чтобы защитить глаза от солнца. Каким все-таки замечательным парнем он был.
