— Я сделаю вид, — тихо и грозно говорит Адмирал, — что не слышал этого.
Коннор тяжко вздыхает.
— Не нужно было вам делать меня своим преемником. Вы хотели, чтобы Кладбищем заправлял Беглец из Акрона, но ведь его не существует. И никогда не существовало. Это лишь легенда!
— А я считаю, что принял правильное решение. Ты видишь только свои неудачи, но я-то вижу другое. Нет, я понимаю, когда тебе больно, легко обвинить себя в том, что ты ничтожество и ни на что не пригоден, но жизнь, Коннор — это сплошные испытания на прочность, и все мы вынуждены через них пройти. Ценность человека определяется не тем, сколько страданий ему выпадает во время испытаний, а тем, каким он из них выходит.
Коннор старается осмыслить услышанное. Интересно, когда закончатся его собственные «испытания»? Наслаиваются друг на друга — не успевает он пройти сквозь одно, как попадает в следующее. Ну, и сколько ещё остаётся таких подспудных слоёв? Эта мысль наталкивает его на то, что сообщил ему Трейс.
— Адмирал, вы когда-нибудь слышали о такой организации — «Граждане за прогресс»?
Адмирал задумывается.
— Звучит знакомо... Это не они оплатили часть этих проклятых агиток в пользу расплетения? — Он трясёт головой от отвращения. — Они напоминают мне о былых листовках времён «поколения террора».
Коннор вскидывается.
— «Поколения террора»?
— Ну, ты же знаешь — восстания тинэйджеров? Бунты Дикарей?
— Вообще без понятия.
Адмирал смотрит на него так, будто Коннор — полный идиот.
— Господь всемогущий, чему вас учат в этих так называемых школах? — Он немного успокаивается и продолжает: — Хотя что это я. С какой стати им вас этому учить. Историю ведь пишут победители, а там, где нет победителей, всё в конце концов попадает в корпоративные шредеры.
Он смотрит в окно с печальной покорностью человека, знающего, что он слишком стар, чтобы заняться исправлением этого мира.
— Вам нужно заняться самообразованием, мистер Ласситер, — говорит он. — Может, в школе этому и не учат, но не могут же они полностью стереть всю историю, где-то, да остаются следы. В ней — причина, почему люди оказались так сговорчивы и приняли Соглашение о расплетении. Истинная причина, почему мы ведём такой извращённый образ жизни.
— Уж извините, что я такой неграмотный, — ворчит Коннор.
— Да ладно тебе. Просто делай с этим что-нибудь. А если тебе любопытно узнать что-то об этих «Гражданах за прогресс» — тем более, учись! Узнавай, выведывай. Что ты о них знаешь?
У Коннора возникает желание рассказать собеседнику всё, о чём узнал от Трейса, но он вовремя соображает, что сердце старика может и не выдержать. Адмирал больше не занимается делами расплётов, и хотя он прилетел, чтобы устроить Коннору вполне заслуженную выволочку, снова вовлекать его в их дела будет неправильно.
И он отвечает Адмиралу:
— Ничего не знаю. Так, слухи.
— Ну, тогда оставь их тем, кому больше делать нечего, чем сплетни собирать. А теперь утри сопли и марш к чёрту из моего лимузина спасать этим детям жизнь.
• • •
После отъезда Адмирала Трейс, соблюдая все правила субординации, просит о личной встрече с Коннором. Несмотря на то, что бывший бёф работает на юнокопов и «Граждан за прогресс», он по-прежнему обращается с Коннором уважительно, как с высшим по званию. Коннор не знает, что и думать. Он не может определить, искренен с ним Трейс или водит его за нос. Коннора воротит от мысли, что он — пешка в руках Инспекции по делам несовершеннолетних и выполняет обязанности надзирателя за их драгоценным хранилищем расплётов, но теперь он получил от Трейса ценные сведения о планах юнокопов, и у него возникает чувство, будто это он, Коннор, дурачит юновласти, а вовсе не наоборот. Истина не сделала его свободным, как предполагал Трейс, зато до некоторой степени дала ему ощущение власти над собственными тюремщиками.
Они с Трейсом едут по одной из восточных аллей, мимо рядов истребителей, до того пыльных, что кажется, будто их «фонари» сделаны из чего угодно, только не из стекла. Парни сейчас далеко от остальных обитателей Кладбища, так что встреча и впрямь сугубо приватная.
— Ты должен знать: что-то назревает, — предупреждает его Трейс.
— Что именно?
— По моим данным, в Инспекции по делам несовершеннолетних раскол. Кое-кто не прочь расправиться с Кладбищем — им необходим только предлог.
— Если им так приспичило взять нас, то в качестве предлога сойдёт уже тот факт, что мы существуем.
— Я сказал «кое-кто не прочь расправиться». «Костюмы», на которых я работаю не из их числа; и до тех пор пока всё здесь идёт как по маслу, они будут держать юнокопов в наморднике. Я виртуозно исполняю свою роль подсадной утки и продолжаю вешать им лапшу, что корабль, на котором капитаном Элвис Роберт Маллард, не собирается идти ко дну.
Коннор смеётся:
— Так что — они всё ещё не знают, что Элвис покинул здание[31]?
— Не подозревают. И у них нет причин сомневаться в моих сведениях. — Трейс на секунду замолкает. — Ты рассказал обо мне Адмиралу?
— Нет. Я вообще никому о тебе не сказал.
— Вот и хорошо. Лидер должен знать то, о чём больше никто не догадывается, и выдавать кому-либо информацию хорошо выверенными порциями.
— Не учи меня своим военным штучкам-дрючкам, — фыркает Коннор. — У тебя всё?
— Нет, не всё.
Они доезжают до конца аллеи, и Трейс останавливается перед поворотом в следующую. Вынимает из кармана клочок бумаги и подаёт её Коннору. На бумажке от руки нацарапано имя: Дженсон Рейншильд.
— Кто это? Я должен его знать? — спрашивает Коннор.
— Нет. Судя по всему, о нём вообще никто ничего не должен знать.
У Коннора лопается терпение.
— У меня нет времени на твои загадки.
— Вот-вот, в самую точку, — говорит Трейс. — Этот человек — сплошная загадка.
Он трогает машину с места, и они поворачивают в следующий проезд между рядами самолётов.
— Помнишь, на прошлой неделе я отправился в Финикс за кое-какими запчастями для Дримлайнера?
— Не был ты в Финиксе, — говорит Коннор. — Ты поехал на встречу со своими хозяевами из «Граждан за прогресс». Думаешь, я этого не знаю?
Судя по виду, Трейс немного удивлён. Удивлён и доволен.
— Я не сказал тебе, потому что не знал, доверяешь ли ты мне.
— Не доверяю.
— Имеешь право. Ну да ладно. На этот раз всё было иначе. Они не только встретились со мной — они отвезли меня на самолёте в их штаб-квартиру в Чикаго, и там я должен был отчитаться по полной форме перед целой оравой, собравшейся в конференц-зале. Само собой, о некоторых ключевых вещах я им не рассказал, как, например, о нашем плане побега. Я сказал, что Дримлайнер будет новым спальником, и что его пилотскую кабину мы размонтировали, а оборудование продали.
