К Рене зайти было нужно обязательно. Вчера я вроде обещал, хоть она и просила не приходить, потому что будет занята. Я и не пошёл. Но сейчас мне всё равно нечего делать. Да, у меня вроде гость… но такое чувство, что она гость во всебожьем храме, то есть в моей квартире, но не у меня, а у этих пятерых Братьев.
Я беспрепятственно прошёл мимо женщины, сидящей на вахте, и уже ступил на первую ступеньку, как эта самая женщина меня окликнула.
— А уехала уже Рена! Сегодня утром.
— Куда она уехала? — круто разворачиваясь, спросил я.
— А неизвестно, — пожала плечами вахтёрша. — Адрес она обязана принести в день своего рождения, и документы свои забрать. В субботу это, 12 марта. А пока может жить, где хочет.
— Насколько я знаю, воспитанникам нельзя покидать дом, — я приблизился к столу, за которым сидела женщина.
— Нельзя, — согласилась она и проникновенно посмотрела на меня. — Ну так уж почти восемнадцать лет, кто ж ей запретит. Мы и глаза закрываем. Знаете, когда она уходила к этому своему… на ночь, бывало, а мы только поругаем — и всё на этом. А теперь что…
Интересно, она так мила со мной, потому что боится? Или эта надпись «ЛИАН-студио», которая видна из-под пол расстёгнутого пальто, её смущает? Наверное, она…
— Что ж… я поднимусь в комнату, где она жила? Там ведь подруги остались, они могут знать?
— Могут, — не очень уверенно пожала плечами женщина. — Но не дружат они. Так, живут вместе. И та её подруга, Сарùма, с которой они с детства вместе, перестала с ней разговаривать. Рена-то вещи все утром забрала, в сумку запихала и уехала. Директор ей позволила, сказала только, чтобы за документами вернулась и адресок привезла, больше-то ничего не надо.
Так, а это уж точно из-за меня. Ни за что бы её не отпустили раньше дня рождения, не стали бы так рисковать. А вдруг комиссия какая?
Я кивнул и направился на второй этаж. На том месте, где в прошлый раз стояли старые знакомые ребята, теперь сидела какая-то девушка. Она устроилась в кресле, закуталась в шаль и смотрела на окно. Встрепенулась, когда услышала мои шаги, повернула голову — но вновь опечалилась и повернулась спиной.
Я постучал в дверь. Ожидал, что выскочит та самая девушка с чёрной косой, но просчитался.
— Лиан? — на меня удивлённо смотрело совершенно блёклое создание, с бесцветными глазами и волосами. Рена тоже была светлой, но глаза были ярко-голубыми, а волосы имели определённый цвет, эта же девушка была скорее серой. — А Рена уехала.
— Я знаю, мне уже сказали, — я кивнул на лестничный пролёт, намекая на вахтёршу. — Говорят, и адреса не оставила. Может, она вам сказала, где теперь будет жить?
— А, ну да, сейчас… Карми! — она обернулась и крикнула в комнату. — Рена адрес оставляла!
— Адрес? — раздался глухой голос. Вдалеке появилась Карми, только теперь не с чёрной косой, а с накрученными пышными локонами. Она увидела меня, заметалась по комнате, затем полезла в карман халата и выудила клочок бумаги. Подбежала к двери и отпихнула соседку.
— Вот! Говорила, если Лиан придёт, передать! — и сунула мне листок. Я благосклонно кивнул и развернул его.
«Лиан, мне так повезло! Одна женщина разрешила мне жить у неё. Я уехала во вторник, уже насовсем. Адрес: к-сектор-4, улица Перекоши, дом сорок. Приходи!»
— Мгм, — сказал я и вернул листок.
— Так… он нам не нужен… — девушка принялась отнекиваться. Я хотел сказать, что Ренин адрес им не помешает, на всякий случай, но тут Карми поднялась на цыпочки и тихо сказала:
— Лучше Сариме отдай, вон она, возле окна скучает. Рена ей ни слова не сказала, когда уезжала.
Ага, вот она та самая Сарима, Ренина лучшая подруга! Вот и хорошо, мне как раз надо склонить её к сотрудничеству. Пойду побеседую.
Я поблагодарил девушек за помощь и развернулся. Дверь за моей спиной не спешила закрываться, но я махнул на это рукой. Они явно хотят услышать, о чём мы говорим, только ничего у них не получится.
Бумажку с адресом я уже спрятал в карман, так что Сарима не знала, зачем я к ней иду. Хотя разговор она уж точно слышала: сидит, смотрит внимательно в нашу сторону, не таясь.
— Вы Сарима? — поинтересовался я, подходя к ней. Она слабо кивнула, глядя на меня. Я отметил, что растрёпанные волосы тёмно-рыжего цвета, а усталые глаза — карие. — Я Лиан. Я хотел бы с вами поговорить.
Девушка поёжилась и плотнее закуталась в шаль. Смотрела на меня, как на Лиана. Неужели раньше не видела?
— Вы отказываетесь?
— Нет… вы насчёт Рены? — спросила она голосом, который по сравнению с Рениным я назвал бы жёстким. Сейчас девушка, конечно, была или напугана, или озадачена, но несложно догадаться, что обычно в жизни этот голос разносится по дому, и не каждый решится спорить с обладателем его.
— Да, в основном, — я выразительно скосил глаза в сторону, намекая на подслушивающих. — Вы не против выйти на балкон? Там свежо.
— Да… — она закивала. — Тогда я пойду оденусь. Не то замёрзну, — Сарима исчезла за своей дверью. Вот как, она оказывается жила в соседней комнате! И ни разу не заговорили за полгода? Сейчас мы во всём разберёмся…
Наконец девушка вышла. К тому времени дверь в бывшую комнату Рены была уже закрыта, но я не мог поручиться, что к ней с другой стороны не приложены уши, поэтому мы всё-таки пошли на балкон.
— Вы ведь Лиан… тот, который с недавних пор приходит к Рене? — спросила Сарима. Я подтвердил. Девушка передёрнула плечами, словно хотела сбросить эту неприятную информацию, и вдруг в упор посмотрела на меня. — И что вам от неё нужно?
Я опешил.
— Мы дружим, — ответил я, всё ещё не понимая, почему в глазах девушки появился гнев. — Рена одинока, с тех пор как…
— С тех пор как бросила нас, променяв на какого-то туранэ! — почти выкрикнула Сарима. — Наверное, вам она рассказала, что это мы от неё отвернулись!
— Именно, — я непонимающе кивнул. Сарима, явно, полная противоположность Рены — уверенная, немного дерзкая. Они должны прекрасно уравновешивать друг дружку.
— У меня ведь здесь кроме неё нет друзей, — Сарима глядела в окно. — Я общаюсь со многими, потому что за долгие годы смогла доказать, что умею постоять за себя. Меня стали уважать. Но мне с ними неинтересно. А Рена… она такая ранимая, и её постоянно обижали. Не видели в ней прекрасного человека. А я увидела. И плевать, что все кричали, мол, я — мамочка, а она — доченька. Да, я часто защищала её в детстве. Зато она лучший человек из всех в этом дурацком доме!
— Но вы поругались, — напомнил я.
— Да, и это ужасно, — вздохнула девушка. — Она почти всё время проводила со своим Мадом, а когда он уходил, сидела и мечтала о нём. Я сперва шутила, пихала её в бок, чтобы подбодрить. Ребята, конечно, лезли, дразнились, но они же в шутку. Рена обижалась жутко, уходила на целый день гулять. Мад этот — туранэ, не мог он её любить. Да и она его… знаете, не верю я в любовь между разными кастами, это всё выдумка. Поэтому и их чувство — так, игра. И я ей говорила об этом, а она со мной неделю разговаривать не хотела. Мол, люблю — и всё. Я плюнула и отстала. И даже лезть к ней перестала, и общались мы только на уроках. Она как будто не замечает — ходит к этому туранэ, а про меня и забыла. Ну, я и ждала, когда он её бросит.
