– Все чисто, – сказал он.
– Ты уверен?
– Да, да, уверен. Надевай штаны, – усмехнулся Блад, – и выходи сюда. Мы должны кое-что обсудить.
Я глянул на него и обнаружил, что он не шутит. Я надел штаны, тапочки и выбрался из бойлера.
Он потрусил впереди, в сторону от котла, через какие-то прогоревшие балки, из здания, выглядевшего, точно сгнивший обломок зуба.
– Ну, что тебя донимает?
Блад вскочил на кусок бетонной плиты и оказался Нос к носу со мной.
– Ты пренебрегаешь мной, Вик.
Я понял, что он говорит серьезно. Никакого Альберта, только Вик.
– С чего ты это взял?
– Прошлая ночь, милый. Мы могли бы вырваться отсюда и оставить ее им. Вот что было разумным.
– Но я хотел ее.
– Да, я знаю. Об этом я и говорю. Теперь уже сегодня.а не вчера. Ты имел ее полсотни раз. Так почему же мы все еще здесь?
– Я все еще хочу ее.
Тут он рассердился.
– Ну, тогда послушай меня, дружок. Я тоже хочу несколько вещей. Я хочу есть и очень хочу избавиться от боли в боку, я также хочу убраться с этого проклятого места. Вполне возможно, что стая не бросила свою затею и вернется…
– Успокойся. Со всеми твоими проблемами мы справимся довольно легко. Это не значит, что она не может уйти с нами.
– Вот, значит, какие новости? Теперь мы превращаемся в великолепную троицу, верно?
Я уже начал выходить из себя.
– Ты начинаешь говорить, как самый обыкновенный пудель!
– Я отвел руку, чтобы стукнуть его. Он не шелохнулся. Я уронил руку. Я еще никогда не пытался ударить Блада, мне и сейчас не хотелось этого.
– Извини, – тихо сказал он.
– Все в порядке.
Но мы больше не смотрели друг на друга.
– Вик, у тебя ответственность передо мной, ты же знаешь.
– Тебе не обязательно напоминать мне об этом.
– Пожалуй, настала пора напомнить. И сказать еще кое-что. Вроде того случая, когда уродец из радиационной ямы выскочил из-за угла и попытался тебя схватить.
Я содрогнулся. Сукин сын был весь зеленый, в каких-то светящихся лишаях. Меня чуть не вырвало при одном воспоминании.
– И я напал на него, верно?
Я кивнул.
– Верно, дружище, верно.
– Я бы мог здорово обжечься и умереть, и для меня было бы все кончено, верно?
Я снова кивнул. Блад меня здорово поставил на место. Я не любил, когда меня заставляли чувствовать себя виноватым. Мы все делили с Бладом пятьдесят на пятьдесят, и он знал это.
– Но я все же сделал это, верно?
Я вспомнил, как визжала та зеленая тварь, и кивнул.
– Ладно, ладно, не зли меня. Или, может, ты хочешь пересмотреть наше соглашение?
Тогда взорвался Блад.
– Может, нам следует это сделать, чертов тупица!
– Следи за своим языком, сукин сын, а то получишь по заднице!
Мы молча сидели минут пятнадцать. Ни один из нас не знал, что следует делать. Наконец, я немного уступил. Я заговорил мягко, успокаивающе. Я всегда был честен с ним. Так будет продолжаться и впредь, сказал я, на что он проворчал, что пусть лучше так и будет, а то он знает пару толковых соло, обитающих в городе, и они с радостью возьмут себе такого пса, как Блад.
На это я сказал, что не люблю, когда мне угрожают, и пусть он не вздумает сделать неверный шаг, иначе я переломаю ему лапы. Он разъярился и отошел в сторону. Я махнул на него рукой и пошел к бойлеру, чтобы отвести душу с Квиллой Джун.
Но когда я сунул голову в котел, она поджидала меня с пистолетом, который прежде был у одного из членов стаи. Она саданула меня точно под правый глаз, и я свалился на пол котла уже полувырубленный.
– Я ведь говорил, чтобы ты не ждал от нее ничего хорошего.
Мой пес смотрел, как я прочищаю и дезинфицирую йодом из своей аптечки огромную рану. Он злорадно ухмыльнулся, когда я сморщился от боли. Я сложил все свое барахло и пошарил в котле, собирая амуницию, избавляясь от своего браунинга и заменяя его более мощным ноль шестым. А потом я нашел кое-что еще, что, должно быть, выпало из ее одежды.
Это была маленькая металлическая пластинка около трех с половиной дюймов длиной и полутора шириной. На ней была выгравирована цепочка цифр и беспорядочно расположенные дырочки.
– Что это? – спросил я у Блада.
Он взглянул на пластинку, понюхал ее.
– Должно быть, какая-то идентификационная карточка. Может, именно с ее помощью она выбралась из подземки.
Вот это и решило дело. Я положил карточку в карман, и мы тронулись в путь. Ко входу в спусковую шахту.
– Куда, черт побери, ты направляешься? – взвыл позади меня Блад. – Вернись, тебя же там непременно убьют! Альберт, сукин ты сын, немедленно вернись!
Я продолжал шагать дальше. Надо обязательно найти эту суку и вышибить из нее мозги, даже если для этого мне придется спуститься в подземку.
Мне потребовался час, чтобы дойти до отверстия шахты, ведущей вниз, в Топеку. Временами мне казалось, что Блад следует за мной в отдалении, но это меня совершенно не волновало. Плевать! О, Боже, как я был взбешен!
И тогда я увидел его. Высокий, прямой, безликий столб из блестящего черного металла. Он был футов двадцати в диаметре с совершенно плоской верхушкой, глубоко закопанный в землю. Просто обычный колпак, только и всего. Я подошел к нему вплотную и порылся в карманах, ища металлическую пластинку. Затем что-то потянуло меня за правую штанину.
– Слушай, недоумок, ты не должен туда спускаться!
Я отшвырнул его ногой, но Блад тут же вернулся.
– Выслушай меня!
Я повернулся и уставился на него. Блад уселся, подняв вокруг себя облачко пыли.
– Альберт…
– Меня зовут Вик, ты, вылизыватель собственных яйц!
– Ладно, шутки в сторону, Вик… – Голос его смягчился.
– Садись, Вик.
Я прямо кипел от злости, но чувствовал, что он затевает серьезный разговор, поэтому только пожал плечами и поудобнее устроился рядом с ним.
– Послушай, парень, – начал Блад, – та курочка действительно вывела тебя из нормальной формы. Ты же сам з н а – е ш ь, что не можешь спуститься туда. У них там свои порядки и обычаи, они все знают друг друга. Не забудь к тому же, что они ненавидят соло. Уже немало бродячих стай совершало рейды в подземки, насилуя их дочерей, воруя их пищу. У них там против всего этого давно готова защита. Они убьют тебя, парень!
– Тебе-то какое дело? Ты же всегда говорил, что без меня тебе будет только лучше.
При этих словах он заметно сник.
– Вик, мы были вместе почти три года, и в хорошие времена, и в плохие. Но эти мгновения могут стать худшими из всех. Я напуган, парень, напуган, что ты не вернешься назад. Я сильно голоден и должен буду найти какого-нибудь пижона, который бы взял меня… А ты знаешь, что большинство соло сейчас объединяются в стаи, и шансов на это у меня практически нет. Я уже не так молод, как прежде, и у меня болят раны.
