– Меня удивляет твой рьяный оптимизм, – вздохнул Лоцман, поднял альбом с архитектурой Лондона и задумчиво перелистал. – Неделю назад ты слыхом не слыхивал ни про Макмара, ни тем более про Отвратней. А теперь пытаешься придумать тест, чтобы вывести одного из них на чистую воду. Притом, что даже я знаю об этих ребятках гораздо меньше, чем хотелось бы!
Сидя по-турецки перед полками, Дед вытащил очередной фолиант, пролистал оглавление, отложил в сторону.
– Знаю, – отозвался он и потянулся за следующей книжкой. – Понимаю. Признаю, что не прав и, скорее всего, ничего не получится. Но попробовать стоит. Потому что оставлять у себя врага за спиной ещё хуже…
– Не у тебя за спиной, а у меня, – перебил его Лоцман. – И не за спиной, а в Гьершазе, а это, если пользоваться анатомическими аналогиями, где-то под правой коленкой.
– И ты уверен, что сможешь удержать его там, под коленкой? – усмехнулся Обходчик, не отрывая взгляда от страниц. – Сам же признался, что почти ничего о них не знаешь!
– Не отрицаю, – Лоцман аккуратно положил альбом в кучу забракованных. – Я, если вдуматься, почти ничего не знаю! И насчёт нашего Ясиня не уверен. Есть подозрения, что он носитель одного из них, но доказать не могу… Слушай, а давай убьём парня и успокоимся? – вдруг предложил он. – Вся ж Земля на кону! Такой риск! Ну, что там, одна жизнь – против миллиардов живущих сейчас и миллиардов, которые даже не родились? Убьём – и никто не узнает!
Он ловко увернулся, когда Дед запустил в него «Уставом пограничной службы», оставшимся с армии.
– Вот за это я вас, людей, и люблю, – признался Лоцман, отправляя «Устав» вслед за архитектурой Лондона.
Горка становилась всё выше и выше.
Лоцман продолжал ворчать.
– А ты не задумывался над тем, что у Ясиня нет будущего? Ну, Гьершаза его прокормит, и со зверушками он голыми руками справится. Но это же не жизнь, а так себе… выживание в канаве…
– Если он рассказал правду, у меня нет права убивать его, – отрезал Дед. – Тем более что ты не уверен.
– Я ни в чём не уверен – в этом теле, – пробормотал Лоцман и хотел сказать что-то, но его прервала Злата.
– Ужин на двоих или на троих? – спросила она, вытирая руки о фартук.
– На четверых, – ответил Лоцман. – С собой заберу, побалую мою девочку…
Обходчик фыркнул, чихнул, потому что в нос попала пыль с книжных страниц, и, не удержавшись, заржал в голос.
– Она хорошо себя ведёт, – объяснил Лоцман, состроив каменную физиономию с лёгким налётом назидательности. – Учится, трудится, старается, развивается. Она же сегодня поздоровалась с тобой?
– Ну, если это можно так назвать… – Дед вытер нос тыльной стороной ладони и поднялся на ноги. – Варя поела?
– У себя. Перед компом. Не оторвать, – улыбнулась Злата.
– Тебе помочь? – предложил он.
– Помоги, только руки помой, – велела она и ушла на кухню.
За ужином Лоцман принялся рассказывать, как он выследил и убил Отвратня по имени Гранкуйен:
– В принципе, он имел право называться «Лоцманом», хотя насчёт «Последнего» немного перемудрил. Грубая провокация! Но они такое любят. Пока что.
– Пока? – переспросил Дед.
– Угу, – Лоцман по-птичьи дёрнул шеей, проглатывая плохо пережёванный кусок тушёной печени. – Они уже сильно не люди. Но всё равно крутятся среди людей. Это у нас тоже общее. А Гранкуйен засел на Сяйде. Да-да, не надо делать такие глаза – самый охраняемый, самый проверенный, самый чистый, самый-рассамый Сяйд, где над каждым порталом красуется «Мы рады всем!» – но если в тебе что-нибудь не так, то догонят и попросят быть как все. Даже поддаться захотелось. Поймать-то меня у них руки коротки, а вот хвастаться потом на каждом перекрёстке: «Мы даже Лоцмана можем унюхать!» – это бы умаслило их гордость. Ну, может, в другой раз доставлю удовольствие убогим… Но тогда не было особого желания выделяться. У Гранкуйена – тоже. А он умел прикидываться человеком. Я не сразу сообразил, в чём секрет.
Лоцман сделал паузу – то ли для того, чтобы прожевать слишком жилистый кусок, то ли чтобы подчеркнуть особый драматизм момента.
– У меня свой способ, и пока никто не жаловался. Между прочим, не каждый Страж Границ догадается, что кто-то сидит в этом теле! Отвратни пошли дальше – разработали метод носителя. Подселяются в чужую личность и маскируются под второе «Я». Рискованно! Чуть перестараешься – и здравствуй, шизофрения! А если наоборот, недожмёшь, то можно и раствориться. Я так не умею и не пытался, но надо отдать им должное – работает. Вычислить их невозможно. Может быть, поэтому Большой Дом готов на всё, чтобы их уничтожить…
– Как ты его вычислил? – не выдержал Дед, которого всегда интересовала практическая сторона дела.
Лоцман не спеша размазал горчицу по куску хлеба, поддел вилкой маринованный огурчик из банки, хрустнул, откусил, прожевал – и ответил:
– Триггер. Достаточно создать пограничную ситуацию или задать правильный вопрос – и червячок зашевелится.
Не выдержав, Дед ударил кулаком по столу.
– Значит, достаточно вербальной проверки? Если я найду триггер для Ясиня, мы узнаем, один он там в своей душе или у него компаньон!
– Если узнаем, – поморщился Лоцман. – Парень столько всего пережил! Он же псих! Как и на чём ты будешь его проверять?
– Люди переживали и более ужасное, – возразил Обходчик. – И оставались собой.
– Люди!.. Я бы не стал сравнивать человека из Открытых Миров и человека с отсталой, изолированной, загнивающей планетки. Да у вас здесь каждый второй наполовину Отвратень!
– А что использовал ты? – спросила Злата, до этого хранившая полное молчание.
Дед вздохнул и уткнулся в свою тарелку.
– Остановил время на Сяйде, – объяснил Лоцман, придвигая себе банку, чтобы было удобнее доставать скользкие огурцы. – Ненадолго.
– А ты умеешь? – продолжала Злата.
Лоцман выразительно посмотрел на неё, потом перевёл взгляд на Деда.
– Я думал, ты ей объяснил, кто я и что уме…
– В человеческом теле, – перебила его Злата. – Разве оно не ограничивает твои возможности?
Привстав и отвесив извиняющийся поклон, Лоцман вернулся к еде и разговорам.
– Мне пришлось принять более удобную форму, – признался он. – Гранкуйена называли «Последним Лоцманом», потому что он умел вытворять похожие штуки: останавливать время, ускорять, делать карманы и петли. Поэтому его дружки успели убраться с Пушчрема, да и то кое-кто остался… Я сделал большой красивый перерыв. На весь Сяйд, Слои, даже Гьершазу захватил. Последний Лоцман, вернее, его носитель оказался единственным, кто отреагировал правильным образом.
