А маленький профессор продолжал с пафосом в голосе:
– Марк Эйджи – герой нашей эпохи. Не умаляю вашу славу миротворца, но, поймите меня правильно, вы поработали над тем, чтобы уже разгоревшаяся война закончилась, он же взял на себя ответственность спровоцировать её. Если бы Гипнос в тот день ушёл невредимым, он бы нашёл способ попасть в один из рифов и разнести его на куски. Для агента такого уровня это было просто делом времени. Гипнос – явление уникальное даже для тайной агентуры Суши, а эта организация собирает своих людей по всему миру. Но Эйджи и Оберманн сработали чётко. Один свёл на нет усилия резидента, взорвал базу «Касатка» на четыре часа раньше, лишив Гипноса возможности выполнить намеченную задачу и заставив болтаться на воде не при делах. А Оберманн поспешил на поиски резидента и не стал передоверять дело суду или дипломатам, от которых Гипнос наверняка бы нашёл способ улизнуть. Он на свой страх и риск, нарушив все ваши законы, сделал со своими людьми чёрную работу: мало того что резидента расстреляли на месте, но ещё и показали казнь всем, чтобы исключить разные версии и стравить людей Моря и Суши. А ведь ни Эйджи, ни Оберманн не имели общего плана. Но вы, подводники, – это всё более очевидно – умеете, когда дело касается глобальной стратегии, общаться невербально, как пчёлы. Мы имеем проверенные сведения: люди Моря, даже разобщённые, действуют как хорошо слаженная команда, не сговариваясь или с минимумом сигналов, причём сами они не отдают себе в этом отчёт.
Валевский предпочитал молчать и слушать.
Свенсен говорил с убеждённостью.
Арт осторожно задал вопрос:
– Ваше отношение к войне Моря и Суши? Кому она была нужна, неужели только Подводным Колониям?
– Боюсь вас оскорбить, но Подводным Колониям больше, чем Надмирью. Внешние боялись этой войны. Вам же пришла пора расширять границы своего влияния. И теперь мы собираемся вам в этом помочь.
– Каким образом?
– На поверхности, как вы называете всё, что под солнцем, тоже существует своя организация «Новый мир». Это движение передовой интеллигенции, желающей видеть Подводные Колонии во главе Совета Надмирья. А через пару десятилетий подводники должны стать единственными правителями и повести народы планеты по пути прогресса.
– Вы хотите возродить, как в древности, правящую касту?!
– Что вас так удивляет? Более того, мы хотим упрочить ваше положение однажды и навсегда, объявив вас богочеловеками, а ваше появление – предсказанным в древних священных текстах всех религий планеты.
– Мистер Свенсен, мы правильно понимаем друг друга, я не ослышался?!
– Валевский, рад вас видеть, и будем знакомы! – поздоровался стремительно вошедший Хорхе, невысокий жгучий брюнет. – С вами говорят врачи, далеко не самые последние в Надмирье специалисты своего дела. У нас было время убедиться, что двести лет изоляции на больших глубинах, экранирующих природную радиацию и ещё бог знает как влияющих на человека, привели к появлению высокопробной породы Homo sapiens. Вы уступаете нам в иммунной приспособляемости к вирусам, но в остальном на порядок превосходите обычных людей. Скажите, пожалуйста, сколько будет ваше любимое число шесть, помноженное, ну, допустим, на триста шестьдесят пять?
– Две тысячи сто девяносто, – мгновенно ответил Валевский, догадываясь, куда клонит собеседник. Но не счёл нужным скрывать, что подобные вычисления не представляют никакой сложности.
– Вы в курсе, что подсчёты в уме до сих пор не по силам практически всем живущим на Суше? Ну не умеем мы считать с такой скоростью! А большинство вообще не в состоянии выполнить арифметические действия с простыми числами без калькулятора. Более того, тыча в кнопки прибора, они не могут даже заметить ошибку в готовом результате, если она случится по их же небрежности. Для вас же сложные умопостроения естественны, как дыхание.
Нам, врачам, сеньор Валевский, приходилось убеждаться в исключительных качествах подводников. Взять хотя бы женщину, без усилия вмешивающуюся в электронное управление незнакомой автоматической системы. Причём она отнюдь не считает себя уникумом. Затем она играючи пишет бойкие и хлёсткие статьи, умудряясь попутно впитать, как губка, сотни мегабайтов информации; живо вникает в суть всей закулисной возни, и в результате её тексты и прозорливее, и добротнее писулек маститых авторитетов пера. А потом дамочка выходит на сцену и божественно поёт, снова не считая свой талант чем-то незаурядным. Мужчина Моря, никогда не выступавший на сцене, поёт с ней, как будто вокалисты долго трудились над постановкой их номера… Пустяки? Да, как будто пустяки. Но о других примерах я расскажу позже. Собрались мы не для этого. Поверьте на слово, мы тщательно собираем свидетельства в вашу пользу.
– Если вы о талантах, то здесь никаких чудес, всего-то триединство физического, творческого и интеллектуального развития. Только так реально обеспечить в будущем нестандартность решений: нагрузить работой оба полушария головного мозга, позаботившись о здоровье тела. У вас, мне кажется, воспитывают по-другому?
– Хм. Хм-хм… – закашлялся Свенсен.
– У нас – по-другому, господа двурукие-амбидекстры, – невесело улыбнулся Хорхе. – У нас талантливость вторична и необязательна. Но беда даже не в этом, а в крахе всей системы обучения. Среди здешних выпускников школ полно не умеющих читать бегло. Остальное большинство не в состоянии анализировать письменную информацию и нуждается в толковании прочитанного текста, и тратит на это драгоценное время учёбы. Не знаю, была ли у вас возможность заметить, что информация на Суше сопровождается картинками-пиктограммами? И вся реклама работает на то, чтобы потребитель отыскал нужное по примелькавшемуся внешнему виду. Хозяйки берут товар, потому что узнают упаковку. Поверьте, если просто подписать кетчуп и средство для мытья унитазов, они не отличат их.
Я перешёл в ряды «Нового мира» на заре своей карьеры.
К тому времени я сменил несколько рабочих мест в медицинских университетах, и везде меня сокращали по причине «оптимизации». И вот я попал в отдел, работу которого вели специалисты Моря. Я сидел за компьютером и делал своё дело. Я был перспективный молодой сотрудник, дело вроде бы спорилось. Но однажды ко мне подошёл руководитель отдела, глянул на экран, склонился и, через моё плечо, в несколько быстрых пробежек пальцев по клавиатуре, показал, как выйти на результат. Причём это был действительно оптимальный результат!
Вы не представляете, как это перевернуло меня!
И самолюбие здесь ни при чём. Взыгравшее самолюбие в той ситуации – это было бы слишком примитивно. Нет-нет. Это было совсем другое чувство. Я привык, что мною, учёным, руководят функционеры, подсаженные в тёпленькое место такими же далёкими от науки приспособленцами. Они никогда не интересовались ни наукой, ни эффективностью работы, их задачей было лишь держать сотрудников в напряжении. Считалось, что это лучший стимул. А их целью было одно: карьерный рост и пополнение «золотой обоймы», и ради этого они готовы на всё. На всё – значит, развалить дело в угоду конкурентам, продать всё, что можно продать, урвав при этом себе…
