Над ними парил пестрый кондор воздушного змея. Игрушка трепыхалась на тонкой леске. Рвалась в небо. Мальчишки радостно визжали, а Игорь глядел на парящую в небе бумажную птицу и вспоминал… Маленькая речка в далекой стране. Тихий провинциальный городок. Неожиданно захотелось позвонить домой. Пронзила острая игла ностальгии. Он обнял за плечи Ингрид, задумчиво глядящую на море, и попросил:
— Пойдем домой?
Она кивнула.
Вечер был нежным. А когда Ингрид уснула, Игорь спустился на первый этаж. Набрал по памяти номер. И старательно улыбаясь, сказал:
— Привет, Ма! Я соскучился…
В узкие запыленные оконца под потолком светило беспечное сентябрьское солнце. Тильда лежала на полу, вытянувшись, и солнечный свет согревал ее ноги. Все утро она пыталась высвободить запястье из наручников или открутить решетку. Закончилось это обломанными ногтями, натертой до кровоточащих ссадин кожей и отчаянием.
От постоянного гула болела голова. Боль мешала сосредоточиться, прислушаться к происходящему снаружи. Тильда то проваливалась в зыбкую дрему, то заставляла себя подняться, сесть и снова дергать, дергать, дергать руку в стальных браслетах.
— Я должна отсюда выбраться! Я должна! Маард, ты же меня ждешь, я знаю… — бормотала она. — Я смогу. Нет безвыходных ситуаций. Надо только вытащить руку. Дальше я разобью окно чем-нибудь и вылезу. Только бы руку вытащить…
Время шло, словно карусель в луна-парке — по кругу. Приступы отчаяния чередовались с бессилием и безразличием. Тильда то с плачем рвалась из стальных браслетов, то замирала на полу. Солнце пряталось за тучи, снова выглядывало… Постепенно стемнело. Девушку охватил липкий ужас.
— Помогите!!! Кто-нибудь, помогите! Заберите меня отсюдаааааа!!! Люди! Меня кто-нибудь слышит? Помогите!!!
Воздух гудел, тени сгущались в углах, Тильде казалось, что пол вибрирует, что из окон смотрят на нее холодные, безразличные глаза, что сама она — лабораторная мышь, накрытая прозрачным колоколом и привязанная за лапку, и опыт уже начался.
— Сжальтесь! Заберите меня!.. — она уже не кричала — шептала, уткнувшись лицом в дренажную решетку.
Где-то глубоко под зданием журчала вода. Сознание зацепилось за этот звук. Пить! Тильда дотянулась до сумки, вытащила бутылку воды, сделала несколько больших глотков. Закрутила пробку, прижала бутылку к животу коленями и замерла, вслушиваясь в размеренное, заполняющее собой все гудение.
— Пожалуйста… Кто-нибудь…
Время смилостивилось, укутало недолгим сном. Полоснул по глазам свет, кто-то коснулся плеча.
— Тильда? Тильда Райнер?..
Девушка резко села, заморгала.
— Пожалуйста, не в глаза… — попросила хрипловато.
Луч фонаря скользнул в сторону. Глаза постепенно привыкли, и Тильда разглядела в полумраке подсобки троих мужчин. Двое стояли у открытой двери, третий — лет пятидесяти, коренастый, со смутно-знакомым лицом и гладко зачесанными назад волосами — сидел рядом с девушкой на корточках и внимательно ее рассматривал.
— Ты — Тильда? — спросил он.
— Да. Помогите. Увезите меня отсюда!..
Она рванулась к мужчине, забыв про наручники. Резкая боль в запястье и металлический лязг напомнили о препятствии.
— Тихо-тихо. Непременно увезем.
Он задумчиво покрутил в руках бутылку с водой, встал, прошелся вдоль стены.
— Бедолага…
— Пожалуйста, заберите меня! — вскрикнула Тиль. Потом пригляделась к мужчине внимательнее и радостно улыбнулась: — Я вас помню. Вы — господин Котхари, папа знакомил нас на банкете… Вы…
— Да-да, — поспешно кивнул тот. — И я тебя, Тильда, тоже помню. Погоди минуту, надо как-то наручники снять. Я посмотрю в машине.
Все трое вышли. Дверь снова закрылась. Тильда все еще улыбалась. Потом прислушалась к доносящимся снаружи голосам.
— …Останешься здесь. Просто приглядишь, чтобы случайно никто не сунулся. Она долго не протянет — день-два. А когда найдут — мало ли, какой придурок ее сюда приволок, развлекся и бросил. Молодец этот малый, оператор КОНов, все сделал за нас. Позаботьтесь о нем сегодня же. Замену подыскали?..
И будто что-то оборвалось внутри.
Стало холодно и очень страшно. Вот так. Эти люди были здесь вовсе не для того, чтобы ее освободить. Проверить, она ли это — только и всего. И уже потом пришло осознание, что никто больше не придет за ней. И бесполезно звать на помощь: тот человек, что остался по ту сторону двери, не поможет ей сам и не подпустит никого другого.
Сколько она протянет? Вряд ли больше пяти дней. Без воды — еще меньше. Стоп. А где бутылка с водой? Тильда села, огляделась по сторонам. Кажется, тот тип ее забрал. Что ж… Значит, дня два.
Девушка улеглась, свободной рукой поправила юбку, укутав ноги так, чтобы было теплее. Теперь осторожно, чтобы не тревожить израненное запястье, положить голову на руку. Вдох-выдох. Если ждать — то не дергаться. А если нечего ждать — тем более, зачем орать и плакать. Все, Тиль. Теперь действительно все.
Некстати вспомнила о Грете. Свидетелей убирают… Ее — тоже? И дочку? Может, они успели уехать? Хорошо бы… Может, Маард успел предупредить их. Может… И наверняка он ее, попавшую в переплет, ищет. Обязательно. И найдет.
— Конечно, найдет, — сказала она себе вслух.
Звук собственного голоса неожиданно успокоил ее. Она закрыла глаза и улыбнулась.
— Я буду верить. Маард же чудесный. Он все может…
К полудню захотелось пить. Тильда старалась не двигаться и дремать, но жажда жгла все сильнее. Дневной свет раздражал, непрекращающийся гул казался воем. Растревоженное запястье нестерпимо ломило. К вечеру удалось провалиться в мерзкий, прерывистый сон. Снилось, что горло забито крыльями бабочек — жесткими, сухими. И невозможно выплюнуть — они снова появляются, мешают дышать, царапают небо и горло.
Проснулась от резкой боли — свело икры ног. Со стоном принялась разминать затекшие мышцы пальцами, расплакалась. Вытирала щеки рукой, слизывала слезы с ладони. Хотелось пить. Хо-те-лось-пить… Все равно что. Предложили бы кислоты — выпила бы.
Дыхание вырывалось из пересохшего рта горячими комками воздуха. Казалось, оно было густым, вязким, и его можно взять и зажать между ладонями. Ды-шать. Горячо внутри. Гнать оттуда воздух. Слишком больно горлу. Хоть немного бы — пить… Маард, где ты? Помоги! Пить твои поцелуи… пить…
Звала. Все равно кого, все равно зачем. Лишь бы хоть кто-то пришел. Может быть, дал воды. Вон ту бутылку, до которой то несколько десятков сантиметров, то километры. Вон же она — у линии горизонта, там, где солнце садится в воду… в целый океан вкусной воды. В воде рыбы живут. Им там хорошо, они пьют ее вдоволь… Воды! Пожалуйста! Или убейте, но только, пожалуйста, дайте попить.
