— В тумбочке. Нижний ящик, — равнодушно откликнулся он.
— Маард, это не я, — всхлипывала женщина. — Я знаю, что Тильда невиновна, зачем мне…
Люблю… Верила…
Маарду хотелось сломать ей шею. Молчал. Смотрел в стену перед собой.
Джо налил в стакан морса из графина, подал Грете. Она вцепилась дрожащими руками, принялась жадно пить. Маард равнодушно слушал, как звякает стекло о ее зубы.
«От дома Греты мы поехали направо по шоссе, за город…»
— Где ты живешь? — спросил Маард, все так же глядя в одну точку.
Женщина назвала адрес. Маард опустился на ложемент, надел шлем, загрузил карты местности.
— Джо, выпроводи ее к чертовой матери, она больше не нужна. И пусть не смеет возвращаться — если уцелеет. Сам будь здесь.
— Маард, я тебя умоляю!..
— Пошла вон, сука, — сказал он, чеканя каждый звук.
— Идем-ка. Посидишь пока в моем кабинете, — Джо подхватил Грету под локоть и вывел из медблока.
Сосредоточиться. Вспомнить все, что говорила Тиль. До мельчайших подробностей. Искать.
Вот нужный дом. Если направо по шоссе — это северо-восток. Скорость, время, расстояние… Взгляд скользит по карте, отыскивая нужный квадрат. Есть. Стоп. Увеличить. Вот она, подстанция.
— Джо, ты здесь? — спросил Маард, не выходя из виртуального пространства.
— Уже здесь, — откликнулся невидимый Маарду амер. — Нашел что-то?
— Да. Вероятнее всего, именно то, что нужно. Просматриваю, нет ли в окрестностях похожих мест. Сколько времени потребуется на операцию?
— Минимум сутки. Нужно собрать команду, подыскать мотель на отшибе, сориентироваться на месте. Как только все будет сделано, я тебя извещу.
— Хорошо. Над делом Райнера работают?
— Да, но там не все так просто.
— Я могу помочь. У меня есть кое-какие материалы. И вполне конкретные подозреваемые.
— Ну, я в тебе не сомневался, Гор.
— Джо, и еще у меня просьба лично к тебе.
— Говори, я слушаю.
— Увези девчонку отсюда как можно быстрее. И не пускай ее ко мне. Скажи лишь, что я знаю, что с ней все в порядке и в порядке сам.
— Не хочешь ее видеть?
— Не хочу, чтобы она видела, во что влюблена.
Часы в гостиной торжественно пробили семь. Значит, минут через двадцать Ингрид будет дома. Как раз к ужину. Часы — это приобретение Маарда. Купил по случаю на распродаже. Его всегда удивляла эта традиция, но было в ней что-то поистине американское. Хлам не выбрасывать, а выставлять на продажу, пусть и по смешным ценам. Вот и эти неработающие часы он заметил из окна машины. Попросил Ингрид остановить. Купил у дородной седой леди. А потом долго мудрил над механизмом. Часы были настоящие, старинные, а значит, почти вечные. И Маард их оживил. Только пришлось укоротить маятник и утяжелить его кусочком нержавейки.
Маард укутал кастрюлю с пловом в плед — так дольше не остынет. Хотя Ингрид над его хозяйственными привычками частенько зависала, как компьютер при сбое. Классическая разница культур. Лучше завернуть в одеяло и поставить под подушку, но Ингрид патологическая аккуратистка. Единственный раз, когда она обнаружила под подушкой кастрюлю с тушеной картошкой, Маард удостоился такого обиженного взгляда, что повторять подвиг в дальнейшем не решался. Но старый плед под кулинарию приспособил. Не в микроволновку же еду совать? М-да, то, что привычно русскому мужчине, норвежскую женщину шокирует. Хотя… Какой он русский, а она — норвежка, если оба живут уже второй год в Коннектикуте, в городке для сотрудников НайнФлэгс? Как говаривал кто-то из веселых товарищей — «космополиты безродные», или более мягко — «граждане мира».
Уже неважно.
Шаркающей походкой вышел на веранду дома. Отсюда слышно океан… Надо будет выбраться с Ингрид на пляж, пока тепло. Соседи с побережья не вылезают, а они почти все время дома, как суслики в норе. Или как кролики. Мысль вызвала грустную улыбку. Он слабел. Хорошо, не как мужчина, но… плохо, что просто слабел. Вздохнул, вторя эхом шуму далекого прибоя.
Августовское солнце погладило щеку. Маард подумал, что лета у них с Ингрид почти не было. Она каждый день пропадала на работе, редко-редко выкраивала выходной. И то когда Маард начинал ей об этом напоминать. «Я люблю тебя, милый, — говорила она, словно оправдываясь. — Мне дорог каждый твой день. И поэтому я работаю, работаю и работаю». Он возражал, что отдых должен быть обязательно, что у молодой красивой женщины должны быть подруги, поездки, впечатления. «У меня есть ты, — отвечала она. — И это — целый мир».
У Маарда же своего мира не было. С самого отъезда в Штаты не покидало ощущение ненужности. Будто его признали негодным не к службе в войсках, а к самой жизни. Верно говорят: военным трудно адаптироваться в гражданском мире. Вдвойне труднее, если этот мир еще и чужой. Маард хотел устроиться на работу, но кому он нужен без каких-либо профессиональных навыков в научном городке? Даже квоты на уборщиков были заняты местными даунами и неграми. Попытался было намекнуть на службу в охране, но… Там хватало бравых отставных морпехов, и менее бравых, зато более упитанных копов. Да и то смену на ногах он уже не продержится, тяжести таскать не может, зрение время от времени подводит. Так что даже «аквариум» — наблюдение за мониторами — ему не светил. Приходилось сидеть дома. Год назад он еще позволял себе автомобильные прогулки, но с тех пор как умудрился на скорости в 50 миль отправить машину в занос и, не справившись, затормозил об сосну, Ингрид ключи отобрала. И была права.
Он очень старался быть полезным хотя бы дома. Уборку, стирку, мелкий ремонт, приготовление пищи Игорь взял на себя полностью. Особенно пригодилось последнее: выяснилось, что Ингрид абсолютно не умеет готовить. Недели на пицце и баночных супах хватило, чтобы Маард отстранил свою даму от кухни. А здешние забегаловки Ингрид забраковала сама: один вид местных поваров-мексиканцев отбивал у нее аппетит. У Игоря, надо сказать, тоже. «Будем есть нормальную еду, — безапелляционно заявил он. — Иначе оба умрем от гастрита».
На кухне засвистел чайник, отвлекая Маарда от размышлений. Пришлось возвращаться в дом, выключать никелированный агрегат. Несколько раз Игорь порывался купить электрический, но вскоре эту затею оставил: электрические чайники оказались несовместимыми с Ингрид. У нее они почему-то выходили из строя в течение трех недель. Горестный вопль с кухни, следующие за ним попытки вернуть технику к жизни, покупка очередного… Маард сдался после смены четвертого чайника, а Ингрид приобрела статус домашней техногенной катастрофы.
С улицы донесся шелест шин, дважды хлопнула дверца машины, по бетонной дорожке застучали каблуки. Не иначе как Ингрид с гостями, нахмурился Маард. Даже странно. Случилось что-то?
