Поднявшись на возвышение под охраною автоматчиков, гипнотизер обратился к толпе с краткой, бодрой, мгновенно усыплявшей всякого слушателя речью…
***
Дамло обеспокоенно зашевелился в кресле. – Так не годится, – задумчиво сказал он пивной кружке. – "Сплетница" все-таки редко выходит, с ней много воз, ни.. Но почему эта штука помалкивает? – Он подвинул на ладони свою молчащую радиосерьгу. – Нет, пускай опять заговорит, дает оперативную информацию – только без пропусков! – А мы послушаем, что там и как!..
***
И президентша у себя в апартаменте наклонилась к внезапно ожившему радиоприемнику. Голос спящего репортера забубнил в нем лениво:
– Каждому свое: господину африканскому охотнику обещана охота на дракона, солдату – маршальский жезл… Этот начальник оккультного сектора, несомненно, мастер своего дела, сумел за один сеанс погрузить в гипнотическое состояние добрых десять тысяч присутствующих и снабдить их самыми роскошными сновидениями!.. Бедняга зато остался почти без голоса…
– Боже мой, какой ужас! – прошептала ее превосходительство. – А этот – еще называется отец!..
Вызвав г-на президента к телефону, она потребовала, чтобы он немедленно выезжал.
***
Ерзая в кресле, накаленный, негодующий Дамло вслушивался в радиорепортаж, и ею подбрасывало от желания схватить дубинку, помчаться принимать меры. Но, во-первых, он пока еще толком не знал, как это сделать, следовало разобраться, во-вторых, всему свой черед: у него было неотложное дело. Дамло ожидал посетителя и дождался за дверью послышался шорох.
– Войдите! – барственно проговорил Дамло. Пришедший слабо ойкнул: возглас застиг его, как было предусмотрено, врасплох.
– Входите сказано вам, господин сыщик! Дверь отворилась беззвучно, как все двери в участке после ремонта, наконец-то произведенного на средства муниципалитета Сыщик отвесил поклон.
– Трудимся, господин Дамло? – осведомился он затем, косясь на пиво.
– Само собой, – сказал Дамло. – А мы? Все шарим, все вынюхиваем, подглядываем, подслушиваем? И думаем, что я не знаю, за каким чертом мы сюда явились!
– Но, господин Дамло, – пролепетал сыщик, – я вовсе не за этим, уверяю вас!.. То есть…
– Не за этим? – с расстановкой повторил Дамло. – За чем – не за этим? За каким не за этим? Что вы имеете в виду, дьявол вас побери, когда говорите, что пришли не за этим?
– Честное слово, господин Дамло.
– Ну-ну!.. – оборвал Дамло со свирепым добродушием. Щелкнули кнопки, приводя подставку и спинку кресла в исходное состояние. Дамло застегнул свою верхнюю пуговицу Положил руки на,стол. – Мне все известно. Можете не оправдываться!
– Ей-богу…
– Я все сказал. Состава преступления не усматриваю. Кто на вашем месте поступил бы иначе?
– Вот именно, кто? – горячо поддержал его сыщик.
– Значит, сознаетесь?
– Сознаюсь!..
– А в чем?
– В том, что зашел выразить вам свое почтение, господин; Дамло!
– Теряем время. Советую не вилять!
– Я не смею…
– Чего? Сказать правду?
– Вилять, господин Дамло! Как это можно, в вашем присутствии? Я всем и всегда говорил: нашего Дамло не проведешь! Верьте в искренность…
Дамло снова взмок. Сейчас его утопят в словах, долго не пробарахтаться!.. Коварное искусство допроса никогда не станет доступно ему, надо смириться. Эх-хе-хе, все козыри на руках, карты даже крапленые, раз в жизни захотелось поиграть, как кошка с мышкой, а что выходит: мышка играет кошкой, Так подумал Дамло, и ему стало грустно. Однако в этом ли его сила? Нет, его сила не в этом!
– Господин частный детектив, – сурово, со спокойным достоинством заговорил Дамло, – как стало известно полиции, вы направились сюда в надежде, что это помещение пустует. Вы намеревались тайно проникнуть в кабинет, занимаемый.., ну, в мой кабинет, и, дьявол вам в печенку, произвести здесь обыск с целью обнаружить какие-нибудь записи, сделанные указанным мной, чтобы, словом, выведать, каким манером этот самый Дамло раскрывает преступления! Ловко, ничего не скажешь!
– Непостижимо! – прошептал, бледнея, сыщик. – Невозможно!
Он тут же сообразил, что такое поведение равноценно признанию. Следовало выкарабкиваться.
– Это несправедливое обвинение… Дамло уверенно продолжал:
– Пойманный за руку преступник продолжал.., продолжает отрицать свои намерения в расчете на отсутствие свидетелей. Он думает сейчас, что раз никому; не проболтался, то и выдать его некому, поэтому запирается!
Сыщик захрипел. Дамло сострадательно подвинул ему кружку – придется ее после выкинуть. Пить сыщик не стал: не мог. Но самый жест Дамло благоприятно повлиял на душевное состояние подследственного.
– Ужасно, господин Дамло! – сказал он наконец. – Вы правы, но я.., я только что это задумал.., возник умысел.., ни одна живая душа не знает! Видно, черт вам помог, прошу прощения, господин Дамло!
Дамло просиял.
– Ладно, ладно! Пейте пиво. Только осторожнее: не простудитесь. – Сыщик судорожно отхлебнул. – А теперь о деле. Обокрасть не позволю, могли убедиться. Но продать, господин сыщик, могу! Ну? – Он уставился на подследственного. – Какая ваша цена моим секретам?
Сыщик замотал головой.
– Нет! – сказал он. – Лучше уж мне держаться подальше.., если позволите, господин Дамло! При всем моем уважении. Бессмертие души, господин Дамло…
Тут Дамло взорвался.
– Душа! – зарычал он. – Свихнулись, что ли, как аптекарь? Чихать мне на вашу душу, ишь, не хватало заботы! За вами знай Доглядывай, чтоб тело не нарушало!..
Ругань Дамло придала сыщику каплю бодрости.
– Господин Дамло, вы не могли бы осенить себя крестом?
– Чего не осенить, осеню, пожалуйста! Ну? Что скажете?
– Но все-таки поклянитесь еще по-христиански, что не связаны.., сами знаете с кем, и, я полагаю, мы сможем потолковать.., об условиях!
Дамло поклялся.
– Только не воображайте, что я из кожи лезу с вами сторговаться! – перешел он вслед за тем в наступление. Хотите – покупайте, хотите – нет, только живее, вон что вокруг делается, пока я с вами тут рассиживаю!
Сыщик назвал сумму – довольно внушительную – и попросил бумаги, чтобы написать расписку, но Дамло остановил его.
– Не надо. Хватит честного слова. Даете?
– Конечно!
– Не "конечно", а "даю честное слово"! Так и говорите. А теперь поклянитесь выплатить деньги, невзирая ни на какие обстоятельства… Вот так. И не забудьте: вы дали слово, вы поклялись. Вы находитесь в здравом уме и твердой памяти, верно? А то начнете потом говорить…
