Затем должен был последовать неизбежный вопрос, кто это сделал. Но лекарь дэймосов больше ни о чем не спросил. Хэл молча слушала, глядя на меня остановившимся, потемневшим взглядом.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Жду.
Опустила на стол замолчавший коммуникатор, посмотрела на меня и произнесла своим обычным, теплым юным голосом:
— Сказал, перезвонит и сообщит место встречи.
Хэл нахмурилась, снова проигрывая в памяти разговор, а мне захотелось крепко взять ее за загривок и встряхнуть, вытрясти из нее дэймоса, которого она сейчас играла столь убедительно. Я представил, что она как кошка выкручивается из моей руки, но я только сильнее сжимаю пальцы.
И я не мог внятно объяснить, что именно меня так рассердило. Отреагировал на проявление ее несуществующей гурии? Не хотел, чтобы она когда-нибудь стала такой — жестокой, равнодушной, эгоистичной, лживой, насмешливо ускользающей от меня, смеющейся над моими жалкими попыткам обуздать ее внутреннего дэймоса. А может, почуял отголосок своего собственного.
Усилием воли я заставил себя успокоиться и сосредоточился на вопросе Хэл.
— Что значит брима?
— Вежливое обращение к женщине-дэймосу, ламии.
— А какое вежливое обращение к дэймосу-мужчине?
— Аластор. Обскурум. Тимор… Феристис.[20]
Она помолчала, осмысливая аллегории, и продолжила:
— У него такой странный голос. Как будто механический. Произносит слова отрывисто, с паузами, словно каждое записано отдельно. А потом компьютер очень плохо собирает их в фразы.
— Надеюсь, ты не собираешься одна идти на встречу с ним?
— Хорошо бы отправить туда Тайгера. — Она улыбнулась немного напряженно, похоже, оценив наконец, в какую переделку ввязалась.
— В любом случае, я тебя не оставлю. Будем ждать его звонка. Посмотрим, что предложит.
Хэл кивнула. Черты надменной гурии, которую она играла, без следа растворились в привычном образе юной, очаровательной девушки. И в таком виде она мне нравилась гораздо больше.
— Ладно. Надо работать.
Я взял сверток с трофеем дэймоса и пошел в спальню. Ученица больше не пыталась отодвинуть неизбежное и послушно направилась следом за мной. Но, судя по хмуро-сосредоточенному лицу, ее все еще одолевали дурные предчувствия.
Хэл легла на кровать, подставила запястье для браслета, скреплявшего нас, но я, взяв ее за плечо, притянул к себе. Она с готовностью устроилась рядом, засопела уютно мне в ключицу.
Сверток лежал на комоде. Я потянул к нему руку, но вдруг почувствовал, что меня неудержимо клонит в сон. Все глубже и глубже… сопротивляться стало невозможно. Успокаивающий запах теплого шерстяного пледа, старого дерева, пыли от штор и далекий аромат свежих духов накрыли меня мягкой, неподъемной тяжестью.
«В другой раз, — подумал я лениво, — еще есть время».
Я крепче прижал к себе Хэл и закрыл глаза.
И открыл их мгновение спустя уже во сне.
Мы стояли на узкой, провонявшей тухлой водой и гнилью набережной. Я — одетый в футболку и джинсы. И моя гурия — в коротком обтягивающем бирюзовом платье.
За спиной в душной темноте сиял золотом Храм Утренней зари. По реке проплыла длинная лодка с алым навесом. Вдалеке слышался грохот машин.
— Баннгок, — произнесла Хэл дрогнувшим голосом, оглядываясь.
Она тоже узнала.
Все мои пути ведут сюда.
— Почему опять Баннгок?!
— Понятия не имею.
— Трофей из тайника принадлежал кому-то, живущему в Баннгоке?
— Я не трогал сверток.
Она посмотрела на меня, широко распахнув глаза.
— Мы должны были найти того несчастного, кому Феликс или его учитель отрезали ухо. Ты должен был взять его и…
— Я не брал его.
— Тогда почему мы здесь? Ты случайно прихватил с собой одну из старых пуговиц и она привела нас сюда?
— Нет.
— Но ты должен держать что-то, иначе мы просто перешли бы в твой дом со стороны мира снов. Что у тебя в руках?
Я смотрел на ее негодующее лицо, измененное сновидением. В реальности оно немного не дотянуло до определения красивое, здесь же Гипнос щедрыми мазками добавил яркой, вызывающей привлекательности. Волосы, став длинными до пояса, заколоты шпильками с белыми камнями, которые сверкали при каждом повороте головы и кололи глаза острыми лучиками света.
— Ты у меня в руках, Хэл. Только ты.
Она невольно отступила, покачнулась на высоченных каблуках. В потемневших глазах блеснул испуг.
— Знаешь что, уходим отсюда. Возвращаемся. Просыпаемся. Потом разберемся, что произошло.
— Я не могу нас вывести.
— Почему? Ты сам говорил, из любого сна есть выход. Надо просто поискать.
— Выход есть. Там.
Я кинул взгляд на металлическую дверь, почти сливающуюся цветом с каменной кладкой. Корявое черное граффити перечеркивало ее справа налево и залезало на стену.
— Нам сюда? — тихо спросила Хэл.
— По всей видимости, да.
— Это ловушка или..?
— Сейчас узнаем.
Мы подошли ближе. Окон в доме не было. Из-за двери не доносилось ни одного звука.
— Что здесь? — Девушка напряженно-сосредоточенно рассматривала угольные каракули, явно пытаясь понять, что же написано: угроза, предупреждение или пожелание хорошо провести время.
— Похоже, клуб. Сделай лицо подружелюбнее.
— Кто затащил нас сюда? Думаешь, это как-то связано со мной?
— Думаю, это как-то связано с лекарем дэймосов. Других версий пока нет.
— Но я просто поговорила с ним! — воскликнула Хэл. — Всего один раз. Он лишь голос в трубке, он не мог захватить меня… — Она осеклась и посмотрела на меня почти с ужасом. — Или мог?!
Я не ответил. Повернулся и трижды ударил кулаком по двери.
Металл отозвался гулким грохотом. На уровне человеческого роста открылся черный глазок камеры, в который нас принялись внимательно рассматривать.
Затем, спустя долгую минуту, щелкнул замок, и дверь медленно приоткрылась. Я толкнул тяжелую створку и пошел первым. Хэл, не отставая ни на шаг, последовала за мной. Я почувствовал, как ее пальцы уцепились за мой ремень.
Мы оказались в узком коридоре, освещенном белыми лампами дневного света. Нас встречал молодой, крепкий мужчина в черном костюме. Он улыбался, но глаза его оставались холодными и оценивающими. Секьюрити сложил ладони лодочкой, поднял их на уровень груди, легко кланяясь, произнес по-сиамски:
— Свасди, най рек.
— Ты понимаешь, что он говорит? — едва слышно шепнула Хэл из-за моей спины.
— Свасди, — ответил я на том же языке.
Мужчина сделал приглашающий жест и отступил в сторону, предлагая нам входить.
