– Там многие тренинги были и раньше. Просто раньше они были раз в неделю, а теперь – каждый день.
– Хочешь сказать, что когда меня загребут в какую-нибудь корпорацию, я тоже должен буду ходить на все эти тренинги и медитации?
– Ну да. Их сейчас везде проводят.
– И обязательно ходить?
– Ну я ж не знаю, как у вас будет. У нас никого ходить не заставляют. Но если не ходишь, то долго не проработаешь.
– Не люблю тренинги.
– Не любишь?! Да ладно! Когда-то это все было за деньги. За большие деньги, между прочим. А теперь если у тебя приличная работа ты получаешь это все за просто так. Это же круто, когда имеешь возможность бесплатно совершенствоваться!
– Круто, когда ты имеешь мужика…
– Да прекрати ты, придурок!
– Тебе нельзя сквернословить, не забывайся!
– Иди ты!
– Да, да, да! – Валера, кривляясь, начал вытаскивать ремень из брюк, – Оскорбляй меня! Давай-давай, мой сладкий! Прояви агрессию! На, исхлещи меня! – он протянул ремень Федору, – Ты же сам говорил, что они читают ваши мысли! Они узнают, какой ты грязный и вышвырнут тебя! И тебе останется только поступить ко мне в содержанки… – Он принялся хохотать.
– Ты сегодня какой-то шальной…
– Я всегда такой. Это просто ты раньше не замечал. А теперь отчистился духовно, глядь! – а в мире и ещё люди есть, помимо тебя… Вот я, например.
Федор и вправду пристально посмотрел на Валеру. Тот сидел на диване, закинув ногу за ногу, и играл тапком. Он был небольшого роста, телосложение имел цыплячье, зато голову – непропорционально большую, с тонкими и слишком длинно прорезанными губами, с бледно-карими невыразительными глазками. На лбу у него уже сейчас начали намечаться залысины, которые он прикрывал беспомощной редкой челкой.
– Слушай, я понял! Ты просто мне завидуешь!
– Чему же тут завидовать, дурочка? Медитациям нон-стоп?
– Ты завидуешь, потому что ты пока никто, а у меня всё на мази. Ещё чуть-чуть и… Сразу после двадцать четвертого меня, скорее всего, уже назначат старшим менеджером. А ты всё учишься. И мужики на тебя не клюют.
В тот момент, когда Федор произносил последнее слово своего обличительного монолога, он вдруг понял, что перегнул палку и пожалел, что начал. Сейчас Валера обидится и уйдет. А как же его, Федора, духовное очищение? Прибавит ли ему баллов такое поведение? Он уже собрался извиняться, но Валера отреагировал неожиданно спокойно.
– Насчет мужиков ты сильно заблуждаешься. Для того, чтобы произвести впечатление, не обязательно быть смазливчиком.
– Я что-то не то сморозил. Ты извини.
– Так мысли-то читают?
– Какие мысли?
– Откуда я знаю? Про резиновых курочек, например… Ваши психологи.
– Ты не понимаешь! Это просто часть занятий. Неотъемлемая часть. Чтобы понять, как со мной работать, нужно разобраться, как я мыслю. Можно, конечно, тесты, но это долго и не так эффективно. Проще подключить меня к компьютеру. А потом бывает много скрытых негативных мыслей, которые и сам не замечаешь. Без компьютера их просто нельзя выловить.
– А если вдруг при чтении мыслей выяснится, что ты маньяк?
– Ну, значит, ты и есть маньяк, ведь не чтение мыслей тебя таким сделало.
– Нет, но до этого ты был ментальным маньяком, а после – стал настоящим. Потому что все узнали, что ты маньяк. И стали к тебе как к маньяку относиться.
– Слушай, ну где ты видел каких-то там ментальных… – начал Федор, но Валера его перебил.
– И уволили тебя. Потому что зачем компании маньяки? До этого ты работал и все были довольны. А теперь ты уже дважды маньяк, потому что тебе в личном деле сделали запись. Тебе только и остаётся, что взяться за топор… – он увлекся и даже перестал мотать тапком. Глаза его загорелись и больше не были бесцветными.
– Тебе что, правда, интересны проблемы воображаемых маньяков?
– Я к тому, что есть мысли не для всеобщего обозрения. У меня лично есть. Я, например, сегодня на занятиях представлял, что я препода заставил отсосать. В подворотне приставил ему ствол к башке и говорю: давай! Но мне не хотелось бы, чтобы он узнал об этом. Потому что это просто фантазия. А сколько у меня таких мыслей возникало за всю жизнь?
Федор поморщился.
– Слушай, ты какой-то помешанный на своей гомосятине. Тебе, как раз, очень нужны такие тренинги. Ты же с профессиональным тренером-психологом работаешь. И он тебе помогает избавиться от ненужных мыслей. Он, как специалист, точно может отличить, где там у тебя просто фантазии, а где – какая-нибудь болезнь.
– Ох уж эти мне психологи… Что-то сомневаюсь я в их всесилии.
– Вечно ты передергиваешь! Причем тут всесилие? Я просто говорю – тебе бы не помешало, и всё. И вообще, если честно, я спать хочу невыносимо.
– Предлагаешь мне убраться? Ладно, я тебя понял.
– Да нет, я бы сам ещё поболтал, но просто на ногах уже не стою. Серьезно.
– Нет проблем.
И Валера ушел.
***
Ближе к середине 2015 года, когда всё прогрессивное человечество затаило дыхание в ожидании последнего дня по календарю не то ацтеков, не то инков, не то еще какой-то древней цивилизации, сейчас уже и не вспомнить, стал очень модным семинар некоего Атареса Джудшивы «Как правильно пережить Апокалипсис?». Моя мать, которой тогда не было и тридцати, ходила на него. Я немного помню то время: у нас дома часто собирались пестрые, улыбчивые люди – мамины друзья – они болтали про вегетарианство и трансерфинг реальности, про свои поездки в Индию; пили очень крепкий, густо-коричневый китайский чай с привкусом земли из маленьких чашечек, который для меня мать всегда разводила кипятком; и ждали конца света. Однажды один из этих людей – спокойный и не слишком разговорчивый, который очень нравился мне тогда, в детстве, потому что у него на голове были тоненькие сосисочки дредов, собранные в один сноп тремя разноцветными гибкими жгутами – сказал: «А я, между прочим, уже собрал тревожный чемоданчик». Все засмеялись, а он почти что обиделся: «Да нет, серьезно». «Он тебе не понадобится, Кольчик. Ведь он исчезнет вместе с нашими физическими телами», – сказала какая-то девица с массивными эмалевыми серьгами в ушах, серьги были расписаны яркими птицами и немного напоминали бабушкины жостовские подносы в миниатюре, я видел это, когда девушка потянулась к столу, чтобы поставить чашку и её ухо оказалось как раз на уровне моих глаз. «Никто не знает, что произойдет в этот момент», – заметил Кольчик в ответ, – «Возможно, это не исчезновение нашего мира полностью, а только переход его в какое-то другое состояние. Начало новой эры, когда все будет совершенно по-другому». Я не очень тогда понимал о чем идет речь, мне казалось, что они обсуждает какой-то фантастический фильм или, возможно, книгу, но я был полностью на стороне Кольчика – у него были красивые дреды, а у девицы – ничего кроме двух подносов в ушах, которые не представляли никакого интереса, раз даже бабушка хранила их в самой глубине серванта. «Ты можешь организовать секту, – подал реплику кто-то из парней, – вас будут называть „люди тревожного чемоданчика“». Все принялись смеяться и хором острить о будущей секте, когда девица с серьгами громко оборвала их: «Да подождите вы со своей сектой. Мы же ещё не знаем самого главного, – тут она сделала небольшую паузу, – Кольчик, нам всем безумно интересно, что ты положил в этот чемодан?». Все, по-прежнему улыбаясь, уставились на Кольчика. «Ничего» – невозмутимо произнес он. «Как ничего? В каком смысле „ничего“?», – спросил его недоумевающий мужской голос. «Ну а зачем в новую эру тащить свои старые привязанности и зависимости. Тем более привязанность к вещам. На то она и новая». «Зачем же тогда чемоданчик?», – кажется, это спросила моя мать. «Да, Кольчик, зачем тебе пустой чемодан?». «Чтобы, когда Новая Эра наступит, как бы там меня не колбасило в процессе трансмутации, я бы посмотрел на него и вспомнил, что прошлое было, но все оно помешается в этот маленький чемодан. Настолько я мало использовал тогда свои истинные возможности. И поэтому за него не стоит цепляться, даже если что-то там было мне дорого». Все одобрительно закивали.
