— Например? — с вызовом спросил Ахилл.
— Да хоть вот, — Гермес достал из воздуха бадминтонные ракетки. — Ирида, волан у тебя?
— Сейчас поищу, — Ирида выудила волан. — Вот он. Мы, например, с Гермесом всегда в свободное время играем. Замечательно развивает реакцию, рекомендую.
Гермес вручил им ракетки.
— Ладно, — сказал Ахилл, бодро крутанув ракетку в пальцах. — Сейчас я тебя сделаю!
— Спокойно! — сказал Гектор. — Моторы сожжешь!
Началась резня не на жизнь, а на смерть. Часа через полтора оба выдохлись, но виду старались не подавать. В конце концов Гектор сломался первым.
— Может, перерыв? — спросил он.
— Идет, — согласился Ахилл.
Они сели рядом на пригорке, отдышались. Потом Ахилл сказал:
— А ты прилично играешь, Гектор. Особенно классно смеши бьешь.
— Да ну, ты все равно меня надрал, — махнул рукой Гектор. — О чем говорить…
— Ладно, не загибай, — сказал Ахилл. — Не настолько я лучше играю… Кроме того, я полубессмертный, а ты человек.
— Хорошо, согласен на матч-реванш. Только дай еще минут десять отдохнуть.
Ахилл порылся в многочисленных необъятных карманах своей летной куртки, нашел пару завернутых в газету «Советский спорт» бутербродов с ветчиной и, собираясь перекусить, из вежливости предложил Гектору.
Гектор сглотнул голодную слюну и гордо отказался.
— Да ладно, чего ты комплексуешь, — сказал Ахилл и всучил-таки ему бутерброд. — Ты что, позавтракать сегодня не успел? — сочувственно поинтересовался он, глядя, как Гектор глотал бутерброд. — Понимаю…
Гектор изменился в лице и сдавленно произнес:
— Понимаешь?.. Что ты понимаешь, собака фашистская?! У нас там блокада по вашей милости — забыл?! Ты в курсе, какой у нас хлебный паек на день?!
Гектор задохнулся и замолчал.
Несколько минут они сидели молча, не глядя друг на друга. Потом Ахилл сказал:
— Ну, извини, пожалуйста… Я идиот. Я сначала говорю, а потом уже начинаю соображать… Извини, Гектор, я не хотел…
— Не хотел! Только не надо притворяться, что ты не виноват и вообще тут ни при чем!
— Да нет, я и вправду не знал, что у вас там…
— Да неужели? Ты не знал, что шпротная масса и суп из столярного клея у нас зимой считались деликатесами? Не слышал, что каждый третий — дистрофик, а голодные обмороки на работе — это в порядке вещей?
— Нет, честное слово, нет. Нас Агамемнон об этом не информирует.
— Сволочь — ваш Агамемнон, — сплюнув, сказал Гектор.
— Согласен, — вздохнул Ахилл.
Они снова замолчали, потом Гектор, наконец, сказал:
— Сейчас уже, конечно, гораздо легче, чем зимой. Сейчас травы полно — крапива, лебеда… Скоро овощи будут. Мы весной все свободные от застройки территории — парки, газоны, набережные — овощами засадили. Даже во дворах разобрали булыжники и тоже грядки вскопали…
— Гектор, я что-нибудь придумаю, — сказал Ахилл. — Обещаю. Давай отложим матч-реванш на завтра, договорились? — он вскочил и рванул в сторону лагеря адаллийцев.
К вечеру о положении дел в Трое уже было известно всем и каждому. Адаллийцы ходили злые и возмущенные до глубины души. Агамемнон по такому случаю заперся у себя во флагманском звездолете, на телефонные звонки не отвечал и ужинать не вышел, несмотря на то, что на третье был его любимый финиковый компот с пирожным «Север».
Утром было созвано срочное совещание, в ходе которого было решено разомкнуть кольцо оцепления с южной стороны города, чтобы троянцы могли организовать сообщение с Большой землей. Предложение было с восторгом поддержано большинством голосов «за» при одном «против». В тот же день заработала Дорога Жизни.
Ахилл с Гектором с тех пор стали лучшими друзьями. Каждый вечер в свободное время они играли в бадминтон или болтались по нейтральной полосе, разговаривая о произведениях популярных писателей, квантовой механике, философии, обсуждая героев сериалов, строя планы окончания войны и доводя Агамемнона до тихого бешенства. В обеих армиях началась поголовная деморализация. Воевать уже никто не хотел, адаллийцы внаглую перевозили в Трою продукты, отказывались бомбить город и слушали местные радиопередачи. Во время воздушных тревог, когда стучал метроном, они нарочно делали приемники погромче, чтобы у Агамемнона болела голова.
Когда Агемемнона показали по телеку в новостях, Телемах его даже не сразу узнал. Военачальник за последние дни сильно похудел, осунулся, стал нервным и издерганным. С журналистами он разговаривал крайне раздраженно, напирая на патриотизм и гражданское сознание, которые, по его глубокому убеждению, должны быть у каждого адаллийца и которые неопровержимо свидетельствуют о том, что «наше дело правое».
— По-моему, у него психическое расстройство, — заметила Пенелопа. — Сверхценная идея. Нет, остракизма не избежать…
Телемах допил сок, сказал маме спасибо и сходил в комнату за рюкзаком.
— Мам, приходи сегодня к трем на стадион, — сказал Телемах.
— Хорошо, — ответила Пенелопа. — Не волнуйся, Телемах, все будет в порядке.
— А я и не волнуюсь, — сказал Телемах. — До свидания.
Арго проводил его до калитки, виляя хвостом, и лизнул на прощание в руку — пожелал удачи.
Подходя к школе, Телемах заметил на асфальтовой дорожке свежую белую черту финиша… На секунду он позавидовал тем, кто сегодня не бежит, ведь это по его душу проведена эта черта. А люди идут мимо, торопятся на работу — серьезные, сосредоточенные, как обычно, и никто этой черты не замечает.
— Эй, Телемах, ты что здесь торчишь?! — к нему подбежали Никандр со Стратогеном. — Пойдем скорее, ужасная новость: Реогения, Диофил и вся их остальная команда сговорились с Гермесом. Мы попали, короче.
— Да ну? Ты откуда знаешь?
— Стратоген видел их в раздевалке. Гермес подарил им специальные тапочки с невидимыми крылышками.
— Какая наглость! — Телемах задохнулся от возмущения. — Это нечестно!
— Конечно, нечестно, — сказал Стратоген. — И еще Гермес обещал им какую-то жвачку с экспресс-допингом перед стартом.
— Даже у профессионалов существует такое правило — не нарушать за раз более одного закона Международной федерации легкой атлетики! — сказал Телемах.
— Ты что, думаешь, Гермес слышал когда-нибудь про ИИФА? Он сам себе Санта-Клаус.
— А давайте скажем про это Ментору, и дело с концом, — предложил Никандр.
— Наябедничаем — ты хочешь сказать? — прищурившись, жестко спросил Телемах.
— Но ведь они поступают не по правилам!
— А кто сказал, что будут правила?
— Извини, это не скетч!
