Они выходят на задний двор и вдвоем дышат на кучи мусора, которые ежедневно там сваливают на нужды Центра. Тут же встречают Конга[56]. Пьяного, как обезьяна. Он играет с куклами Барби. Другого занятия у него нет. Наконец он прячет кукол, вцепляется в свой ходунок и ковыляет мимо Годзиллы и Горго.
— Он с самой осени такой, — говорит Горго, — ни на что не годный кусок дерьма. И зачем ему только эти пластмассовые шлюшки? Он чё, не знает, что на свете есть настоящие женщины?
Годзилле кажется, что Горго чересчур печально смотрит на удаляющуюся задницу Конга, поддерживаемую ходунком. Годзилла уверен, что видит, как глаза Горго увлажняются.
Годзилла сжигает в пепел кое-какие отходы, но удовлетворения почти не получает. Как-никак он целый день выдыхал огонь, а толку — чуть. Полегчало лишь самую малость. В литейном и то было лучше. Он идет домой.
III. Секс и разрушение
В этот вечер по телику показывают ужастик с чудищем. Как обычно. Огромные зверюги опустошают города один за другим. Топчут пешеходов лапами, раздавливая их в лепешку.
Годзилла внимательно рассматривает ступню правой лапы, где остался шрам оттого, что он расплющивал машины. Он вспоминает, как приятно хлюпали людишки, проскальзывая между пальцев в виде кашицы. Он думает обо всем этом и переключает канал. Минут двадцать смотрит «Мистера Эда»[57], выключает телик, мастурбирует, представляя горящие города и хлюпающую плоть.
Позже, глубокой ночью, он просыпается в холодном поту. Идет в ванную, торопливо вырезает из кусков мыла грубые человеческие фигурки. Месит мыло ступнями, так что оно хлюпает под пальцами, закрывает глаза и рисует в своем воображении картины. Пытается зафиксировать ощущение.
IV. Прогулка на пляж и большая черепаха
Суббота, Годзилла идет на пляж. Мимо пролетает пьяное чудовище, похожее на огромную черепаху, и врезается в Годзиллу. Черепаха обзывает Годзиллу, напрашиваясь на драку. Годзилла вспоминает, что черепаху зовут Гамера[58].
От Гамеры одни неприятности. Она никогда никому не нравилась. Эта черепаха — настоящая засранка.
Годзилла скрежещет зубами и сдерживает языки пламени. Он поворачивается спиной к черепахе и бредет вдоль берега, бормоча секретную мантру, которой с ним поделился наставник. Гигантская черепаха не отстает, обзывает его по-всякому.
Годзилла собирает свои пляжные вещички и возвращается домой. За его спиной черепаха по-прежнему сквернословит, по-прежнему задирается. Он едва сдерживается, чтобы не ответить огромной тупой негодяйке. Едва сдерживается. Он знает, что черепаха появится в завтрашних новостях. Или сама что-нибудь уничтожит, или ее саму уничтожат.
Годзилла размышляет, не следует ли поговорить с черепахой, подключить ее к программе Двенадцати шагов. Это его долг — помогать другим. Может быть, черепахе удастся обрести покой.
Хотя, с другой стороны, помочь можно только тем, кто сам хочет себе помочь. Годзилла сознает, что не может спасти всех монстров в мире. Они сами должны решать за себя. Но мысленно он берет на заметку отныне выходить из дома, вооружившись листовками о программе Двенадцати шагов.
Позже он звонит своему наставнику. Рассказывает, что день выдался плохой. Ему хотелось спалить пару зданий и сразиться с большой черепахой. Рептиликус[59] говорит, что все в порядке. У него тоже были такие дни. И еще будут. Никто от них не застрахован.
Родился монстром — монстром и останешься. Другое дело — исцеленный монстр. К этому нужно стремиться. Живи сегодняшним днем. Только так можно быть счастливым в этом мире. Нельзя сжигать, убивать и пожирать человеческие существа и их творения, не поплатившись высокой ценой — чувством вины и многочисленными ранами от артснарядов.
Годзилла благодарит Рептиликуса и вешает трубку. На какое-то время ему становится легче, но в глубине души он сомневается, накопилось ли в нем хоть сколько-нибудь вины. В конце концов он приходит к выводу, что ему по-настоящему ненавистны артиллерийские и ракетные снаряды, а вовсе не чувство вины.
V. Срыв
Все происходит внезапно. Он слетает с катушек. Возвращаясь с работы, Годзилла видит маленькую будку со спящим псом, вылезшим наполовину из отверстия. Вокруг — никого. Пес по виду старый. На цепи. Вероятно, живется ему паршиво. Миска для воды пуста. Жалкую жизнь влачит этот пес. На цепи. Без воды. Скукотища.
Годзилла подпрыгивает, обрушивается на будку и раздавливает пса в мокрую лепешку. Остатки будки он сжигает, выдохнув язык пламени. Потом топчется по пепелищу. Тлеющие головешки с кусками зажаренной псины проскальзывают между пальцами, напоминая о былых временах.
Он быстро убегает. Никто его не видел. Сильно кружится голова. Он едва переставляет лапы, настолько опьянен. Звонит Рептиликусу и попадает на его автоответчик.
— Меня сейчас нет. Я ушел творить добро. Пожалуйста, оставьте сообщение, и я вам перезвоню.
Автоответчик пищит. Годзилла произносит:
— На помощь.
VI. Наставник
Весь следующий день он думает только о будке. Работает, а сам вспоминает пса и то, как он сгорел. Вспоминает будку и то, как она разлетелась в щепы. Вспоминает танец, который сплясал на обломках.
День тянется целую вечность. Годзилла думает, что, когда работа закончится, ему, возможно, повезет и он отыщет другую будку, другого пса.
По дороге домой он смотрит во все глаза, но ни будок, ни псов ему не попадается.
Он возвращается домой, где его ждет мигающий огонек на автоответчике. Это сообщение от Рептиликуса.
— Позвони мне, — произносит голос Рептиликуса.
Годзилла так и делает.
— Рептиликус, — говорит он, — прости меня, ибо я согрешил.
VII. Утрата веры. Разочарование
Разговор с Рептиликусом оказывается не очень действенным. Годзилла рвет в клочки все листовки с программой Двенадцати шагов. Парой листовок он подтирается и выбрасывает их в окно. Клочки остальных листовок он складывает в раковину и поджигает своим дыханием. Заодно сжигает кофейный столик и стул. Покончив с этим, чувствует себя скверно. Он знает, что хозяйка потребует возместить ущерб.
Годзилла включает приемник, ложится на кровать и слушает станцию, передающую старую музыку. Немного погодя он засыпает под звуки «Жары» в исполнении «Martha and the Vandellas»[60].
VIII. Безработный
Годзилле снится сон. В этом сне к нему является Господь, весь в чешуе, дышащий огнем. Господь говорит, что ему стыдно за Годзиллу, и велит вести себя получше. Годзилла просыпается в поту. В комнате никого нет.
