– Не могу с тобой согласиться. Я – человек, землянин, и она дорога мне, моя планета. Проще всего отстраниться, умыть руки. Вспомни, ради чего мы рисковали ежедневно – да что там ежедневно, ежечасно! – жизнью, как не ради Земли, не ради людей?
– Ну, вот и хорошо. Мы сделали своё дело, и если этот урок не пойдёт им впрок, то хрен с ними со всеми. А с меня хватит!
– Хватит? Вот как ты заговорил? Ну, ты как хочешь, а я считаю, что за счастье родной Земли и человечества надо бороться постоянно. А ты как, Владимир?
– Мы уже боролись и сражались, за что нас чуть не повесили. Хотя я и не сидел на скамье подсудимых рядом с вами, но все равно не отделяю себя от остальных и не считаю себя должником человечества.
– Владимир прав, – вмешался в разговор Саша. – Я тоже не сидел среди командиров отрядов, но случившееся считаю для нас достаточным. Я полностью согласен с Вальтером.
– Вы что? Да разве можно таить обиду на все человечество? Ведь это же… – Николай не находил слов от возмущения.
– Правильно, Николай, нельзя, – внезапно согласился с ним Вальтер. – Нельзя таить обиду на все человечество, на весь народ, на государство, на правительство, потому что они всегда правы, даже тогда, когда пожирают собственных детей. Ведь это же мы сами… Ты это хотел сказать?
– Напрасно ты иронизируешь, – с досадой махнул рукой Николай.
– Совсем не иронизирую. Я только логически завершил твою мысль. Ты говоришь о патриотизме землянина – я продолжил и сказал о патриотизме подданного государства, патриотизме области, района, учреждения и т.д. Вообще-то мне претит это слово. И знаешь почему? Да потому, что, чем аморальнее общество, тем больше оно вывешивает на своём фасаде громких лозунгов, прикрывая ими свою аморальность.
– Уверен, что на Земле многое за это время изменилось.
– А я не уверен. Если даже среди нас имеются такие подонки, как Приходько, то чего можно ждать на Земле?
– Так ты из-за этого мерзавца? Разве можно по единичному случаю, по одному негодяю судить о всем человечестве?
– Слишком много таких мерзавцев в нашей истории. И что самое главное: эти мерзавцы всегда берут верх. По-видимому, вся наша система организации общества благоприятствует мерзавцам и негодяям. Что же касается Приходько, то он только подтолкнул меня к решению, которое уже давно зрело в сознании.
День кончался. Постепенно стало смеркаться. Ночи теперь стояли тёмные. Было новолуние, и тонкий серп жёлтой луны тускло струился на поверхность реки, отражаясь в ней узкой, мерцающей в ряби волн дорожкой.
Николай взглянул на хронометр и стал собирать сухие сучья, складывая их на прибрежном песке. Остальные присоединились к нему и вскоре почти рядом с водою выросла высокая куча валежника.
Ночная тишина изредка нарушалась плеском крупной рыбы да криками ночных птиц.
Вальтер – заядлый рыбак, не удержался от соблазна и пошёл к вертолёту за удочками. Вернувшись и нацепив на крючок кусок оставшегося от антилопы мяса, широко размахнулся, чуть не зацепив крючком Сашу, и забросил леску далеко от берега, чуть-чуть придерживая пальцем спиннинговую катушку. Вальтер принципиально не признавал безынерционных катушек и пользовался обычной «трещоткой». Длинный, скользящий поплавок, светящийся во тьме ночи, описал дугу и опустился в воду метрах в тридцати. Некоторое время он стоял, покачиваясь на волнах, потом притопился, опять всплыл и пошёл под воду. Вальтер рванул удилище, которое тут же согнулось чуть ли не пополам.
– Держи подсак! – задыхаясь от возбуждения, крикнул он Владимиру.
Началась увлекательная борьба человека с крупной рыбой. Туго натянутая леска ходила из стороны в сторону и, казалось, звенела неслышимым звоном, доступным только уху прирождённого рыбака.
– Дай подержу, – предложил Николай, видя, что его друг уже изнемог в борьбе, но тот в ответ только бросил на него уничтожающе-презрительный взгляд рыбака-мастера на полуграмотного любителя. Только такой ничего не смыслящий любитель мог предложить рыбаку отказаться от неописуемого и непонятного для непосвящённых в этот благородный спорт наслаждения, испытываемого от тяжести удилища и вибрации лески.
Владимир заметил, как на поверхности воды показалась чёрная спина и косой плавник огромной рыбы.
– Ага! – торжествующе закричал Вальтер. – Устала, милая! – и стал быстро наматывать леску на катушку. – Иди сюда, – уговаривал он рыбу, как будто она могла его слышать и понимать. – Иди, моя милая. Вот так. Хорошо. – Ещё мгновение, и большая рыбина забилась на прибрежном песке. Владимир быстро накрыл ей голову подсаком, а Саша, навалившись всем телом, прижал к песку.
– Вот так-то! – с чувством глубокого удовлетворения и превосходства произнёс Вальтер.
– Здорово у тебя получается! – по достоинству оценил мастерство друга Николай.
– И ты хочешь, чтобы я покинул планету, где такая рыбалка? Это же мечта! Ну куда ты её суёшь, необразованный? – накинулся он вдруг на Сашу. – Разве можно рыбу запихивать в пластиковый мешок? Возьми в кабине полотняный и не забудь положить туда побольше водорослей.
– Килограммов восемь, – определил Саша, взвешивая в руках мешок с рыбой.
– Считай, все десять! Но это ещё что! – Вальтер пустился рассказывать, как он на самодельную леску из шпагата и булавку ловил рыбу в реке Синченко во время своих скитаний, то и дело обращаясь к Саше за подтверждением правдивости сказанного. Тот согласно кивал, но Владимир заметил, что на его губах мелькала насмешливая улыбка. Только позже до него дошёл смысл этой усмешки, и ему стало жалко Вальтера.
Николай изредка бросал взгляд на часы и, когда время подошло к трём часам ночи, развёл костёр.
– Теперь мой черёд заняться рыбной ловлей. Думаю, что моя рыбина будет покрупнее.
Прошёл ещё час. С верховья донёсся приглушённый звук идущего на малых оборотах катера.
Николай подбросил в костёр сухих веток, и он вспыхнул ярким пламенем. Вот на реке чётко обозначился силуэт судна. Оно повернуло на костёр, и скоро катер ткнулся носом в прибрежный песок. В катере было двое. Они наклонились и подняли объёмистый продолговатый свёрток. Он дёргался и изгибался, из него доносилось глухое мычание.
– Как прошла операция, Виктор? – окликнул Николай того, что был сзади.
– Немного пришлось повозиться.
– Без шума?
– За кого ты нас принимаешь, командир? Мы привыкли работать с ювелирной точностью.
– Сразу же возвращайтесь. Вот вам «алиби», – Николаи подал им мешок с рыбой, выловленной часа два назад Вальтером. – Удочки хоть захватили? А то жестоко лишать нашего Вальтера снасти.
– А как же! Целых четыре! Да ты не беспокойся, все будет тихо.
