в одной из наших тюрем!
– Похоже, кто-то передал им яд. Вообразите, государь, некто побывал у них незадолго до их смерти. Ведь так, монсеньор? – спрашивает Ногаре у Мариньи.
– Вы обвиняете меня? – вскидывается тот.
– Я вас подозреваю. Что привело вас к ним в камеру, монсеньор?
– Я хотел выяснить, не слышали ли эти двое подозреваемых о драгоценной казне тамплиеров. По словам одного из моих осведомителей, перед самым их арестом командорство покинула повозка под сильной охраной из рыцарей, причем тяжело груженная. Я предполагаю, что это могло быть золото.
– Их казна! – рычит король. – Только и разговоров, что об их землях, об их книге, тогда как главное – их золото! Ногаре, никто из ваших заключенных еще не дал разъяснений об исчезновении этих богатств?
– Я тружусь над этим, государь, не покладая рук.
Главный инквизитор Гийом Умбер, державшийся прежде в тени, вступает в разговор:
– Мы придумываем изощренные пытки, они непременно развяжут языки даже самым упрямым.
Король утомленно поворачивается к подданным спиной.
– Монсеньор, – обращается Ногаре к Мариньи, – ваше рвение в поисках золота тамплиеров весьма похвально, но, уверяю вас, чтобы все разузнать о содержимом той повозки, достаточно было бы дождаться, чтобы Гийом Умбер с пристрастием допросил этих подозреваемых.
– Монсеньор, я наблюдал, как ваш инквизитор ведет допросы, – пытается возразить ему Мариньи. – Чаще всего они кончаются смертью подозреваемых, так ни в чем и не сознавшихся. Вы с Умбером удовлетворяете свои животные инстинкты, а не ищете правду. Проживи ваши подозреваемые дольше, их, возможно, удалось бы склонить к сотрудничеству.
Король в гневе вскакивает.
– Эй, вы, уймитесь! Стоит мне вас вызвать, вы тотчас принимаетесь искать ссоры. Повторяю, мне нужны вы оба. Что узнали вы, Ногаре?
– Допрашиваются тамплиеры, начиная с их великого магистра Жака де Моле. Большинство уже созналось в ереси.
– Не забывайте о пророчестве! – напоминает Зигфрид фон Фёхтванген.
Король Филипп Красивый качает головой.
– Любопытно, сказано ли там о дне и об обстоятельствах моей собственной смерти…
Ангерран де Мариньи читал пророчество, где написано, что монарх умрет спустя семь лет от внезапного загадочного недуга, который заставит его несколько недель мучиться в ужасной агонии. К моменту кончины ему будет 46 лет. Согласно пророчеству, это будет следствием отравления, за которым будет стоять его брат Шарль де Валуа.
Мариньи подозревает, что если он выложит прочитанное, то его не только не поблагодарят, но и покарают. Поэтому он предпочитает помалкивать. Будь что будет!
– Король Франции должен знать все! – напирает Филипп Красивый и бьет по столу кулаком. – Хочу эту книгу!
– Среди арестованных кто-то обязательно знает, где ее прячут, – дает бесхитростный ответ Ногаре. – Рано или поздно он заговорит.
Монарх расхаживает по кабинету, не скрывая раздражения. Остановившись, он грозит своим советникам пальцем.
– Внимательно меня выслушайте, оба! Учтите, если вы потерпите неудачу, то ответите за это головой. Одними вашими привилегиями не обойдется, вы поплатитесь жизнью!
Ангерран де Мариньи испуганно ежится.
– Я не исключаю сговор между тамплиерами и евреями, – подает голос Зигфрид фон Фёхтванген. – Ведь в Иерусалиме и в Сен-Жан-д’Акр они были неразлейвода. Во многих командорствах тамплиеров я видел еврейские надписи.
– Грешники, промышляющие ростовщичеством, хорошо понимают друг друга, – усмехается Ногаре.
– Я полагал, что в прошлом году мы всех их изгнали из нашего королевства, – говорит король.
– Некоторые спрятались или притворяются, что искренне перешли в нашу веру, – отвечает великий магистр тевтонцев.
– На юге Франции они пользуются защитой графов и баронов, потому что платят дополнительные налоги. Можно прибегнуть к новым арестам евреев за ложный переход в христианство, чтобы покончить с этими островками терпимости, – предлагает Ногаре.
– Казна от этого только пополнится, – поддакивает Ангерран де Мариньи, чтобы закрыть эту тему.
– Теперь, когда я освободился от долгов перед евреями, ломбардцами и тамплиерами, у меня появилась свобода рук, – говорит король. – Но мне предстоит война на севере, против семейки Робера Фландрского. Теперь моими противниками будут фламандцы. Мне нужны люди и золото.
– В моем войске несколько тысяч всадников, которые станут достойной заменой тамплиерам. Передаю их в ваше распоряжение, государь, – провозглашает великий магистр тевтонцев.
– Я тоже буду сражаться, если позволит ваше величество, – напоминает о себе Гийом де Ногаре.
– Я участвовал в битве при Монс-ан-Певеле [48], – говорит Мариньи. – Вас я там не приметил, монсеньор.
– А вы подписали позорный мир с фламандцами, потому нашему королю и приходится снова отправляться на войну, – не сдается Ногаре.
– Я вам не позволю…
– Вам назначил содержание король Англии Эдуард Второй, – продолжает напирать Ногаре. – Это очень похоже на попытку вражеского государя перекупить вас, Мариньи.
Спорщики воинственно смотрят друг на друга. Королю приходится их разнимать.
– Прямо как дети, рвущиеся понравиться папочке! У меня к вам одно требование: служить мне, не жалея сил. Сейчас это требует согласованных действий. А теперь оставьте меня одного.
Все трое покидают кабинет короля.
– Ваши дни сочтены, Мариньи, – шипит Ногаре. – Я знаю, что вы предатель, и докажу это!
– Это ваши дни сочтены, Ногаре. Число ваших врагов растет с каждым часом. Ваша жестокость обернется против вас. За свои злодейства всегда приходится расплачиваться.
Поклонившись им обоим, тевтонец обращается к Ногаре:
– Как бы то ни было, знайте, монсеньор, что вы всегда будете иметь поддержку тевтонских рыцарей.
Он выбрал сторону, думает Мариньи, выходя из дворца. Эта парочка пойдет до конца, чтобы меня погубить.
Но в пророчестве Мариньи вычитал, что сам он умрет уже после смерти короля. Сейчас он чувствует себя непобедимым. К тому же у него есть план. Решено ехать к другу, авиньонскому раввину Эфраиму Бен Эзре. Члены еврейской общины укрылись в Авиньоне, под защитой папы Клемента V, после изгнания 1306 года.
Ангерран возвращается домой, обнимает жену и детей, сообщает им, что уедет на несколько дней, садится на коня и скачет в Авиньон, увозя с собой пророчество.
После пяти дней путешествия по опасным извилистым дорогам он добирается до главной синагоги Авиньона, стоящей у подножия папского дворца. В момент его появления раввин Эфраим Бен Эзра молится вместе с сотней прихожан. Он ждет конца богослужения.
Они тепло приветствуют друг друга.
– Мы можем побеседовать без свидетелей, вдали от всех взглядов и ушей? – спрашивает Мариньи.
Раввин ведет его в заднюю комнату, снимает там талес и кипу.
– Я тебя слушаю.
Ангерран спешит опорожнить свой мешок и подробно объясняет, что к чему.
Раввин поражен.
– Значит, здесь говорится обо всех событиях будущего?
– Хочу, чтобы ты все это перевел и зашифровал по правилам каббалы на случай, если этот трактат попадет в руки злодеев.
– Я сделаю это. Можешь на меня положиться.
Он предлагает Мариньи сесть.
