— Они бы все равно их забрали, — возразил Сергей, — они все равно забрали бы ваших девушек, может, больше двух, и тогда бы отпустили.
— Может быть. Но что бы вы сказали Ире и Ане о неисповедимости господних путей? В чем их предназначение?
— У них больше шансов выжить, чем у нас, — подал голос Винер. Он подошел давно, но пока не вмешивался в разговор.
— Я знаю, вы берете людей, — сказала Нина Васильевна. — По пути пересекались с бродягами, такими же, как мы, так только и разговоров, что о вас и Луке. Почти все к нам прибились. Вы — новая надежда, Сергей. Единственная.
— Спасибо. Бог меня наставил.
— Нас четыреста девять человек. Утром было четыреста двенадцать, трое умерли. Здоровых, наверное, двести. Мы — обуза. Я понимаю, что мы можем потянуть на дно ваш лагерь. Я прошу вас: возьмите здоровых и дайте остальным воды. Я их уведу.
— Куда?
— Умирать, куда мне их вести? Многие уже на грани. Пройдем километров пятьдесят… Мне нужно, чтобы вы взяли кого-то. У других появится надежда, и я смогу их увести.
Сергей коснулся ее плеча, встал и пошел с Мишей к лагерю, по пути попросив Игната дать людям воды и позвать Драпеко, пусть осмотрит, кого успеет.
— Мы не можем двести человек взять, — сказал Винер, — сам понимаешь. Надо дать им грибов, ягод, пусть дальше идут.
— Мы возьмем всех, — сказал Сергей, — до единого.
— Ты больной, Сережа, ты понимаешь, что ты — убийца? Твоя праведность угрожает лагерю. Мы всех не прокормим. Если ты этих пустишь — мы начнем дохнуть. И жрать друг друга, а зиму каннибалы переживут, этого хочешь? Знаешь, что здесь зимой будет? Блокада ленинградская, даже хуже! Здесь фашистов нет, откуда героизм брать?
— Мы справимся, Миша.
Глаша с женщинами варила гречку в больших столовских кастрюлях. За час варили четыре. Чтобы накормить беженцев, понадобилось восемь.
Поев, люди спали. Дождя на счастье не было. Сергей попросил Нину Васильевну собрать два десятка человек, трезвомыслящих.
— Мы не можем принять всех. Тогда и мы погибнем, и вы. Сейчас возьмем детей и больных. Вокруг — десятки брошенных деревень. Мы покажем. Там есть дома с печами, дров нарубите. Дадим немного продуктов. Пару стволов на деревню. Вы будете нашими. Я буду защищать вас, как тех, кто в лагере, но и вы придете, когда позовем. Вы в нашем круге. Вы с нами.
Среди попавших в лагерь был Алишер. У него была кишечная инфекция, и он бредил. Ему помогли зайти в лагерь и бросили в углу спортзала. Сюда сводили всех больных, и Драпеко их потом осматривал.
Те, кого не оставили, уходили вечером. Шли партиями. С каждой кто-то из «Зари», показать дорогу. В лагерь взяли девяносто человек, по деревням отправилось триста девятнадцать.
Кошелев подумал, что действия Сергея разумны. Он вкладывал ресурс в людей, окружал себя поясом безопасности, пускал своих кормиться с пустующей земли. Он расширял границы. Если придется воевать, деревни задержат врага. Будут драться, повязанные с Сергеем долгом и оставленными в «Заре» близкими.
На совете было тихо. Сидели вшестером — Бугрим, Антон, Сергей, Винер, Карлович и Сашка Погодин. Они слышали, как со склада выносят мешки с крупой и ящики с консервами.
— Я что хотел обсудить… — начал Сергей. — Среди нас страшный и опасный человек. Преступник. Нужно решить, как с ним быть.
— Ты о Гостюхине? — спросил Антон.
— Так ты знаешь, что он…
— Лунатик? Да. Слава богу, поздно узнал, не успел прибить. Он сидел с беженцами, снаружи. Если б не он, нам бы не жить. Он яшинских остановил.
— Но он…
— Псих. И руки в крови по локоть. Но он с нами. И я рад. Он солдат, лучше я не видел. Он бешеный пес цепной, но цепь — у нас в кулаке. Он на совет не ходил, пока я с тобой не поговорю.
— Так теперь он начнет и сюда ходить?
— Время странных союзников диктует, Сергей. Вернется мир, я его первый шлепну.
Сергей не нашел что возразить, только покачал головой.
— Вы мне другое объясните, — нервно вступил Винер. — Что мы в декабре будем есть? Еды осталось на пять недель, с учетом сегодняшнего транша. А принимая во внимание растущую щедрость Сергея, думаю, срок надо еще сократить. Что мы будем есть в декабре, Сергей?
— Не знаю.
— Декабрь вот-вот. Что мы будем есть…
— Миша, откуда я знаю, что мы будем есть?! Корабль по Медведице приплывет пустой, с консервами, их и будем есть! Под парусами, Миша!
Засмеялись.
— Я не настроен шутить.
— А я не шучу. Бог спасет, Миш, на него уповай.
— И что, это поможет?
— С таким подходом, как у тебя, — нет.
Сашка Погодин обвел всех взглядом.
— М-мне скы-казать, о чем все думают?.. Т-ты реально ба-больной… Уже всякие рамки. Чтэ-то мы б-будем жрать, Сережа? Жена тэт-твоя, сэ-сын? С-с-слово божье?!.. — заорал на Крайнева.
— Бог спасет, Саша, — ответил Сергей, — а ты не богохульствуй.
Сашка вскочил и в отчаянии схватился руками за голову.
— Ставлю вопрос о смещении Крайнева с поста… хрен знает, на который он себя самоназначил! — зло выбросил Миша и поднял руку. Он качался на стуле, зацепившись ногами за ножку. — Кто за?
— Ды-давно пора! — Сашка поднял руку.
— Вы не можете меня снять!
— Почему это?
— Власть моя не от мира сего.
— А, ну да, конечно, чуть не забыли…
Поднял руку Антон. Он не сидел за столом, а стоял у стены, справа, за спиной Крайнева.
— Кошелев, ты что?! — набросился на него Бугрим.
— Я знаю, что делаю, Бугрим, это не твои дела. Ты не в совете.
Сергей обернулся к Антону. Он был удивлен, но не злился.
— Антон, говорю вам — Бог спасет. Голода не будет.
— Так что, сидеть, чуда ждать?
— Да, уповать.
Вверх пошла рука Карловича.
— Большинство, — сказал Винер.
Дверь открылась, резко и протяжно скрипнув. На пороге стоял Сева Гостюхин. Резиновые сапоги блестели от влаги, к ним прилепились листья и травинки. Он тяжело дышал, лицо покраснело и вспотело. Он бежал через лес. Его глаза остановились на Крайневе.
— Славься, повелитель! — сказал без пафоса, быстро и обыденно. — В лесу, двенадцать кэмэ отсюда, склады продовольственные.
— Чудо, — сказал Бугрим.
Это были теплицы Головиных. Их очистили и забили мешками и ящиками с продуктами. Перед теплицей на площадке горел костер. Пламя освещало две фигурки.
Пошли вчетвером — кроме Сергея и Лунатика, еще Антон и Сашка Погодин. Сейчас они прятались за деревьями перед вырубкой.
— Охраняют четверо, — сказал Лунатик, — двое спят. Да и эти… смотри, хозяин, как винтовку держит…
— Я не хозяин тебе.
