— Ты не там смотришь, — мягко объяснила Маргет. — Совсем не там. Перелистай три страницы.
Я перелистнул.
Думал я, правда, об Альписаро Пасседе. Интересно, что бы он там кричал, не объясни я ему, что такое Бастилия?
— Ниже. Еще ниже.
“В три часа дня, прочел я сообщение, напечатанное мелким шрифтом, — Кей Санчес, физик без работы, встретится с президентом Кристофером Колондом”.
Тут же был напечатан небольшой, но четкий портрет президента. Видимо, чтобы я узнал его при встрече.
— Почему он решил, что эта встреча состоится?
Маргет взглянула на меня с испугом:
— Кей!
— Насилие… — пробормотал я.
Маргет возразила:
— Ты счастливчик… Ты увидишь Кристофера Колонда… Мы часами глядим на окно его кабинета, а ты увидишь самого Кристофера Колонда…
— Ну уж нет! — Не знаю, почему я был так взъярен. — Весь этот день я проведу на мельнице старого Фернандо Кассаде. И не вздумай меня искать. На этот раз я сам вывихну тебе ногу.
Маргет заплакала.
Я не стал ее утешать. Мне нравилась живая Маргет, а не эта самоорганизующаяся система. Как система она не вызывала во мне отклика. Я вдруг понял, что все эти годы рядом с ней я жил ожиданием чуда. Ну, знаете, нищий старик приходит на берег и находит горшок с золотом… А мне пытаются подсунуть горшок с дерьмом. Все во мне восставало. Я не хотел сидеть на ипподроме, зная, что первой придет “Гроза”. Наверное, это превосходная лошадь, но я не хотел на нее ставить. Мир не хочет меняться? Пожалуйста. Пусть остается неизменным, причем здесь я?
Короче, я не желал встречаться с Колондом.
С утра я ушел на старую мельницу. Мне что-то мешало. Я не сразу понял — что. А-а-а! Меня не сопровождали патрульные. Они исчезли. Они испарились. Впервые за долгое время я был один. Это меня обрадовало. Я решил весь день лежать в траве и смотреть на плывущие облака. “Газетт” обещала облачную погоду.
К старой мельнице я шел кружным путем, я не хотел, чтобы перехватили где-нибудь по дороге, Я шел мимо башен Келлета, я шел по улицам, знакомым с детства, и не узнавал их. Не было автомобилей, зато по обочинам бродили козы. Они щипали листья с живых изгородей, никто их не гнал. Кое-где на скамеечках покуривали мужчины. Их лица были спокойны. Это были лица людей, твердо уверенных в завтрашнем дне. Они просто покуривали, а воздух на улицах Альтамира был чист. Кто хотел, тот кивал мне, кто этого не хотел, тот этого не делал. Я мог подойти к любому и с любым заговорить. Скажем, о вчерашней погоде.
Я не торопился.
Я шел по городу, я рассматривал витрины. Кристофер Колонд ждет меня во дворце, я буду бродить по улицам, а потом двинусь к мельнице. После трех. Я шел, заглядывая во дворики брошенных домов, таких много на окраине Альтамиры. Иногда я заглядывал в лавки. Я спрашивал: у вас есть обандо? Мне вежливо отвечали: нет, но готовы были дать чашку. Разумеется, не пустую. Я спрашивал: можно ли найти обандо в соседней лавочке? Мне вежливо отвечали: нет. И добавляли: почему вам не попробовать обандо у нас? Похоже, национального напитка в Альтамире просто не существовало. Правда, он был везде.
Обандо — это нечто вроде электрона, — усмехнулся я про себя. — Он есть и — его нет. По уравнению Шредин-гера, электрон всегда как бы размазан, размыт по пространству. Нельзя сказать определенно, где он находится в настоящий момент и где окажется в следующий.
Кристофер Колонд тоже учился физике. Он не мог не знать уравнений Шредингера. Меня подмывало позвонить по телефону и спросить: Кристофер, что ты думаешь об отсутствии обандо в стране?
Боясь, что Маргет невольно выдаст меня, боясь, что меня все же разыщут, я забрел в один из тех заброшенных двориков, каких много на старой восточной окраине Альтамира. Здесь я и отлежусь до трех часов, решил я. И спросил себя: шхрзыл змум? И взглянул на часы. Без четверти три.
Я радовался. Я не подпал под власть Колонда, я оставался самим собой.
Я нашел калитку в глухой каменной стене и потянул за медное, давно позеленевшее кольцо.
Калитка открылась.
Я увидел полуразрушенный бассейн, в нем, впрочем, оставалась вода, невысокий навес, пальму, криво наклонившуюся к забору.
Под навесом, в тени, что-то звякнуло.
Я сделал шаг и рассмеялся.
Под навесом, удобно опустив босые ноги в бассейн, сидел человек. Он был в тени, я плохо видел его лицо, но он, несомненно, принял уже первую чашку обандо.
Увидев меня, он и мне протянул чашку.
Мне это понравилось. Ведь я ушел из-под власти Кристофера Колонда.
Я взглянул на часы и опять рассмеялся. Хрдип зръх! Три часа. Кристофер Колонд вынужден отменить встречу.
Я так торопился, что даже не скинул сандалии. Я сунул ноги в сандалиях в отстоявшуюся за годы, прозрачную, как стекло, воду. Я выпил полную чашку обандо. Жар обжег меня изнутри. Я блаженно улыбнулся, я поднял глаза на приветливого незнакомца.
И застыл.
На меня смотрели знакомые насмешливые глаза. Передо мной сидел президент Альтамиры”.
— Джек, — спросил я. — Кто-нибудь, кроме нас, прослушивал эту пленку?
— Конечно нет, Эл.
— Что вы там такое испытали в Альтамире, а, Джек?
Берримен приложил палец к губам:
— Послушай до конца, Эл.
“…Я был страшно разочарован.
— Кристофер… — сказал я.
Он отобрал у меня чашку и издал странный смешок. Этот его смешок показался мне омерзительным. Я опять взглянул на часы.
— Ты точен, Кей, очень точен, — Кристофер Колонд был крайне доволен. — Наша встреча состоялась, и состоялась вовремя.
— Я готов разбить часы, — сказал я мрачно.
— Время этим не остановишь.
— Наверное… — Я был угнетен, но я не собирался сдаваться. — Как тебе удалось превратить в идиотов все население Альтамиры?
— Не всех, — поправил он меня.
— Ну да… Кто-то упал в колодец, кто-то разбился на рифе Морж, кого-то убили под башнями Келлета…
— И так далее, — подвел итог Кристофер.
— Микроскопическая половая клетка, — сказал он, — содержит в себе такое количество наследственной информации, сколько не уместится и в сотне объемистых томов… А твои сограждане, Кристофер?.. Достаточно ли человеку знания вчерашней погоды?
— Вполне, Кей. И ты не сможешь это отрицать. — Человека мучает не отсутствие информации, Кей, его чаще всего мучает неопределенность. Наши сограждане счастливы, Кей. Я первый человек, сделавший своих сограждан счастливыми. В самом деле, — сказал он без всякой усмешки, — зачем, скажем, дворнику знать, бессмертны ли бактерии или как работает ядерный реактор?
