Андрей Степанов
Запредельные силы: Противостояние
Пролог
Звон в ушах постепенно уходит, оставляя после себя лишь кратковременную пустоту. Конечности не слушаются, во рту гадкое ощущение. Почему так? Совершенно ничего не помню. С трудом разлепляю глаза, чтобы увидеть перед собой голубое небо. И оно прекрасно. Вот это контраст — кажется, я лежу на земле где-то посреди деревьев. Отлично!
Хлопанье крыльев, шорох острых когтей по прелой листве. Моя шея отказывается работать и я не могу даже повернуть голову, чтобы посмотреть по сторонам. Оглушительное «кар» прямо мне в ухо. Машинально поднимаюсь, голову сковывает адская боль так, что в глазах снова темнеет, но внезапно приходят ощущения.
Черт возьми, и это совсем неприятные ощущения! Адски, адски холодно и сыро, как будто я лежал всю ночь в… Стоп, а где я? В лесу? Непослушными руками ощупываю свое тело, но я вроде бы цел. И ничего не болит. Кроме головы, боже, это же невыносимо! Надо заставить себя открыть глаза. Надо. Я должен! Мысль в голове разрывается воплем: «Открой глаза! Сейчас же!»
Я жмурюсь изо всех сил и, превозмогая страх, раскрываю глаза вновь. Вокруг меня кусты и деревья, невысокая трава. Что-то поблескивает среди травинок в лучах солнца. Как жаль, что я не могу пошевелиться! Но я же только что встал? А до этого? Мысли путаются. Я снова смотрю на небо, пока очередной порыв ветра не заставляет орды мурашек пробежать по моей спине. Да какого черта так холодно!
Шея вроде бы начинает слушаться. Уже хорошо. Еще бы вспомнить, как я здесь оказался и что это за место, но одна мысль сразу же замещается другой. Ладно, попробуем сосредоточиться на чем-то другом. Не так-то это просто. Блестяшка в траве. Нужно достать ее. Где-то вдалеке протяжно тянется мелодия. А красивая, черт возьми! Должно быть, там кто-то есть. Не, сперва блестяшка.
Опускаю взгляд на руки, попутно осматриваю себя. Одежда есть. Пальцы дрожат. Слегка гнутся. Свожу ладони вместе и тут же тысячи иголок пронзают подушечки пальцев. Ой-ой-ой! Скрюченные пальцы начинают расправляться и, о чудо, — я их чувствую. Вращаю ладонью, мечтательно глядя на функционирующую руку. Щелкает сустав, становится чуть легче. Тепло растекается по телу. А блеск среди травинок так и манит.
Взмахиваю рукой от плеча, упираюсь в мокрую траву и пытаюсь перетащить свое тело поближе. Задница отрывается от земли, но ноги по-прежнему лениво волочатся следом за ней. Вторая рука тоже чувствует себя вполне хорошо. Мелодия вдалеке взрывается новыми красками. Это что-то смутно знакомое, словно я слышал раньше. «Тара-тара таааам, тадааам, тадаам» — играет у меня в голове, губы хотят повторить, но вместо этого раздается какое-то бульканье.
Так, отлично, я пересел ближе к блестяшке. Что это такое? Тяну пальцы к белому пятну среди идеально изумрудной травы. Блестяшка шуршит. Обратная сторона у нее совсем не белая. Яркая. И там явно что-то написано, но, черт возьми! Что за белиберда?! Ничего непонятно, только голова обратно разболелась. Черная птица снова садится на траву и важно вышагивает рядом. Надо срочно встать и идти отсюда. Она мне совсем не нравится.
Музыка. Надо идти в сторону, где играет мелодия. От копчика к ногам струится тепло. Ах, хорошо, значит, все будет как с ладонями. Улыбаюсь, сидя на траве. Да, все как с ладонями, только иголочек в ногах в тысячи раз больше, а боль от них заставляет согнуться пополам и снова упасть в траву. Оооо, скорее бы это все кончилось!
Боль уходит, оставляя после себя лишь подрагивающие мышцы. Значит, можно попытаться встать. Упор на ладони. Поднимаю спину, отрываюсь от земли. И все-таки, какого черта я делаю здесь? Ноги держат, теперь распрямляюсь. Черная птица нагло смотрит на меня с земли. Жалкая коротышка. Когда-то ты казалась мне такой большой. Взмахиваю ногой, чтобы прогнать ее, но та лишь раскрывает крылья и снова оглушительно каркает.
Дурацкая птица! Теряю равновесие и если бы не дерево рядом, точно бы упал. Сучок разрывает кожу на плече. По сравнению с этим иголочки — просто легкая щекотка. Кровь капает на траву. Первая, вторая, третья. Завороженно смотрю, как маленькие капли разбиваются о травинки и брызги летят во все стороны. Птица продолжает за мной следить.
Да чтоб тебя! Зажимаю рану на руке ладонью. Жжется! Нет, оставаться здесь дольше нельзя. Что-то не то. Я должен быть совсем не здесь. Выйти. Убраться. Музыка! Она еще не кончилась. Пошатываясь и с трудом перебирая ногами, бреду мимо деревьев, уклоняясь от них. Одного сучка вполне достаточно, чтобы избегать теперь всех деревьев на пути.
Музыка становится громче. Не разбирая пути, иду прямо на звук и едва не сбиваю с ног человека. Мелодия прерывается. Он смотрит на меня в упор, а в его глазах я вижу лишь удивление и… страх? Как же я тогда выгляжу? Наверняка не как он. Делаю шаг назад, пугать его нельзя. В руках он держит инструмент, но молчит. Отступаю еще назад, под ногами мягко шуршат камушки, которыми засыпана тропинка. Кручу головой из стороны в сторону, все еще с трудом, но и этого достаточно, чтобы найти скамейку.
Надо присесть. И поскорее. Человек все еще смотрит на меня, боится, наверно. Спотыкаясь, отхожу к скамейке и увальнем падаю на нее, закрыв глаза, а в ушах снова начинает звучать мелодия: «Тара-тара таааам, тадааам, тадаам». Да что со мной такое, черт возьми??
***
Жесткая и неудобная скамейка кажется такой комфортной, что с нее не хочется вставать. Скорее наоборот, прилечь, устроиться еще удобнее, закрыть глаза и заснуть. Прекрасная мелодия заканчивается, человек выдерживает паузу и начинает новую, тоже знакомую. Вдруг что-то идет не так. Я просто чувствую: он что-то делает не так. В голове мелькает мысль, которая похожа на угря: такая же скользкая и противная, вечно ускользает, как ни старайся ухватить ее за хвост.
Фальш. Ложь. Неверная нота. Черт возьми, он сфальшивил! Испортил прекрасную мелодию дурной нотой и теперь этот звук скачет у меня внутри черепа усиливаясь, словно колокольный звон. Откуда я вообще понял, что он фальшивит? У меня же нет музыкального образования? Нет?
Словно холодная волна откатывает от макушки, а затем проходит по всему телу до самых пяток. Я же хотел учиться играть! Широко раскрываю глаза так, словно хочу разом увидеть все происходящее вокруг. Вот человек, одет неброско, водит смычком по скрипке, наслаждаясь своей игрой. Прекрасно, только я никогда не хотел играть на скрипке, хоть и безумно люблю ее звучание. Я точно знаю, что хотел научиться.
Черт возьми, как же плохо, когда ты ни черта не помнишь! Человек на высокой ноте заканчивает игру и мелодия эхом отражается от деревьев в парке. Кто-то вдалеке бьет в ладоши. Я должен вспомнить!
А, теперь он, похоже, хочет настроить инструмент. Подкручивает вертушок, цепляет пальцем струну и знакомый звук, как бритва, разрезает мою память. Я же хотел учиться играть на гитаре! Нестареющая шестиструнная классика, которую я не смог даже настроить долгое время. «Брось ты ее, лучше займись чем-нибудь полезным», «Гитара тебе в жизни не пригодится и не поможет», «Если не прекратишь бренчать, я ее выкину» — фразы, произнесенные незнакомым голосом, всплывают у меня в голове и лопаются, словно пузырьки, оставляя после себя лишь зловоние беспомощности. Я что, и правда так и не научился играть?
Интересно, а кто-нибудь говорил этому человеку, чтобы он не играл? Что его инструмент раздражает? Мешает делать «полезные» дела? А если бы он послушался, он что, был бы, как и я? Очнулся посреди парка в мокрой траве? Этого просто не может быть!
Холодок снова пробегает по мокрой спине. А вдруг это правда? Или новый шанс, или попытка попробовать снова сделать то, что не получилось раньше, исправить свою жизнь, сделать лучше? Построить ее так, как хотелось тебе, а не кому-то еще? Или это всего лишь злая шутка?
Как же хочется вспомнить, хоть что-то. Хотя бы собственное имя. А вспомнилась только гитара. И снова этот голос в голове: «вечно ты все портишь. Уйди, дай я». От него опять мурашки по коже. Куда уйди? Еще и память доверить кому-то кроме себя? Рой мыслей наваливается невыносимой тяжестью до головной боли, в глазах снова темнеет, а одинокий скрипач начинает очередную, на этот раз заунывную мелодию.
