Стивен Кинг - Четыре сезона

Я из числа тех самых славных малых, которые могут достать все. Абсолютно все, хоть черта из преисподней. Такие ребята водятся в любой федеральной тюрьме Америки. Хотите – импортные сигареты, хотите – бутылочку бренди, чтобы отметить выпускные экзамены сына или дочери, день вашего рождения или Рождество…, а может, и просто выпить без особых причин.

Я попал в Шоушенкскую тюрьму, когда мне только исполнилось двадцать, и я из очень немногих людей в нашей маленькой славной семье, кто нисколько не сожалеет о содеянном. Я совершил убийство. Застраховал на солидную сумму свою жену, которая была тремя годами старше меня, а потом заблокировал тормоза на «Шевроле», который ее папенька преподнес нам в подарок. Все было сработано довольно тщательно. Я. не рассчитал только, что она решит остановиться на полпути, чтобы подвезти соседку с малолетним сынишкой до Кастл Хилла. Тормоза отказали, и машина полетела с холма набирая скорость и расталкивая автобусы. Очевидцы утверждали потом, что она неслась со скоростью не меньше восьмидесяти километров в час, когда, врезавшись в подножие монумента героям войны, взорвалась и запылала, как факел.

Я, конечно, не рассчитывал и на то, что меня могут поймать. Но это, увы, произошло. И вот я здесь. В Мэне нет смертной казни, но прокурор округа сказал, что я заслуживаю трех смертей, и приговорил к трем пожизненным заключениям. Это исключало для меня любую возможность амнистии. Судья назвал совершенное мною «чудовищным, невиданным по своей гнусности и отвратительности преступлением». Может, так оно и было на самом деле, но теперь все в прошлом. Вы можете пролистать пожелтевшие подшивки газет Касл Рока, где мне посвящены большие заголовки и фотографии на первой странице, но, ей-богу, все это детские забавы по сравнению с деяниями Гитлера и Муссолини и проказами ФБР.

Искупил ли я свою вину, спросите вы? Реабилитировал ли себя? Я не вполне знаю, что означают эти слова и какое искупление может быть в тюрьме или колонии. Мне кажется, это словно политиканов. Возможно, какой-то смысл и был бы, если бы речь шла о том, что у меня есть шанс выйти на свободу. Но это будущее – одна из тех вещей, о которых заключенные не позволяют себе задумываться. Я был молодой, красивый и из бедного квартала. Я подцепил смазливенькую и неглупую девчонку, жившую в одном из роскошных особняков на Карбин Стрит. Ее папенька согласился на нашу женитьбу при условии, что я стану работать в оптической компании, владельцем которой он является, и «пойду по его стопам». На самом деле старикан хотел держать меня под контролем, как дикую тварь, которая не достаточно приручена и может укусить хозяина. Все это вызывало у меня такую ненависть, что когда она скопилась, я совершил то, о чем теперь не жалею. Хотя если бы у меня был шанс повторить все сначала, возможно, я поступил бы иначе. Но я не уверен, что это значит, что я «реабилитировался» и «осознал свою вину».

Ну да ладно, я хотел рассказать вовсе не о себе, а об одном паре по имени Энди Дюфресн. Но прежде, чем я вам о нем расскажу, нужно объяснить еще кое-что обо мне. Это не займет много времени. Как я уже говорил, я тот человек, который может достать для вас все в Шоушенке на протяжении этих чертовых сорока лет. Это не означает всяких контрабандных штучек типа травки или просто экстра сигарет, хотя эти пункты, как правило, возглавляют список заказываемых вещей. Но я достаю и тысячи других для людей, которые проводят здесь время, и некоторые из их заказов не являют собой ничего противозаконного. Они вполне легальные, но просто трудно осуществимы в том месте, куда отправляют для наказания. Был один забавный тип, который изнасиловал маленькую девочку и показывал себя, свои мужские достоинства дюжинам остальных. Так вот, я достал для него три кусочка розового мрамора Вермонта. И он сделал три маленькие чудесные скульптурки: младенец, мальчик лет двенадцати и бородатый молодой человек. Парень назвал свои произведения «Три возраста Иисуса», и теперь они украшают гостиную губернатора штата.

А вот имя, которое вы должны были бы помнить хорошо, если вы жили на севере – Роберт Алан Коут. В тысяча девятьсот пятьдесят первом году он попытался ограбить Первый Государственный Банк. Его затея вылилась в кровавую бойню – в итоге шесть трупов. Два из них – члены банды, три – посетители, а один – молодой коп, который засунул нос в помещение банка очень не вовремя и получил свою пулю. У Коута была коллекция пенни. Вообще-то говоря, они запретили ему держать коллекцию в тюрьме, но с помощью матушки этого парня и одного славного малого, который работает шофером и обслуживает нашу прачечную я смог ему помочь. И я сказал ему: «Боби, ты должен быть совсем чокнутым, чтобы держать коллекцию монет в каменном мешке, забитом ворами и мошенниками». Он взглянул на меня и улыбнулся, и сказал, что он знает, как хранить свое добро. «Все будет в сохранности, – сказал он, -уж за это можешь не беспокоиться». Так оно и вышло. Боби Коут умер в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом, но его коллекция не была обнаружена тюремным начальством.

Я доставал шоколад для народа на день Святого Валентина. Я ухитрился добывать молочные коктейли, которые подают в «Мак Дональдсе», для абсолютно чокнутого ирландца по имени Меллей. Я даже организовал ночкой показ фильмов «Огромная пасть» и «Дьявол в мисс Джонс» для двадцати мужиков, которые скинулись, чтобы заплатить за сеанс… хотя после этого я отдыхал где-то с неделю в одиночке. Ну да ладно, не беда. Кто не рискует, тот не пьет шампанское. Я доставал политические книги и книги о сексе, и неоднократно пожизненно заключенные и отбывающие длительный срок умоляли добыть трусики своей жены или подружки… и я полагаю, вы догадываетесь, что эти парни делали долгими тюремными ночами, когда время тянется бесконечно медленно. Я не делаю все это за «спасибо», а иногда цена довольно высока. Но я не стал бы стараться и только ради денег, – что значат деньги здесь? Я не смогу купить «Кадиллак» или слетать на Ямайку. Пожалуй, я оказываю все эти услуги для того же, для чего хороший мясник всегда присылает вам самбе свежее мясо: я заработал себе репутацию и хочу ее поддерживать. Я не занимаюсь только двумя вещами: оружием и сильными наркотиками. Я не хочу помогать кому-либо убивать себя или ближнего своего. Достаточно с меня убийств, сыт по горло.

Да, я человек дела. И когда Энди Дюфренс подошел ко мне в 1949 и спросил, нельзя ли добыть ему Риту Хейворт, я ответил: «Нет проблем!». Их правда не было.