Ричард Матесон
Распространитель
Пора переезжать.
Он присмотрел небольшой меблированный домик на Силмар-стрит. В субботу утром он въехал туда и отправился знакомиться с соседями.
— Доброе утро, — сказал он пожилому мужчине, который подстригал плющ у соседнего дома. — Меня зовут Теодор Гордон. Я только что переехал.
Пожилой мужчина распрямился и пожал Теодору руку.
— Приятно познакомиться, — произнес он. Его звали Джозеф Альстон.
С крыльца сбежала собака и принялась обнюхивать брюки Теодора.
— Хочет составить о вас мнение, — пояснил сосед.
— Как мило, — произнес Теодор.
На другой стороне улицы жила Инес Феррел. Она открыла дверь в халате, худенькая женщина лет под сорок. Теодор извинился, что побеспокоил ее.
— О, ничего страшного, — улыбнулась она. У нее полно свободного времени, пока муж в разъездах по работе.
— Надеюсь, мы станем добрыми соседями, — сказал Теодор.
— Уверена в этом, — ответила Инес Феррел. Она смотрела в окно, когда он удалялся.
В дверь следующего дома, стоявшего прямо напротив его собственного, он постучал осторожно, потому что на двери висела табличка: «Тихо! Спит работник ночной смены». Дверь открыла Дороти Бакус, миниатюрная, замкнутая с виду женщина лет тридцати пяти.
— Я так счастлив с вами познакомиться, — сказал Теодор.
В следующем доме жил Уолтер Мортон. Когда Теодор шел по дорожке, он услышал, как Бьянка Мортон громко отчитывала их сына, Уолтера-младшего.
— Ты не достаточно взрослый, чтобы гулять до трех утра! — говорила она. — Тем более с такой маленькой девочкой, как Кэтрин Маккэнн.
Теодор постучал, и мистер Мортон (пятьдесят два года, обширная лысина) открыл дверь.
— Я только что переехал в дом напротив, — сказал Теодор, улыбаясь.
Следующую дверь открыла Пэтти Джефферсон. Разговаривая с ней, Теодор видел сквозь застекленную заднюю дверь, как ее муж, Артур, набирает резиновый бассейн для детей, мальчика и девочки.
— Они так любят плескаться в этом бассейне, — с улыбкой пояснила Пэтти.
— Ничего удивительного, — сказал Теодор. Уходя от Джефферсонов, он заметил, что дом рядом с ними пустует.
На другой стороне улицы напротив Джефферсонов жили Маккэнны с четырнадцатилетней дочерью Кэтрин. Когда Теодор подходил к двери, он услышал, как Джеймс Маккэнн произносит:
— Да он просто чокнутый. С чего это я должен ровнять края его лужайки? Только потому что я пару раз одалживал его паршивую газонокосилку?
— Милый, прошу тебя, — произнесла Фэй Маккэнн. — Я должна подготовиться к следующему заседанию совета.
— Только потому что Кэти встречается с его паршивым сынком… — ворчал ее супруг.
Теодор постучал в дверь и представился. Немного поболтал с ними, сообщив миссис Маккэнн, что он, конечно же, с радостью поучаствует в работе Национального совета христиан и иудеев. Это действительно стоящая организация.
— А чем вы занимаетесь? — спросил Маккэнн.
— Я распространитель, — сказал Теодор.
У следующего дома двое мальчишек косили лужайку и сгребали траву, а рядом с ними резвилась собака.
— Привет, ребята, — сказал Теодор.
Они пробурчали что-то в ответ, глядя, как он направляется к крыльцу. Собака не обратила на него никакого внимания.
— Я всего лишь его предупредил, — раздавался из окна гостиной голос Генри Путнама. — Пусть только возьмет черномазого в мой отдел, и я уйду. Я все сказал.
— Да, дорогой, — отозвалась миссис Ирма Путнам.
На стук Теодора дверь открыл мистер Путнам в майке. Его жена лежала на диване. Больное сердце, пояснил мистер Путнам.
— О, как жаль, — сказал Теодор.
В последнем доме проживали Горсы.
— Я только что поселился по соседству, — сказал Теодор. Он пожал худенькую ладошку Элеоноры Горс, и та сказала, что отец на работе.
— Это он? — спросил Теодор, указывая на портрет человека с суровым лицом над каминной полкой, заставленной разнообразными предметами культа.
— Да, — ответила Элеонора, тридцать четыре года, дурнушка.
— Что ж, надеюсь, мы станем добрыми соседями, — сказал Теодор.
Тем же днем он отправился в свою новую контору и принялся обустраивать комнату для проявки.
Утром этого дня, прежде чем отправиться в контору, он заглянул в телефонный справочник и отыскал четыре номера. Набрал первый из них.
— Не могли бы вы прислать такси к дому двенадцать ноль пятьдесят семь по Силмар-стрит? — попросил он. — Благодарю.
Он набрал второй номер.
— Не могли бы вы прислать телемастера ко мне на дом, — сказал он. — У меня пропало изображение. Дом двенадцать ноль семьдесят, Силмар-стрит.
Он набрал третий номер.
— Хочу дать объявление в воскресный номер, — сказал он. — «Форд» пятьдесят седьмого года выпуска. Отличное состояние. Семьсот восемьдесят девять долларов. Да, все верно, семьсот восемьдесят девять. Мой телефон четыреста четырнадцать семьдесят четыре ноль восемь.
Он сделал четвертый звонок и назначил встречу с мистером Джеремайей Осборном. Потом постоял у окна гостиной, пока к дому Бакусов не подкатило такси.
Когда он отъезжал от дома, мимо него проехала машина телевизионного мастера. Он оглянулся и увидел, как она притормозила у дома Генри Путнама.
«Дорогой сэр, — отпечатал он позже у себя в конторе, — прошу прислать мне десять буклетов, за которые я вношу плату в размере ста долларов». Он написал имя и адрес.
Конверт упал в коробку «Исходящие».
Когда вечером Инес Феррел покинула дом, Теодор последовал за ней на машине. В деловой части города миссис Феррел вышла из автобуса и отправилась в бар под названием «Ирландский фонарь». Припарковавшись, Теодор осторожно проник в бар и проскользнул в темный кабинет.
Инес Феррел сидела в глубине зала, взгромоздившись на барный стул. Она сняла пиджак, демонстрируя облегающий желтый свитер. Теодор пробежал взглядом по выставленному напоказ бюсту.
Через некоторое время с ней заговорил какой-то мужчина, они поболтали, посмеялись, чуть-чуть посидели вместе. Теодор наблюдал, как они выходят, держась за руки. Заплатив за кофе, он последовал за парочкой. Путь оказался недолгим — миссис Феррел и мужчина вошли в двери гостиницы, находившейся в соседнем квартале.
Теодор поехал домой, насвистывая.
На следующее утро, когда Элеонора Горс и ее отец отправились куда-то вместе с миссис Бакус, Теодор последовал за ними.
