Нэнси Пикар
Здравствуй, Дедушка Мороз!
Шарлин Харрис, Тони Л.П. Келнер
Введение
Нас так воодушевил успех сборника «Many Bloody Returns», что мы тут же бросились составлять следующий. В каждом рассказе первого сборника должны были присутствовать две обязательных темы: вампиры и день рождения. Идея себя оправдала, и для второго сборника мы тоже решили выбрать две темы. Выбирать их было очень весело — может быть, даже слишком, — и нас не раз заносило, когда мы перекидывались блестящими идеями по электронной почте. Например, зомби и День Посадки Деревьев — как вам?
Но успокоились мы на более разумной комбинации: оборотни и Рождество. Потом, опять же веселясь от души, составили список авторов, которых хотели бы видеть. К нашему восторгу, почти все они согласились. Дж. К. Роулинг, правда, отговорилась тем, что занята какой-то другой серией, но почти все прочие смогли представить рассказ в необходимый срок.
Мы надеемся, что вам этот сборник будет так же приятно читать, как и первый. Поразительно, как талантливые писатели разных жанров строят такие разные рассказы из двух одних и тех же блоков. Читайте и наслаждайтесь.
Нэнси Пикар четыре раза номинировалась на премию «Эдгар», неоднократно награждалась премиями «Энтони», «Агата» и «Макавити» за романы и рассказы. Также она лауреат премий Шамуса и Барри за короткие рассказы. Она гордится тем, что первое ее фэнтези было отобрано для антологии лучших произведений в жанре фэнтези и ужастиков. Живет она в районе Канзас-сити. В детстве была травмирована фильмом про вервольфов.
Майами-Бич— Я тебе говорю, — убежденно толковал Паша, — это все объясняет!
— Да ну, брось, — кривился Сергей.
Двое вампиров сидели за любимым столиком в любимом кубинском кафе, и флуоресцентное освещение придавало болезненный иссиня-белый оттенок всем лицам, а не только им. До кафе здесь был гей-бар, а до того — гостиница-бутик, а еще раньше — похоронное бюро, сменившее особняк, выросший на месте кокосовой плантации, разбитой на месте охотничьих угодий крокодилов. А что было до того — этого они не знали: тысяча семисотые годы — это было еще до них. Но из всех обликов этого места им больше всего нравилось кафе. Сюда можно было зайти до ужина и наметить каких-нибудь обжор, столько поглощающих пищи, что после смерти аж тряслись студнем. Паша любил себе представлять, что в их жирной крови еще ощущается жареный привкус гарнира, а Сергей просто радовался, что еда достается легко. Жирный человек — неповоротливый человек.
— Да нет, ты послушай, — горячился Паша. — Я тебе говорю: он вампир, Санта-Клаус. И это все объясняет! — Он хрустнул пальцами, устремил их, длинные и бледные, в сторону Сергея. — Вот, например: сколько ему лет?
Сергей взял в ладони чашку кофе, только что принесенную официанткой. Третья уже за вечер. Официантки знали, что «долить» — это значит вылить полную чашку остывшего кофе и принести горячую. Не пить, он никогда его не пил, только руки грел.
— Много, — буркнул он хмуро.
— Никто не знает, так ведь? Но уж точно больше срока человеческой жизни. Он древний, — перечислял увлекшийся Паша, — вечный, как мы. И работает только ночью:
«Р-работает», получалось у него. Он так и не избавился до конца от русского «р».
— Паша, он же не существует!
— Так и мы с тобой тоже вроде как нет.
Сергей на миг опешил, даже красивый лоб нахмурился морщинами.
Оба они исключительно хорошо выглядели — обращенные в свои двадцать с чем-то лет, с русской императорской кровью в жилах. Паша был белокур, как голливудская дива, когда о Голливуде еще слыхом не слыхали, у Сергея волосы были так же густы, темны и курчавы, как мех русского медведя. Двоюродные братья, они сейчас были родными по крови более чем в одном смысле. Выслушав за три сотни с лишним лет множество Пашиных «теор-рий», Сергей научился находить моменты, когда — как ему казалось — можно было вставить опровержение. На этот раз оно казалось ему неоспоримым:
— Но он же входит в дома!
— Ага. По приглашению!
— По приглашению? — Вампира в дом надо пригласить: он не может завалиться просто так, как незваный гость к обеду. — Когда он приходит, люди спят. Они же не дежурят у камина, не орут в трубу: «Санта, заходи давай!»
Паша улыбнулся — ему его теория нравилась. Он вообще к своим теориям относился с нежностью.
— Так печенье же! — сказал он торжествующе.
— Печенье?
Сергей улыбнулся неожиданному слову, потом засмеялся вслух, показав зубы.
В кабине у Паши за спиной ребенок залез на стул и посмотрел в сторону вампиров. Увидел острые резцы, длиннее, чем им полагается, уставился большими глазами. Сергей испустил горловое рычание — достаточно громкое, чтобы услышал мальчик, а больше никто.
Ребенок молниеносно отвернулся и исчез за барьером кабинки.
— Печенье и молоко! — восклицал Паша, сам восхищенный собственной гениальностью. — Стаканы эти с молоком, все эти печенья сахарные с глазуррью, — это тебе что, как не приглашения? — Он прищурился и зашептал темно и многозначительно: — И чулки вешают над каминами, стараются, в надежде, что святой Николай придет! — Паша торжествующе хлопнул ладонями по столу, подпрыгнули приборы. Посетители-люди вытаращились на него, потом быстро отвернулись, будто обескураженные чем-то, чего сами не поняли. — Это же для него, Сергей! Он это знает, и они знают, что он знает.
— Паша, он подарки приносит.
— И что?
— Когда ты последний раз человеку что-нибудь дарил, кроме хорошего засоса?
— Ага, а что ты скажешь про всех тех, кто умирает сразу после Рождества?
— В смысле?
— Психологи считают, что это люди откладывают смерть на потом после важных дней — своего дня рождения или Рождества. Но это не так. Они умирают после Рождества, потому что он возвращается.
— Возвращается?
— Ну да! В том-то и вся штука! В канун Рождества он принимает приглашение и создает иллюзию, что пришел добрый Санта-Клаус. Для того и подарки. Ага. А потом он входит, потому что его пригласили. И он может вернуться в любое время, сколько захочет раз! Я думаю, он так и делает, и вот он пирует сразу после праздника, отчего столько некрологов и появляется. Но убивает он не всех, конечно…
— Конечно, — сухо согласился Сергей.
— …поскольку это было бы… — самому себе свинью подкладывать?
— …было бы опасно. И все равно никому столько за одну ночь не съесть. Вот он и сохраняет остальных для повторного визита. Подумай сам: зачем ему список?
